Skyrim: Age of Oppression - Live Cover by Malukah

[Arona]

Ещё одна песня от уже известной среди фанатов Скайрима девушки

@темы: Видеоклипы, TES V

---

Фонтан

[one_wordmaster]

Название: Фонтан
Автор:  one_wordmaster
Бета: Antimony Fyr
Категория: Skyrim.
Рейтинг: PG-13.
Персонажи и пейринги: все персонажи вымышленные, пейринг — "Het".
Жанр: Romance.
Аннотация: семейная история норда и данмерки.
Предупреждения: секс присутствует, но неявно; упоминается на словах и очень нейтрально.
От автора: 7 страниц Ворда :-)
Статус: закончен.




~:~ ФОНТАН ~:~


Старый дом находился в самом конце улицы, почти заслонённый другими домами. Найти его было не так-то просто, и дом казался мрачным, словно его обитатели не хотели, чтобы их лишний раз беспокоили. Однако, за калиткой и каменным забором можно было обнаружить весьма уютный садик и небольшой огород; добротную мастерскую, пристроенную прямо к дому; чисто подметённые дорожки и ровную поленницу; а окна у этого жилища всегда тепло светились.

В доме жило несколько странное семейство: старый норд по имени Свен и Риласа — его жена. Риласа была данмеркой, и на подобный союз люди смотрели косо. Именно поэтому Свен, женившись, переехал в дом подальше, на маленькой улочке.

Впрочем, никаких проблем семейство не доставляло, в скандалах и конфликтах замечено не было, а потому со временем городские жители привыкли, и переключились на другие, более интересные дела и сплетни. Свен, к тому же, был отменным ювелиром — заказчики приезжали к нему даже из других городов. До свадьбы он жил практически на центральной площади, но и после переезда его дела не стали хуже; он продолжал работу, и доходы его только росли.

Жили супруги очень мирно, у них было двое подросших детей и внук. Дети много путешествовали, а внук Эймар порой надолго оставался у дедушки и бабушки — вот как сейчас.

— Дедушка, дедушка! — закричал Эймар, вбегая в комнату. — Дай мне свой меч!
— Меч тебе?! Вот так новости! — крякнул Свен, и отхлебнул из кружки. Он сидел в своём любимом кресте у камина и читал книгу. — Защищаться собрался, или нападать?
— Мне надо убить снежную рысь, — сказал мальчик.
— О как! Рысь, значит... Хммм...
— Мне нравится одна девочка, а она говорит, что любит только героев, поэтому я должен убить рысь и стать героем. Дедушка, дай мне меч!
— Ха-ха-ха! — Свен расхохотался и захлопнул книгу. — Нет уж, извини, малец, но меч я тебе не дам. Геройствуй как-нибудь по-другому, а то ишь тут выдумал, рысь...

Мальчик погрустнел и сел рядом на стул.

— Ну-ну, не дуйся, Эймар, — сказал Свен. — Рысь тебе пока не по зубам, но ты молодец, что стараешься завоевать женское сердце. Я вот сделаю тебе колечко, подаришь той девочке.
— Да что ж тут геройского? — буркнул мальчик.
— Геройского, может, и ничего, но ей будет приятно. А на подвиги потом пойдёшь, как вырастешь.
— Дедушка, а ты когда-нибудь делал подвиги? — спросил Эймар.
— А то как же! Я и сейчас ещё могу... иногда... гм...
— Для бабушки делал?
— Для кого ж ещё... Я для твоей бабки, помнится, ух! Чего уж я только не делал.

Свен покосился в сторону кухни, где возилась Риласа.

— Ну-ка, внучек, сходи в нашу с бабкой комнату. Там на полке фонтанчик стоит, неси его сюда. Расскажу тебе историю...

Эймар вскочил, побежал в комнату и вскоре вернулся, осторожно неся в руках маленький каменный фонтан. Мальчик аккуратно поставил фонтан на стол и уселся рядом с дедом, заворожено глядя на вещицу.

Фонтанчик и правда был очень красив. И чаша его, и раструб были сделаны из светящегося голубоватого минерала, и всё было богато украшено узорами и драгоценными камнями. Фонтан каким-то непостижимым образом работал: вода била вверх и красивыми струйками стекала в чашу; а ещё по поверхности воды иногда пробегали красивые молнии.

— Вот это, — сказал Свен, — один из моих главных подвигов во славу прекрасной женщины.
— Во славу бабушки? — уточнил Эймар.
— А то кого же! И этот фонтанчик мне очень сильно помог.
— Как помог?
— Был у меня друг — да он и сейчас есть — который в молодости очень любил путешествовать. И особенно он любил Вварденфелл, это остров такой, с большим-пребольшим вулканом. Однажды этот вулкан взорвался, много народу погибло, и друг мой с тех пор туда зачастил. Всё что-то откапывал, привозил разные артефакты, книги... Говорил, что надо сохранить для истории, даже что-то вроде музея сделал, а некоторые вещи вернул владельцам — данмерам, которые сумели спастись и перебраться в Скайрим.

И вот однажды друг мой принёс мне этот фонтанчик. Я как увидел его, так сразу понял, что это — работа мастера, и что мастеру тому я не чета. Знаешь, что это за камень такой?
— Нет, — помотал головой мальчик.
— Это, внучек, особый минерал. Камни душ когда-нибудь видел? Вот-вот. Их добывают в особых жилах. Этот минерал ужасно твёрдый, и обработке не поддаётся; он только откалывается кусками, а что-то из него вырезать, или выбить на нём узор невозможно! Поэтому я долго пытался понять, как же тот неизвестный мастер из Морроувинда сумел сделать такую красоту. Ну ладно, камни вставить — это дело нехитрое. Но как он вырезал круглую чашу и трубу, как он разукрасил их такими узорами? Очень мне хотелось узнать об этом.

Я выкупил у приятеля фонтанчик, а тот и рад был. Сказал, что эта штука для Вварденфелла и культуры данмеров нетипична, но, судя по всему, очень дорога, так что лучше будет отдать её в надёжные руки. А я с тех пор сделался как больной: натащил к себе в дом горы этого минерала, и всё резал, резал, резал его каждый день... Чуть не ослеп от этого мерцания, но ничего путного у меня не получалось. Если инструмент был достаточно острым, и мог резать камень, то линии получались ужасно грубыми. А тонкие инструменты для изящной работы ломались и тупились, хоть ты тресни. Я то откладывал работу, то снова принимался за неё, но безуспешно.

А потом в городе появилась она — Риласа, и я пропал. Лишь только увидел её в таверне — влюбился без памяти, аж сердце в пятки ушло. Хоть данмеров у нас и не особо любят, но я про это и думать забыл. Красивая девушка, такая статная, держится, будто королева. А волосы какие, а грудь, эх! Глаз не мог оторвать. Молодой тогда был, горячий... Понятное дело, сразу полез знакомиться.

Риласа сначала держалась настороженно, но потом чуть-чуть подобрела. Сказала, что когда там, в Морроувинде, взорвался вулкан, ей пришлось бежать. Вся её семья погибла, выжила только она одна. Поселилась в городе, в маленьком домишке, ну и я давай её обхаживать. То еды какой вкусной принесу, то дров, то чего-нибудь подремонтирую... Украшения дарил, а как же! Девушки это любят... Да вот только Риласа, нахалка такая, заботу мою принимала, а к себе никак не подпускала. Оно и понятно: норды постоянно притесняли и притесняют данмеров, так что она просто не доверяла мне.

— Кто-то, кажется, слишком много выпил! — сказала Риласа, появляясь на пороге кухни.

Она подошла к столу, подвинула фонтан подальше от края и поставила перед внуком мисочку с овощным рагу.

— Ешь, Эймар. А ты бы, муженёк, читал свою книгу, да не болтал почём зря!
— Тихо, женщина! Ну-ка, налей-ка мне ещё... — сказал Свен и протянул кружку. — Это история нашей семьи, пусть малец знает!

Риласа фыркнула, но кружку мужа наполнила, и снова ушла в кухню.

— Так вот! Ты слушаешь?
— Да, дедушка, — пробубнил Эймар с набитым ртом.
— Молодец... Так вот, значит, однажды Риласа всё-таки смилостивилась, и пришла ко мне на ужин. Я вырядился весь, цветы принёс, заказал в таверне отличную еду и вино. Поужинали мы, поболтали о том, о сём, а потом я решил показать девушке свой дом. Мда...

Свен задумчиво поболтал пиво в кружке, а Риласа в кухне демонстративно кашлянула.

— Так вот, значит... Пошли мы сначала в мою мастерскую, а там фонтанчик этот стоит. Риласа как увидела его, чуть в обморок не упала! Схватилась за голову, потом на меня набросилась — рассказывай, мол, откуда он у тебя!

Я рассказал ей всё, как было, а она вдруг заявила, что это её фонтан, и что сделан он был её отцом. Ну-ка, сейчас мы её саму спросим. Эй, жена! — позвал старый норд. — Поди-ка сюда, расскажи нам.
— Что ты там ещё придумал? — недовольно спросила Риласа, выглядывая с кухни.
— Расскажи внуку, откуда у тебя этот фонтанчик. Пусть от тебя услышит, раз уж он твой.
— Да что там рассказывать... — Риласа подошла к столу и провела пальцем по краю узорчатой чаши. — Это сделал мой отец, он был скульптором. Однажды он сделал большой красивый фонтан, его установили на городской площади, и все жители Морнхолда приходили полюбоваться на него. А это модель, папа сделал её первой, чтобы по образцу потом делать фонтан в натуральную величину.
— А на большом тоже были камни? — спросил Эймар.
— Ну что ты, их бы вмиг отковыряли. Папа украсил только модель.

Риласа вздохнула и чуть склонила голову.

— Потом, когда начала извергаться Красная Гора, мне пришлось бежать. Тогда повсюду была жуткая паника и толчея, непонятно было, кто где, увижу ли я родителей, живы ли они... Сама не помню, как попала на пристань. Добралась до Скайрима, сначала планировала вернуться на Вварденфелл, но не получилось. Пришлось искать себе место, проскиталась по нескольким городам, потом нашла тут какую-то хибарку... Пыталась разыскать родителей, или хотя бы что-то о них узнать, но новостей всё не было. Так что когда я увидела этот фонтанчик у Свена, то, конечно, очень разволновалась.

Риласа села за стол и подпёрла голову рукой.

— До сих пор больно вспомнить, — вздохнула она.
— Ну ладно, ладно, — Свен погладил жену по плечу. — Дальше уж я расскажу.

Он показал на фонтан и продолжил:

— Риласа мне хоть и нравилась, но в её слова я сначала не поверил. Хоть фонтанчик и правда был из Морроувинда, да поди разбери, кто его на самом деле сделал. Я принялся расспрашивать про отца Риласы и про то, как именно он вырезал фонтанчик из этого минерала — если уж она и правда была дочерью того самого скульптора, то наверняка видела, как работает её отец.

Риласа мало что помнила, но потом сказала, что вроде бы инструменты у её отца были не совсем обычными, а красно-чёрными. Тогда я сразу понял, в чём дело! Есть только одни лезвия такого окраса — даэдрические. Отец Риласы наверняка пользовался ими, потому что только такие инструменты могут быть достаточно тонкими для такой работы, и не ломаться при этом об камень душ.

Отдавать фонтан мне не хотелось, но и девушку обижать тоже. Поэтому я сказал, что попробую добыть даэдрические инструменты и вырезать что-нибудь похожее из этого минерала. Если всё будет получаться, то я отдам фонтанчик сразу после того, как сделаю копию, а она тем временем может поискать ещё какие-нибудь доказательства того, что фонтан действительно был сделан её отцом.

Да только Риласа и слушать ничего не хотела. Накричала на меня, сказала, что это её единственная память о погибшей семье, обозвала меня всякими словами и убежала. Обидно, конечно, но... Я подумал, что найду способ с нею помириться, а пока решил поскорее найти себе даэдрические инструменты.

— Где же ты их нашёл, дед? — спросил Эймар. — В Обливион ходил?
— Хе-хе-хе, нет, в Обливионе я так и не побывал, не знаю уж, к счастью или к сожалению. Но инструменты мне добыли. Вернее, не сами инструменты, а даэдрический нож, а его потом ещё плавили да перековывали... Целая история была; может, потом расскажу.

На следующую ночь я поймал Риласу у себя в доме. Она прокралась ночью, взломала замок в мастерской и попыталась выкрасть фонтанчик, да я услышал, что там кто-то шуршит. Тут уж я разозлился! Схватил её за руку, и сказал, что...

Тут Риласа вдруг схватила ложку, которой ел Эймар, и звонко стукнула мужа по лбу.

— Ой! Ты чего это, женщина? — опешил норд, потирая лоб.
— Ничего! — Риласа выразительно посмотрела на мужа и села ужасно ровно, сложив руки на столе.
— Так что ты сказал бабушке? — спросил мальчик.
— Бабушке я сказал, что... — Свен покосился на Риласу. — Сказал, что раз уж она такая упорная, то я отдам ей фонтан, но если только она меня поцелует. Да. Так и сказал.

Риласа, сверкнув глазами, поднялась и опять скрылась в кухне, а Свен приложился к своей кружке. На самом деле, тут он немного приврал, потому что Эймару ещё рановато было знать о таких вещах. На самом деле, когда он поймал красавицу-данмерку у себя в мастерской, он предложил ей сделку: девушка должна была остаться у него дома и заниматься с ним любовью до тех пор, пока один из них не скажет "хватит". Тот, кто выиграет, и оставит у себя фонтан навсегда. Риласа, хоть и была возмущена такой наглостью, согласилась; но в первую же ночь подмешала Свену в вино какую-то усыпляющую дрянь, а потом стащила фонтан и была такова.

— Так ты отдал бабушке фонтан за поцелуй, да, дедушка? — захихикал Эймар.
— Ну да... вроде того, — буркнул Свен. — Однако, радовалась она недолго. После того случая мы с ней пару недель не виделись, Риласы не было ни в таверне, ни на рынке, дверь она тоже не открывала... А потом я встретил её на улице, очень печальную, и она рассказала, что фонтан у неё украли. Я очень, очень расстроился... Одно дело вернуть его законной владелице, пусть это и не было доказано; и совсем другое — потерять насовсем. Я даже сердиться на неё перестал. Обокрасть её было легко — домик у Риласы был плохенький, жила она скромно, и такая ценная вещь у неё дома быстро привлекла внимание всяких тёмных личностей.

Пожалел я Риласу, и решил попробовать разыскать тот фонтанчик, но ей об этом не сказал, чтобы зря не надеялась. Больших трудов мне это стоило! С кем уж я только не говорил, у кого только справки не наводил, с какими только отбросами и негодяями не общался, кучу денег потратил на подкупы... Но в итоге выяснил, что фонтан тот украла Гильдия Воров — собственно, я так и думал. Украла по заказу, но потом тамошние главари решили не отдавать фонтанчик, а оставили его себе, запрятав в каком-то притоне — там у них было что-то типа сокровищницы.

— И ты выкрал его оттуда? — восхищённо спросил Эймар.

— Нет, воровать я не умею, да и куда мне до Гильдии Воров... Всё было проще: то убежище нашла стража, воры быстро собрали всё самое ценное и бросились бежать, а по дороге спрятали свои сокровища в какой-то пещере. Там я и нашёл фонтанчик, а потом отнёс его Риласе.

— А бабушка что?

— Обрадовалась, конечно. Засмущалась, долго извинялась и благодарила... А потом сказала, что боится держать фонтан у себя дома, поэтому отдаёт его мне. Попросила только разрешения приходить иногда и любоваться, ну в этом уж я отказать не мог.

Через несколько дней мне принесли письмо от Риласы: она приглашала меня на встречу в парк. Я опять нарядился, взял цветы и пришёл в условленное время. Смотрю: сидит моя красавица, в нарядном платье, а на шее у неё амулет Мары! Ты ведь знаешь, что это означает, а, внучек?

— Да! Кто носит амулет Мары, тот хочет пожениться.

— Вот-вот. Я как увидел его, чуть букет не выронил. Стоял там как дурак, ноги дрожали, язык заплетался... Хорошо хоть Риласа оказалась смелее, чем я: сказала, что раз уж ей нельзя держать дома фонтанчик — своё единственное наследство — то не соглашусь ли я взять её в жёны, чтобы, значит, она могла владеть им наравне со мной.

— А ты что, дед?
— Ну а я что... Я, конечно, был согласен! Так согласен — согласнее не бывает. Тут-то мы с ней и поженились! В смысле, гм... — Свен густо покраснел. — Я хотел сказать, очень скоро поженились, почти сразу после того разговора, время не теряли. А тогда мы просто по парку погуляли. Вот такая история!

— Ты молодец, дед! — Эймар захлопал в ладоши. — Спасибо за историю. Видишь, бабушка, как дед тебя любит!
— Вижу, вижу, — рассмеялась Риласа, подходя к столу. — Но уже поздно, тебе пора спать. Да и тебе, муженёк, тоже не помешает... Ты уже и сидишь-то с трудом!
— Ладно, ладно, не ворчи, женщина, — пробурчал Свен, поднимаясь из кресла. — Пойдём, Эймар, уложу тебя спать. Видишь, гонят нас, хе-хе-хе...

Старый норд и мальчик поднялись по лестнице на второй этаж, и Свен отвёл внука в его комнату. Укладывая мальчика спать и накрывая его получше одеялом, ювелир улыбался и думал о том, что когда-нибудь он расскажет Эймару другую часть истории, о которой умолчал сегодня. Она не предназначалась для ушей его жены, но Свен уже много лет втайне гордился ею. Знал об этом только его друг — тот самый, что когда-то откопал фонтан в Морроувинде.

На самом деле, когда он разыскал то убежище Гильдии Воров, где они спрятали ценности, оно оказалось разграбленным. Поблизости жили великаны, и, судя по всему, они считали пещеру своей территорией. Когда Свен и его друг добрались туда, то нашли только несколько мёртвых тел, а ценностей не было и следа. В отчаянии Свен и его друг обыскали пещеру, но нашли только узорчатые обломки — всё, что осталось от фонтанчика. Видимо, великаны раскрошили его, чтобы выковырять драгоценные камни.

Свен забрал домой все обломки, какие смог найти, и кое-как скрепил их между собой. Потом он взял свои новенькие даэдрические инструменты и принялся вырезать ими из камня, стараясь как можно точнее повторить форму и узор. Риласа оказалась права: даэдрические лезвия резали неподатливый минерал будто мягкое дерево; но всё же Свену пришлось изрисовать кучу листов бумаги и вырезать несколько копий, прежде чем он сумел — как ему казалось — точно повторить оригинал.

Потом нужно было гранить камни и украшать ими фонтанчик; потом нужно было найти чародея, который заключил бы в камень души даэдр: ледяного и грозового атронаха. Именно захваченные души позволяли фонтану по-настоящему работать: постоянно лить воду и пускать по её поверхности крохотные молнии.

Даже клеймо скульптора Свену удалось подделать. К концу работы он был ужасно измучен, голова и глаза болели, не переставая; и он очень боялся того, что девушка заметит подделку. Боялся, но всё же надеялся, что, даже заметив, она оценит его усилия... Так оно всё и случилось. Риласа уже не ждала снова увидеть фонтанчик, и была несказанно счастлива получить его обратно. Свен до сих пор помнил, как она плакала от счастья и не знала, как его благодарить.

Подмены девушка не заметила, и в итоге всё-таки вышла за Свена. Это был один из самых счастливых дней в жизни молодого мастера, и сейчас он, уже изрядно постаревший и много переживший, улыбался, вспоминая то время.

Риласа тем временем прибиралась внизу. Она отнесла в кухню посуду, вымыла её, потом протёрла стол и взяла в руки фонтанчик. Он был тяжёлый, прохладный и очень, очень красивый. С фонтанчиком в руках данмерка поднялась на второй этаж и зашла в спальню, где её муж уже успел улечься и даже тихонько захрапеть. Риласа поставила фонтанчик на специально отведённую полку и ещё раз полюбовалась на него.

Свен, конечно, был великим ювелиром — возможно, он и сам не знал, на что был способен. Он почти идеально воссоздал фонтан, сделанный когда-то её отцом, вплоть до узоров, огранки камней и даже захвата душ — отец-то думал, что только он владел таким секретом. Однако Свен не знал, что однажды маленькая Риласа, наблюдая за работой отца и рассматривая его инструменты, случайно поцарапала стенку чаши: даэдрическое лезвие, даже будучи в детской руке, оставило довольно-таки глубокий след.

Скульптор тогда досадливо прикрикнул на дочь:

— Ну что ты сделала, Риласа! Ведь всё уже было готово, а теперь посмотри-ка на эту борозду. Тьфу!
— Прости, папа, — пролепетала девочка. — Оно само...
— Пф, само... Придётся теперь вырезать на этой чаше узоры, чтобы закрыть твою царапину. А я хотел так оставить, некогда мне возиться с этой моделью... Ну да ладно, пускай. Только красивее будет. Я вот так вырежу по кругу, а потом ещё можно сделать гнёзда, вставить камни, угу...

Скульптор придвинул к себе мерцающую чашу, начал вертеть её в руках и что-то прикидывать. Риласа смотрела на отца и радовалась тому, что её маленькая оплошность сошла ей с рук.

Когда фонтан был готов, царапину на его чаше и правда невозможно было заметить. Только маленькая данмерка и её отец знали, куда надо смотреть, где именно линия проходила чуть глубже, чем надо.

И потом, уже выйдя за Свена и переехав к нему, Риласа как-то нашла обломки того самого фонтана: увязанные в мешок, спрятанные на дно тяжёлого сундука, заваленные сверху инструментами и другими принадлежностями.

"Видишь, бабушка, как дед тебя любит!" — вспомнила Риласа слова внука. Данмерка улыбнулась и подержала ладонь под струйкой холодной воды.

Ещё бы ей было не знать!

@темы: Het, TES V, Фанфик закончен, Romance, PG-13, Фанфикшен

---

Трудный пациент

[Ashina Sheni]

Название: Трудный пациент
Автор:  Ashina Sheni
Бета:
Категория: Morrowind
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: Ташпи Ашибаэль, Сарин Саротриль, Нереварин (фем); Ташпи/Сарин, Ташпи/Нереварин
Жанр: Adventure, Hurt/comfort, Romance, Het и намеки на Femmslash
Аннотация: В затерянном у самого Призрачного Предела, забытом богом и людьми, городке Маар Ган живет скромная целительница Ташпи Ашибаэль. Что связало судьбы тихой целительницы, на которую объявила охоту Гильдия Магов и Нереварина, движущегося по одному из самых крутых виражей своей судьбы?
Предупреждения: ООС, фемслеш
От автора: У автора традиционно большие проблемы с лорностью, но здесь её больше, чем обычно (лорности, а не проблем). Разумеется, присутствует Мэри Сью ака Нереварин. Упомянутые в тексте рецепты зелий соответствуют реалиям игры. Все остальное - по вкусу автора. Если все это вас не пугает, то добро пожаловать в Маар Ган, в год провозглашения Нереварина.
PS Автор пишет за фидбэк.
Статус: не закончен

Часть 1

***
Нет ничего более непостижимого для избалованного благами цивилизации горожанина, чем жизнь оторванного от мира захолустья. Последнее в его глазах кажется худшим, чем ничто: хищной пустотой, пожирающей неудачников, обречённых влачить остаток своих дней в безрадостных тяготах борьбы за существование.

Когда-то так же думала и Ташпи. Молодую и талантливую, волшебницу ожидало блестящее будущее, полное могущественного чародейства, боязливых угодливых улыбок и изысканного комфорта. Конфликт с гильдией поставил жирный крест на всех надеждах.

Уделом колдуньи стало прятаться от недоброго внимания гильдейских волшебников в самых глухих уголках Вварденфелла и за копейки варить целительные зелья для бедноты, не имеющей достаточных средств, чтобы обратится за помощью в Храм.
Самое странное, она была счастлива.

Да-да, она наслаждалось своей новой жизнью, в которой больше не было места для пустых и не трогающих сердце развлечений, отточенного коварства коллег, изматывающей погони за миражами.

Колдунья научилась находить радость в самых простых вещах: тишине перед закатом, когда полный едкой горечи, принесенной с раскаленных склонов вулкана, воздух дрожал от накопленной за день усталости; тяжелых редких каплях мимолетного дождя, успевшего за свой краткий визит лишь слегка прибить к земле пепел, да обострить до невыносимого звона запахи; игре света и тени в бедно обставленной комнате, мрак в которой едва могла разогнать одна единственная свеча; вкус простой хлебной лепешки, запитой колодезной водой…

Да мало ли их, простых радостей, способен отыскать внимательный взгляд души, незатронутой тлением гордыни и алчности?

***

– Привет, Таш, – дружелюбно улыбается забежавшая за зельем соседка. Её муж ухаживает за квама, а те частенько собирают с окрестностей всякую гадость. – Ты слышала? Говорят, за Призрачный Предел опять прорвались твари Ура.

Ташпи качает головой.

– Такой же слух был и третьего дня, и на прошлой неделе. Надо же мужчинам о чём-то чесать языки за кружкой суджаммы, Иза.

– Не скажи, – вздыхает соседка, сухощавая данмерка с обветренным лицом и натруженными руками. – Вечные Стражи объявили сбор отряда. Будут загонять чудовищ обратно к своему хозяину.

Взгляд колдуньи наполняется сочувствием. Если так, то дело действительно серьёзно. Здесь, в самом Маар Гане, им мало что грозит: аванпост Редоран способен справиться с любой угрозой, а вот шахтерам может прийтись несладко. Более-менее надёжной охраной обеспечены только рудники с эбонитом. Остальным оставалось надеяться на пару нанятых владельцем шахты охранников из Гильдии Бойцов, да на собственную удачу. Негусто. А у Изы четверо детей.

– Как твои младшие? – переводит разговор Ташпи и внутренне морщится. Тему стоило подобрать удачнее.

– Спасибо, твои настойки помогли, – кивает Иза. – Онка еще слабенькая, правда, а Тино, постреленок, уже такой же шалопай, как всегда. Успел, поди, и позабыть, как жалобно стонал на мамкиных руках, – с затаенной нежностью произносит женщина. Тино, последний в ее бойком и жизнерадостном выводке, занимал особое место в материнском сердце. – Кстати, готовь место в кладовой, – подмигивает данмерка. – Назавтра мой возвращается, свою долю привезет. Ну так, стало быть, придет пора и мне с тобой честь по чести рассчитаться.

Темноволосая бретонка лишь досадливо отмахивается. Она совершенно не собиралась напоминать соседке о долге. Дела у нее в последнее время стали налаживаться, так что терпеть нужду уже не приходилось. И именно этой добросердечной женщине, взявшей под свое крыло подозрительную чужачку, волшебница и была обязана наладившимися отношениями с обитателями бедняцкого квартала.

– Не говори глупостей, Иза, – улыбается она. Кто бы мог подумать, кто бы посмел намекнуть пару лет назад, что холодная надменная гордячка Ташпи Ашибаэль будет так радоваться дружбе с простой беднячкой? Что она вообще снизойдет до столь низко стоящего по отношению к ней на социальной лестнице создания? Смешные шутки любит выкидывать жизнь. Смешные, да жесткие. И горе тем, у кого не достанет мужества и самоиронии над ними посмеяться. – Какие между нами могут быть счеты. Разве я тебе мало обязана?

– Ты нам нужна, Ташпи, – серьезно отвечает та, не поддержав предложенного легкомысленного тона. – Если ты будешь голодать, перебиваясь с хлеба на воду, кто будет лечить наших детей? Услуги Храма дороги, да и не забираются хорошие храмовые целители в нашу глушь. Уж не знаю я, какая нужда загнала такого мастера своего дела, как ты, в наши края, это твое дело, и нас, простых смертных, не касается. Но судьба не прощает тех, кто не умеет пользоваться ее подарками. Так что позволь нам платить свои долги. И у бедняков есть своя гордость, Таш.

Смущенная полученной отповедью Ташпи опускает взгляд.

– Хорошо, Иза. Прости, если сказала глупость. Вот в этом пузырьке нужный тебе настой. Принимать три раза в день до еды. А вот эту мазь втирай в поясницу любимого супруга. Через недельку спина должна стать как новенькая. Но лечение на этом не прекращай, если не хочешь рецидива… то есть повторного приступа. Нужно будет помучить мужа процедурами еще две недели.

Иза понятливо кивает, запоминая инструкции. Ташпи для уверенности предпочла бы вручить женщине рецепт, но та, к сожалению, не знает грамоты. Проводив соседку до двери, волшебница задумчиво возвращается к своей ступке. Привычными движениями измельчая до нужной кондиции зеленый лишайник, она размышляет о тревожных слухах, ходящих по Морровинду: об учащении пепельных бурь, умалении силы Трибунала и росте могущества властителя Красной Горы, о страшной болезни и чудовищных тварях, ползущих со склонов вулкана в человеческие поселения, о безумных пророках, возвещающих возвращение Нереварина.

***

Тонкие нервные кисти колдуньи проворно и сноровисто порхают над чашками. Когда-то безупречно белую, нежную кожу портят темные пятнышки ожогов, следы порезов и мозоли от пестика. С утра до ночи варить зелья – тяжелый труд.

Но Ташпи научилась им гордиться.

На самом деле она вполне может обходиться и без зелий, но чистое колдовство отнимает слишком много сил, зелья восстановления магики редки и дороги, а потому пользоваться услугами чистых магов – удел богачей. В здешнем захолустье подобной публики просто нет, а там, где есть, Ташпи появляться нельзя.

Гильдия злопамятна и имеет длинные руки. Каждый день в её двери стучатся амбициозные претенденты на заветный посох, ради которого готовы пойти на всё. Ташпи и сама когда-то была такой.

Дышать тяжело. Комнату, в которой варит свои зелья колдунья, наполняет тяжелый въедливый запах снадобий. Реторта испускает клубы пара, кальцинатор немилосердно чадит, а от ступки, в которой женщина только что старательно измельчала ивовый пыльник, от неосторожного движения поднимается едкое облако, заставляющее Таш зайтись в мучительном кашле и опрометью выскочить на улицу, тыльной стороной ладони вытирая выступившие на глазах слезы.

Небо над Маар Ганом удивительно прозрачное, пронзительно синее, и Ташпи с наслаждением запрокидывает голову, жадно любуясь кратким мгновением красоты.

В последние месяцы поселок измотан непрекращающимися пепельными бурями. Жители привыкли хорониться в душной тесноте своих жилищ, практически позабыв о мире, лежащем по ту сторону обмазанных глиной стен. Наружу их выгоняет лишь необходимость. Даже дети, посмурнев и присмирев, тихо хоронятся в темных уголках, чтобы не попасть лишний раз под руку измотанного родителя.

Возвращаться к до боли приевшемуся домашнему чаду колдунье отчаянно не хочется, и она решительно направляется прочь, от убогих глинобитных хижин окраины к сердцу поселения, аванпосту Дома Редоран, к которому, словно птенцы к суровой мамке, боязливо прилепились трактир, порт силт страйдеров и храм.

***

Ташпи неторопливо идет по улице, жадно вдыхая свежий воздух. Здесь это роскошь, а для алхимика – тем более. Краткой, предоставленной городку вулканом, передышкой пользуется не только она.

Улицы полны народу. Детвора торопливо мечется под ногами взрослых, пытаясь выплеснуть накопившуюся жажду движения. Взрослые ступают степенно, неторопливо, в непроизвольном опасении, что спешка неумолимо втолкнет их обратно, в опостылевший круговорот ежедневной суеты.

Из человеческой круговерти выбивается, подобно каменному уступу среди зыбучей неустойчивости песчаной дельты реки, воин из Редоран. Высокая статная фигура в костяном доспехе выглядит угрожающе. Но для здешних обитателей она – символ надежности, единственная опора и щит против недружелюбного к смертным края. Суровое обветренное лицо солдата сегодня не скрыто глухим забралом шлема, и Ташпи предоставлена редкая возможность полюбоваться на резкие правильные черты данмера, насмешливый прищур горящих багрянцем глаз, едва заметно кривящиеся в насмешке губы.

– Таш, – раздается тихий оклик редоранца, и колдунья послушно замирает посреди городской площади. Несколько быстрых шагов и данмер стоит рядом, с укоризной глядя в серые глаза бретонки. Та нервным движением заправляет за ухо темную прядь. – Я ждал тебя вчера, Таш. Долго ждал.

– Сарин, я… – сбивчиво начинает Ташпи, но тот останавливает её коротким повелительным жестом.

– Много работы, дурная погода и нелюбимый мужчина, рассчитывающий тебя увидеть в своей постели, так? – мягко спрашивает Сарин.

– Ты мне нравишься, Сарин, – беспомощно возражает Ташпи, – очень нравишься…

– Но этого недостаточно, – завершает за неё мысль данмер. – Тебе нужно что-то большее, или просто другое, но не я.

Колдунья вскидывает на мужчину несчастный взгляд. Тот успокаивающе кладет на плечо бретонки тяжелую горячую ладонь. Ташпи помнит её прикосновения на своём теле, и память эта бросает её в жар. Сейчас она почти жалеет, что не пришла. Если б Сарин согласился быть только её любовником… Увы, он хочет от Ташпи большего. Того, что темноволосая колдунья не может ему дать.

Данмер мягко привлекает женщину к себе.

– Не грусти, девочка, – ласково шепчет он, и сердце Ташпи сжимается от звучащей в его голосе боли. – Я знаю, что ты не виновата. Сердцу не прикажешь.

Колдунья прижимается щекой к костяному нагруднику его доспеха, и они некоторое время стоят так, так близко и вместе с тем невероятно далеко друг от друга, пока холодный ветер лениво треплет их волосы.

Часть 2

***

Внизу, рядом с портом силт страйдеров, располагающимся непосредственно у западных ворот в город, началась какая-то суета.

– Прости, – произнес Сарен, выпуская Ташпи из своих объятий, – я должен посмотреть, в чем дело.

Данмер быстро двинулся в указанном направлении, следом за ним шагала увязавшаяся за воином колдунья. Была ли причиной переполоха уличная потасовка, залетевший за городские стены скальный наездник или более серьезная угроза, именно воины Редоран были теми, к кому горожане бросались за защитой.

Впрочем, в этот раз вмешательства не понадобилось. В город прибыл караван с одной из шахт. Тяжело навьюченные гуары устало волочили ноги по пыльной дороге, доставляя в город груз яйца квамы. А также несколько раненных… Сарин, только что с досадой поглядывавший на процессию людей и животных, как на источник напрасного беспокойства, быстро и уверенно протолкался сквозь толпу зевак к главному погонщику.

– Что произошло? – властным тоном он начал допрос свидетеля.

– Чудовища Ура из-за предела, – торопливо затараторил тот.

– И вы остались живы? – недоверчиво переспросил данмер. – Отряд стражей только готовится к выходу.

– Девушка, чужеземка, – быстро пояснил караванщик. – Уничтожила тварей Ура. Пришла с юга, шахтеры дали ей место у своего костра. По виду воин, но магией тоже владеет.

– В одиночку? – не скрыл изумления Сарин. – Какие именно порождения пепла вас атаковали?

– Пара упырей и с ними спящий, – в голосе караванщика отчетливо ощущался пережитый страх.

Сарин на пару мгновений остолбенел, потом заподозрил рассказчика во лжи, или в том, что пережитый страх отбил тому последние мозги. Ему приходилось встречаться со спящими… и терять при этом половину отряда. Брошенный на караван взгляд никаких чужеземок не обнаружил.

– И куда делась эта девушка?

– Там, – неопределенно махнул рукой торговец. Данмер уставился в предложенном направлении. С гуаров сгружали раненых, но все они были стопроцентными данмерами и, более того, знакомы воину. Приглядевшись, он обратил внимание, что к одному гуару никто не смеет приблизиться, а у навьюченного на животное «тюка» светлая шевелюра.

– Ранена? – понимающе хмыкнул данмер.

– Нет, – ошарашил Сарина караванщик. – Хворь на неё напала, странная. Бросить не решились… спасительница все-таки…

– Не решились… – внезапно вмешался в беседу один из шахтеров и Ташпи узнала в говорящем своего соседа, мужа Изы. – Ты бы бросил, да мы не позволили. Простите господин воин, – с некоторым беспокойством, удивительным образом смешивающимся с твердой уверенностью в собственной правоте, обратился к Сарину шахтер, – но негоже это, на добро злом отвечать. Без неё лежать нам сейчас падалью, да кормить пепельных отродий.

Сарин поморщился. Если у девушки божественная болезнь, его долг – не пустить заразу за городские ворота, а тех, кто взял её вопреки доводам разума с собой – наказать. И в то же время сердце воина противилось холодному цинизму и жестокости подобного поступка. Пока он медлил, Ташпи уже была у гуара с безжизненно лежащим на нем вьюком. Ругнувшись, данмер устремился за ней.

***

Ташпи и сама не знала, что толкнуло её приблизиться к раненой чужеземке. Она не намеревалась спешить к раненым. Не потому, что ей были безразличны их страдания. Совсем нет. Но сначала свою первую жатву клиентов соберет Храм, и лишь потом придет очередь скромной лекарки. Ей останутся те, кому не по карману дорогие услуги храмовых целителей. И горе тому, кто осмелится, даже из сострадания, перейти дорогу служителям Троих.

Тем более не вызывала энтузиазма предполагаемая болезнь девушки.

Здесь, у самого Призрачного Предела, не понаслышке знали о кошмаре, именуемом корпрус – ужасной неизлечимой болезни, заставляющей людей гнить заживо и превращаться в отвратительных монстров. Корпрус, именуемый также божественной болезнью, был источником неиссякаемого ужаса для всех жителей Вварденфелла, но сильнее всего его зловонное дыхание чувствовалось здесь, в непосредственной близости от вотчины Дагот Ура.

Какими путями распространялась зараза, было неизвестно. Кто-то говорил о кровавом причастии, когда жертве давали, когда добровольно, а когда и обманом съесть кусочек мяса умершего от этой заразы. Кто-то говорил о насылаемом проклятии и насылаемых безумцем с Красной Горы снах. Третьи болтали о гнилом поветрии.

Еще в свою бытность членом Гильдии Магов, Ташпи интересовалась этим вопросом, быть может, из тщеславной надежды оказаться тем гением, что сумеет победить угрозу, оказавшуюся не по зубам остальным… Исследования прервались вместе с рухнувшей в бездну карьерой.

И теперь колдунья, оказавшаяся в заложниках у собственного неудовлетворенного любопытства, опасливо приблизилась к источавшей смертельную опасность спасительницу теперь боязливо держащихся от неё на расстоянии шахтеров. «А ведь все-таки довезли!» – подивилась про себя целительница, с неожиданной нежностью касаясь спутанных волос цвета расплавленного золота. Даже сейчас, грязные и слипшиеся от пота, они были удивительно красивы, и Ташпи неожиданно захотелось увидеть, как их пламенный ореол пляшет вокруг головы хозяйки на ветру в лучах заходящего солнца.

– Ташпи! – раздался за её спиной предостерегающий голос Сарина. Не обращая на мужчину никакого внимания, колдунья начала распутывать узлы на ремнях, твердо намереваясь освободить чужеземку из их плена. – Что ты делаешь, хотел бы я знать?! – почти негодующе воскликнул воин, оказавшись рядом.

– Поможешь мне её донести? – вместо ответа спрашивает Ташпи.

– Ты с ума сошла! – не выдерживает Сарин, хватая её за локоть с намерением оттащить от больной. Спасти.

Ташпи с раздражением высвобождается. Нет, он мог бы применить силу. И не мог. Только не против неё. Колдунья справляется с ремнями, спуская девушку на землю. Ноша оказывается удивительно легкой, и девушка удивленно вскидывает взгляд. Ей помогает Сарин.

– Бретонка, – хмыкает он, когда им обоим предоставляется возможность разглядеть лицо будущей пациентки Ташпи.

Колдунья опускается на колени и мягким осторожным движением стирает со щеки той грязь. Сухая и горячая кожа, обметанные лихорадкой губы – девушка действительно больна.

– Всё будет хорошо, – шепчет Ташпи. – Не бойся, всё будет хорошо…

***

– Поможешь донести? – спрашивает колдунья Сарина.

Тот некоторое время напряженно молчит, потом не выдерживает.

– Ты понимаешь, что делаешь? Когда храмовники об этом узнают, а они узнают, тебя просто-напросто забросают камнями.

Ташпи между тем быстро обследует пациентку, ища знакомые симптомы. Кое-что заставляет её удивиться.

– У неё нет признаков трансформации плоти, – сообщает она. – Возможно, это не корпрус.

Колдунья немного лукавит. Она знает, что бывает и такой вариант развития болезни. Очень редко.

– И что тогда с ней?

– Это может быть мор, какая-нибудь незнакомая разновидность.

– И целители Храма с тобой согласятся?

– Едва ли, – признается Ташпи.

– В город её везти нельзя, – категорическим тоном заявляет воин.

Колдунья кривится, но внутренне она согласна с мужчиной. Попытка скрыть больную корпрусом внутри городских стен погубит её, но не спасет девушку.

– Тогда к Хулин, – решается она.

– Что?

– Хижина Хулин пустует, с тех пор как её ученик устроил ту дурацкую историю с вызовом скампа. Колдунья подалась в Альдрун… Наверное решила, что это проще, чем отмывать дом от скампьей вони, – с усмешкой замечает Ташпи. – А её бывшее жилище находится за городскими стенами, так что мне никто не мешает…

– Очередная самоубийственная затея, – бросает редоранец. – За стеной опасно, и ты сама об этом знаешь. Я не могу позволить тебе…

– Тебе никто не давал права мне что-либо дозволять или запрещать, – холодно заявляет Ташпи.

Мужчина некоторое время борется с гневом, но беспокойство за женщину пересиливает.

– Я поживу с тобой, – неожиданно решает он.

– Прости? – вскидывает брови колдунья.

– Не бойся, приставать не буду, – невесело хмыкает Сарин. – Но тебе будет нужна помощь. Что-нибудь принести, проводить в город, разгрести царящий внутри бардак, наконец.

– Спасибо, – тихо роняет Ташпи и на мгновение накрывает его ладонь своей. В глазах Сарина на мгновение вспыхивает радость, густо приправленная болью. Некоторое время они молчат.

Часть 3

***
Следующая неделя далась Ташпи тяжело. Только дурацкое упрямство заставляло продолжать колдунью мешать становящиеся всё сложнее зелья и с упорством, достойным лучшего применения, вливать в пациентку. Та по-прежнему безжизненно лежала на постели, так ни разу и не шелохнувшись.
Если б не помощь Сарина, вся эта затея обернулась бы для волшебницы слишком дорого. Только он, да всё еще испытывающие долг благодарности шахтеры позволяли ей хоть как-то продержаться. Весть о том, что она лечит больную корпрусом, лесным пожаром пронеслась по городку, и поток пациентов к лекарке моментально иссяк.
Даже Иза боялась брать у неё зелья, что уж говорить об остальных. Правда добрая женщина следила за домом волшебницы и помогала с продуктами, так что упрекнуть её в чём-либо было сложно. Но факт оставался фактом, как и предупреждал Сарин, Ташпи совершила огромную глупость. Впрочем, не первую в своей жизни.
И сейчас, сидя у больной, темноволосая колдунья готова была расплакаться. Тонкие, нервные кисти Ташпи порхали над телом девушки, чтобы убедиться, что на коже той не появилось зловещих пятен. Быть может, её касания были чуточку более нежными, чем необходимо. Быть может…
Неожиданно чужеземка открыла глаза, впиваясь в Ташпи ледяным, с темным пламенем безумия на дне, взглядом. Колдунья невольно отпрянула, словно обожженная им, но сильная рука безжалостно стиснула её запястье, заставив вскрикнуть от боли.
Ташпи, как зачарованная, смотрела в эти, холодные, как отчаяние, темные, как грозовой фронт, безразличные глаза и чувствовала, как в её сердце капля по капле просачивается страх.
Она дернулась в попытке высвободиться, но ей не дали. Незнакомка оказалась сильна, очень сильна. С легкостью скрутив колдунью, словно та была беспомощным ребенком, чужеземка притянула Ташпи к себе. Клубящаяся мгла её взгляда оказалась совсем близко, и колдунью заколотила тяжелая дрожь.
– Пусти. Пожалуйста, пусти, – жалобно взмолилась она.
– Холодно, – услышала колдунья в ответ и с ужасом осознала, что так просто её не выпустят.
Ташпи отчаянно, изо всех сил, рванулась, словно попавший в капкан зверь, но чужие руки держали её, словно тиски. Чужеземка, словно не заметив её отчаянных усилий, продолжала скользить по ней изучающим взглядом.
Колдунья всхлипнула от нахлынувшего страха и, с запозданием вспомнив о своих навыках, бросила в охваченную безумием пациентку заклинание паралича. То, дрогнув, осыпалось, а Ташпи обожгло отзвуком чужой силы. Силы, во много раз превосходившую её собственную.
Пока колдунья привыкала к мысли, что её когда-то весьма оцененная в гильдии одаренность к магии ничто по сравнению с тем, чем ей довелось столкнуться, её подмяли под себя, придавливая к кровати чужим телом.
«Сарин! Где ты? Сарин!» – мысленно завопила Ташпи.
– Ты горячая, – услышала она, поднимая полные слез глаза на безумную пациентку.
– Да, – всхлипнула Ташпи. – Я горячая.
Обметанные лихорадкой губы потянулись к ней, словно она была живительным источником, и целительницу накрыло крыло бури.
– Спи, – прошептали ей на ухо вечность спустя, и чужие руки почти бережно прижали трепещущую женщину к себе.
Колдунье ничего не оставалось делать, как уткнуться в грудь потерявшего разум создания и, тихо всхлипывая, погрузиться в тяжелый сон.
***
Вырваться из рук даже спящей чужеземки оказалось трудно, так что Ташпи ничего не оставалось, как ждать, пока она проснется. Или придет Сарин и выручит её. Потому что пробуждения той колдунья дожидалась с невольным трепетом.
Затекшее тело после всего пережитого ныло, использовать магию девушка не решалась, поэтому просто тихонько лежала, боясь лишний раз пошевелиться, и терпела.
Наконец, чужеземка шевельнулась, отчего сердце Ташпи немедленно тревожно забилось, и на колдунью уставился взгляд знакомых серых глаз. На этот раз они были удивительно чисты, без той темной мути, что так испугала её вчера. Светлые, удивительно прозрачные и... недоумевающие, словно их хозяйка не понимает, что с ней произошло и почему она находится тут, а не в каком-нибудь другом месте.
– Ты – не Дагот, – сообщила колдунье девушка.
Ташпи, не выдержав, хихикнула. Во всей этой ситуации определенно имелась некая сумасшедшинка: провести всю ночь в объятиях пациентки, а потом услышать от неё, что не является Даготом! Интересно, кого именно девушка имела в виду: кого-то из приближенных Дагот Ура или самого? Хихикнув еще раз, колдунья ответила:
– А что, есть сходство?
– Ни малейшего, – немедленно откликнулась та, тоже невольно улыбаясь. Взгляд чужеземки в это время усиленно изучал комнату и саму Ташпи. Когда он зацепился за разорванную мантию, девушка нахмурилась, пальцы метнулись к виску, выдавая боль. На лицо чужеземки пал отблеск вчерашней тени, заставив колдунью похолодеть от страха.
– Что ты... – сочувственно-виновато пробормотала та, касаясь её плеча губами. – Не бойся. Я не причиню тебе зла... больше.
Всплеск силы, и по телу Ташпи пробежала знакомая волна целительного заклинания.
Просветление оказалось коротким.
Когда Ташпи вернулась в комнату, неся поднос с завтраком, больная снова впала в беспамятство. Устало поставив поднос на стол, колдунья безнадежно опустила плечи, раздираемая противоречивыми эмоциями. Приближаться к чужеземке ей было попросту страшно. А с другой стороны она испытывала к девушке странную пронзительную жалость.
***
Когда Кариусу пришло известие о переводе в метрополию, мне стало ясно, что возможности и дальше прятаться от своей судьбы на заснеженных равнинах Солстхейма не осталось. Расставание с капитаном прошло мягко, почти нежно. Мы прятали боль под дружескими масками, а кровоточащие раны в сердце под дружескими беседами, но от этого было только тяжелее. Но и другого выбора нам никто не предоставил.
Цепи неумолимого долга тянули его в одну сторону, меня – в другую, так что после безумной прощальной ночи я, не в силах более терпеть столь изощренную пытку, не стала ждать отбытия капитана из Форта Морозной Бабочки, и поднялась на борт первого отбывающего в Хуул корабля.
А когда мои ноги коснулись пыльной вварденфельской земли, меня посетило неожиданное болезненно острое осознание того, что мне не хватает Торстена. То, что он со мной делал, здорово помогало выгонять боль изнутри. А сейчас её тёмный поток просто грозил захлестнуть меня с головой.
Моё возвращение вернуло Каю Косадесу если и не веру в людей, но несколько лет жизни точно. Старый "клинок", похоже, уже распрощался и с возможностью выполнить поручение своего императора, и с полагающейся выходящим в отставку агентам пенсией.
Меня же перспектива с головой окунуться в дела вполне устраивала, так что на этот раз мы быстро нашли общий язык. Я моталась по острову обезумевшей никс-гончей, по крупицам собирая информацию, ни одна крупица которой не была получена мной даром. Сколько чужих проблем мне пришлось разрешить, чтобы обрести возможность вытащить этот край из той... пропасти, к которой он неумолимо приближался, я сейчас и не вспомню.
Результат стоил затраченных трудов: мне удалось обнаружить логово Шестого Дома, прибежище сумасшедших сектантов и кровожадных монстров. И те, и другие служили одному хозяину, чья недобрая воля распространяла по всему острову мор и пепельные бури, но... Оказалось что этот список надо пополнить снами, ввергающими слабых духом в сумасшествие, а также божественную болезнь, корпрус, превращающей людей в чудовищ.
Потом... потом был бешеный каскад поединков в пропахшем смрадом гниющих заживо тел и едкой горечью пепла подземелье. Я металась среди роняющих кровавые отблески алтарей духом разрушения, обрушивая Крушитель на затерявшихся в насылаемых моим старым другом-недругом снах безумцев, на пепельных упырей и прочих порождений пепла, алчущих живой крови. И когда казалось, что победа близка, она обернулась поражением.
Порождение Ура, один из его лейтенантов, могущественный слуга своего безжалостного господина, успел не только передать... приглашение своего лорда, но и прилагающееся к посланию проклятье.
Порча обжигающим потоком хлынула по моим венам, выворачивая наизнанку мое естество. Я успела отправить тварь в преисподнюю и выползти, похожая на смертельно раненое животное, на поверхность, к солнцу.

Часть 4

***

Полумрак, тишина, въедливый запах воскуряемых перед алтарями благовоний. Помедлить несколько мгновений у входа, ожидая, когда зрение привыкнет к скудному освещению, затем решительно шагнуть к алтарям. Встать на колени перед прахом предков, склонить голову, прошептать несколько слов ушедшим, но не оставившим. Попросить... нет, не помощи, не покровительства... просто, совета. Спохватившись, оставить на каменном бортике скромное подношение. Затем положить ладонь на теплую алтарную стелу, вознести краткую молитву одному из великих. Упругий толчок силы и испрошенное благословение получено. Краткие мгновения общения с незримым миром истекли и пора возвращаться в круговорот обыденности.

Здесь, в святилище Маар Гана, Сарин обычно приходил к Велоту, предпочитая воина прочим святым и даже богам. Но самым почитаемым покровителем данмеров для редоранца был Неревар. Только ближайший алтарь величайшего героя данмеров находился в Альдруне, так что приходилось просить заступничества у других опекунов.

Добившийся безоговорочного доминирования культ Троих относился к своему бывшему генералу и предводителю... неоднозначно. С одной стороны, Трибунал признавал заслуги того, под чьими знаменами служили когда-то лейтенантами ныне божественные Вивек и Сота Сил, чьей супругой являлась дважды божественная Альмалексия. С другой...

С другой, бывшие друзья соратники со скорбью признавали ошибки и слабости легендарного полководца. Горечь испытанной ими потери как-то незаметно смягчалась осознанием того, что вроде и погиб герой данмеров если не по собственной вине, то в результате допущенных им ошибок и ставших фатальными просчетов... И смерть эта под перьями храмовых писак неким странным образом неожиданно становилась чуть ли не естественной и даже, более того, закономерной. Она становилась лучшим исходом.

Лучшим, хотя и печальным, завершением пути легендарного героя.

Кто знает, что бы случилось, проживи чуть дольше этот, вне всякого сомнения, великий, но... начавший терять былую хватку, не понимающий (в отличие от своих лейтенантов и жены) того, что действительно нужно народу данмеров, допускающий одну ошибку за другой... Нет. И очень хорошо, что звезда закатилась на пике своей славы.

До того, как её свет начал тускнеть или, хуже того, оказался бы запятнанным...

Чем именно должен был запятнать себя Неревар, не уточнялось, но еретики, осмеливавшиеся говорить и писать книги о том, что версия Трибунала о событиях на Красной Горе несколько отличается от истины... Еретики, бросающие обвинения якобы верным соратникам героя в убийстве своего повелителя... О, несложно догадаться о том, сколь беспощадным преследованиям подвергались эти сбившиеся с пути несчастные.

А упрямая вера эшлендеров в то, что герой вернется, вызывала у храмовников такую искреннюю ярость, что даже у далекого от всякой политики редоранца невольно вспыхивало сомнение: так ли уж еретики неправы в своих убеждениях? Почему Трибунал реагирует на безобидное верование дикарей, заселяющих практически бесплодные, а потому никому не нужные, Пепельные Земли так, что не будь Вивек и его соратники богами, Сарин бы подумал, что они просто-напросто боятся. Боятся возвращения того, кто может потребовать с них ответа за поступки, совершенные три тысячи лет назад.

Дороги должны быть счета, действующие столь долго.

***

Сарин уже было повернулся к выходу, но тут из теней выступила облаченная в мантию фигура.

– Отец Рэйвел, – прижав кулака к груди, Сарин почтительно поприветствовал настоятеля Храма.

– Рад видеть, что воины не забывают припадать к источником духовной силы, а не только силы телесной, – с некоторой иронией произнес Сален Рэйвел.

– Редоран всегда чтили Храм, – откликнулся воин, с некоторой настороженностью глядя на церковника. Последний немногим уступал ему в росте, а мягкие складки обманчиво простой по покрою, но сшитой из очень недешевой ткани мантии придавали облику служителя Храма впечатление сдержанного величия.

Храм умел произвести впечатление. Демонстрируя презрение к роскоши, церковники предпочитали противопоставлять ауру силы и власти расточительному блеску не стесняющихся выставлять напоказ своё богатство Домов. В то же время служители Троих с достойной самого скаредного скупца алчностью собирали каждую крупицу ресурсов и влияния, до которой могли дотянуться. И, надо признать, все перечисленное у них недурно получалось.

– Дом Редоран – да, – вкрадчиво согласился Рэйвел. Сарин не встречал ещё ни одного церковника, у которого в той или иной степени не проявлялась эта змеиная повадка осторожно подбираться к не чующей опасности жертве. – Чего, увы, нельзя сказать об отдельных воинах, – с мягкой укоризной добавил настоятель.

– Люди слабы и склонны погрязать в своих пороках, – хмыкнул Сарин, делая вид, что не понял намека. – И только длань вечно бдящего Храма спасает народ данмери.

– Храм бдит, – согласился Рэйвел. – И его бдение принесло меня тревожные вести, мастер Саротриль.

– Редкий день в наше беспокойное время проходит без подобных вестей, – продолжал строить из себя дурачка воин.

На породистом, несущем отпечаток властолюбия и незаурядного ума, лице Рэйвела легкой рябью пробежала досада.

– Увы, это так, – подтвердил священник. – Но чем тяжелее груз, взваленный на наши слабые плечи, тем настоятельная необходимость его удержать... во имя всех дан'миери, живущих и ушедших.

Едва удержав зевок (словоблудие людей Храма казалось воину невыносимо утомительным) Сарин состроил понимающую гримасу, терпеливо ожидая, когда церковник перейдет, наконец, к делу.

Не дождавшись ответа, настоятель продолжил с тихим вздохом.

– Иные утверждают, что божественная болезнь – кара, ниспосланная нам нашими покровителями за грехи и непокорство, но... – Несмотря на то, что Сарин ждал именно этих слов, но манера церковника подбираться к жертве исподволь, долгими обманными кругами сбивая её с толку, сделала своё дело: воин вздрогнул. – Но я так не считаю. Корпрус – угроза, и с ней следует бороться, как с любой другой угрозой: жертвуя малым во имя большего, – совсем другим, властным и жестким, тоном закончил церковник, впиваясь в воина суровым взглядом, не сулящим ни малейшего снисхождения. Вот только и Сарин не был мягкопузым лавочником, чтобы его было легко пронять такими взглядами.

– Установления Храма не были нарушены, – твердо ответил Сарин.

– Ты и твоя... подруга держите источник заразы, – холодно произнес Рэйвел.

– За городской стеной, – парировал воин. – А запрет имеет силу лишь внутри городских стен.

– Игра с огнем – любимая забава магов, – тихо, но с такой внутренней силой произнес церковник, делая шаг к Сарину, что тому стоило некоторого внутреннего усилия не отшатнуться, – Будет жаль, если прихоть не знающей законов этой земли чужеземки будет стоить головы известного своим мужеством и мастерством воину.

Итак, угроза была озвучена, оставалось встретить её с открытым забралом.

– Моя жизнь – в руках судьбы и воли предков, – спокойно ответил Сарин на невысказанный вопрос, намеренно исключив из перечня управляющих путями народа данмери сил божественную триаду. Он не сомневался, что церковник его поймет. Так и вышло: лицо того исказила злость.

Что ж, вызов был брошен, и Сарину оставалось лишь повернуться и покинуть святилище.

***

У Андуса пахло кислой брагой, выдаваемой им за суджамму, терпким мускусным ароматом скрибятины и дымной горечью очага. Для того чтобы добраться до стойки, Сарину пришлось проталкиваться сквозь наводнившую трактир толпу: хорошая погода вызвала у горожан острый приступ общительности, так что все повалили в заведение Андуса за новостями.

Добраться до цели воину было не суждено, – на него кошкой бросилась Бугдуграш гра-Башель, весьма недурная собой орчанка, великолепный разведчик, и непременный участник всех воинских попоек, устраиваемых в этом трактире. Имя её для любого, не принадлежащего к славному племени орков, было абсолютно непроизносимым, так что Сарин, как и все остальные приятели разведчицы, звали её просто Клыкастиком.

– Сарин, милый, – томно прошептала девушка, немедленно повисая на его шее.

– Здравствуй, Клыкастик, – вздохнул воин, пытаясь ненавязчиво отстраниться. Увы, деликатные способы на орчанку не действовали, а для более резких они были слишком близки. Когда-то. До Таш.

– Ты веришь, что он действительно справился с ними в одиночку? – горячо выдохнула орчанка, теснее прижимаясь к мужчине.

– Кто? С кем? – не понял тот.

Ответом ему был раздосадованный вздох. Клыкастик имела присущую многим красивым девушкам привычку считать, что окружающие должны сами догадываться, о чём они думают. К счастью, орчанка страдала этим недостатком только когда включала режим кокетства, а в остальное время проявляла достойную восхищения толковость и понятливость. К несчастью, с появлением на горизонте соперницы девушка переходила в этот режим, стоило лишь Сарину появиться в зоне прямой видимости. Причем, мужчина был уверен, что делает она это исключительно из вредности и чувства собственничества: их отношения исчерпали себя задолго до того, как в Маар Гане появилась новая целительница.

– Пациент твоей ведьмы с пепельными тварями, – нехотя пояснила разведчица, всем своим видом показывая своё отношение к врожденной тупоголовости мужского племени.

– Пациентка, – поправил он. – Это женщина.

– Ух, ты! – восхитилась орчанка. – Всегда знала, что наша сестра вашего брата с легкостью за пояс заткнет, сколько бы вы своей силой не чванились! – Общая болезнь женщин-воительниц – неизбывное стремление доказать своё равенство с мужчинами. – А какого племени?

– Бретонка.

Лицо разведчицы немедленно исказила гримаса отвращения. И дело было вовсе не в том, что к тому же племени принадлежала Таш. Просто Хай Рок с Орсиниумом находятся в состоянии вражды с начала времён. Легендарнее разве что вражда хаджитов с босмерами, да тех же орков с нордлингами. Данмер усмехнулся. Слышал он как-то от одного заезжего барда-киродиила побасенки про троицу друзей: орка, нордлинга и бретонки. Звучали его истории занятно, хоть и являлись вымыслом чистейшей воды. Интересно, сколько гриифа нужно было выпить, закусывая лиловым копринусом, чтобы сочинить ту, где они встречают трех пришелиц из иных миров?

– Тогда точно не она, – разочарованно протянула Клыкастик.

Сарин мягко снял с себя девушку и поставил на пол, в шаге от него. Та насупилась ещё сильнее.

– Береги спину, – предупредила она. – Храмовники едва ли довольны происходящим.

– Едва ли, – согласился данмер. – Но не нарушено ни одного закона, так что придется им потерпеть.

– Дело не только в божественной болезни, – вдруг тихо и серьёзно сообщила разведчица.

Воин впился в неё взглядом. Спрашивать было бесполезно, если захочет, она расскажет сама, а не захочет...

– В Суране появился безумец, провозгласивший себя Нереварином.

– Мало в Морровинде сумасшедших? – поднял бровь данмер.

– Его убили. Ординаторы.

– Воины Храма? – пораженно переспросил Сарин. Это было странно. Очень странно. Никогда прежде церковники не проявляли подобной жестокости к блаженным и умопомешанным. – И как это может касаться меня? Я себя Нереварином не называю, – воин позволил проскользнуть в свой голос толике иронии.

– Настойчивая надежда эшлендеров дождаться возвращения своего бывшего вождя проникает и в города. За последний год трижды проходили слухи о том, что легендарный герой вернулся. Храм... проявляет по этому поводу непонятную нервозность. Складывается впечатление, что они не борются с ересью, а... действительно верят, что Неревар может родиться вновь. Верят и боятся этого. К даэдра убитого безумца, но не меньшее, если не большее внимание церковников привлекают чужестранцы. Не все. Те, кто проявил превосходящую дозволенную обычному смертному силу.

– Ты думаешь?.. – медленно начал Сарин.

– Пациентка твоей волшебницы заинтересовала Храм. Очень заинтересовала, – медленно кивнула разведчица.

– Спасибо, Клыкастик, – тихо и серьезно произнес воин.

– Сочтемся, – бросила она, отворачиваясь.

Часть 5

***
Застарелая тревога сплавилась в усталость, а та – в злость. Когда по дороге к новому жилищу Таш на Сарина спикировал скальный наездник, воин встретил его на клинок почти с радостью. Легко расправившись с крылатой пакостью, по несчастью, всего лишь одной из тысяч, что портили кровь и нервы жителям Вварденфелла, воин не без удовольствия вытер окровавленный клинок о ещё теплые перья.
Перед глазами, обдавая сердце волной тепла, всплыл образ Таш. Волшебница терпеливо склонилась над своими чашками, корпя над очередным зельем, позволяя уставшему воину лишь любоваться тонкими запястьями, подколотой, чтобы не лезть в глаза, прядью, да сосредоточенно сжатыми губами. Тогда она ещё время от времени приходила к нему, ища тепла в крепких мужских объятиях, а у Сарина внутри всё сжималось от болезненной нежности, когда он держал своё сокровище в руках.
Мучительным было испытываемое им тогдашним счастье, мучительным, да вот только без той сладкой муки плохо было сейчас воину. Плохо и пусто на душе. И только надежда, тихая, но упрямая надежда позволяла ему держаться, встречая очередной день без её дыхания рядом.
Лишившийся не только жизни, но и хвостового оперения скальный наездник остался лежать распластанной на согретых солнечным дыханием тряпкой, в то время как облачённая в костяной доспех фигура воина Редоран скрылась за поворотом. Надо было спешить.
Окрестности Маар Гана стремительно накрывал вечер, наполняя ущелье глубокими холодными тенями, раскрашивая небо фантасмагорически яркими красками и пробуждая мирно проспавших день под землей опасных тварей. Нет, бродить по здешним местам ночью совсем не стоило. Не только беззащитному обывателю, но и бывалому воину лучше встретить закат за закрытыми ставнями и накрепко запертыми дверями. У дремотно горящего очага, на котором томительно хлюпает поспевающее варево...
Из-за распахнувшейся двери на Сарина пахнуло терпким знакомым ароматом трав и снадобий, и мужчина с радостью окунулся в домашнее тепло и уют. Оставив заботливо собранный мешок с провизией в кладовой, воин спустился вниз и со щемящей нежностью уставился на стоящую на коленях женщину, старательно вычищающую очаг от золы.
Таш была трогательно-прекрасна в залатанном домашнем платьице, запачканных копотью фартуке и перчатках, и с чумазым лицом. Через мгновение воин досадливо встряхнул головой. Ему не хотелось, чтобы его женщина занималась такой муторной работой... Да, Таш была его, чтобы она там не воображала про себя.
Держащие мужчину путы самообладания с жалобным стоном лопнули, а в следующее мгновение Сарин держал слишком ошеломлённую для того, чтобы начать сопротивляться, добычу в руках и нёс её к постели.
***
Сердце Таш трепыхалось маленькой певчей пичугой, хрупким эфемерным созданием, незнакомым жителям Вварденфелла. А вот выросшая в сердце Тамриэля колдунья по-прежнему слышала во сне их тревожащие душу трели.
Какие только глупости могут придти в голову, когда тебя держат сильные мужские руки, а ты не в силах понять, хочешь ли ты сопротивляться или впиться в его губы поцелуем! И способны ли повлиять хоть на что-нибудь твои желания? Ты былинка, подхваченная ураганом. Песчинка, попавшая меж жерновов судьбы. Утлая лодчонка, затерянная среди волн...
Столь недавно испытанный страх и холод нахлынули на Таш, заставляя остро почувствовать свою хрупкость и уязвимость. Беспомощность.
Обжигающее тепло мужчины казалось единственным спасением.
И Таш, гордая и неприступная, холодная Ашибаэль, с жадной нетерпеливостью отыскала губы Сарина.
***
Мужчина спал, утомлённо раскинув руки, а Таш тихонько лежала рядом, одновременно чувствуя себя и вынесенным на берег обломком кораблекрушения, и оплодотворённой тёплым летним дождем землёй. Сонная дрёма мягко сжимала колдунью в своих объятиях, медленно, но верно подталкивая к омуту сновидений. Та мучительно зевала, но вовсе не была намерена сдаваться легко.
Сначала следовало понять, злиться ли ей, что её взяли без спроса, словно военную добычу. Или позволить одержать верх затаённой радости и подчиниться?
Нежно проведя ладонью по темной, как пепел их проклятой горы, коже, женщина в очередной раз подивилась исходящему от нее жару. Разумеется, она знала, что причина в том, что нормальная температура тела у данмеров выше, чем у прочих рас. Но инстинкт целительницы был сильнее разума, так что Таш постоянно казалось, что сейчас данмер застонет, охваченный лихорадкой.
Да и чем еще было то чувство, которое испытывал к ней воин, как не своеобразной болезнью, лихорадкой разума, заставляющей людей и меров терять ясность рассудка и совершать удивительно глупые поступки?
Вот зачем, спрашивается, она ввязалась в историю спасения безымянной спасительницы шахтеров? Откуда взялась эта странная, щемящая нежность внутри, заставившая волшебницу пойти наперекор могущественному Храму? Как будто беженки из Гильдии Магов и без того было мало неприятностей! И даже враждебность храмовников была не худшей из тех опасностей, в которые она себя ввергла. Что ярость и коварство ограниченных в своих возможностях смертных в сравнении с божественной болезнью, не знающим пощады проклятьем, никогда не отпускающим своих жертв?
Девушка в соседней комнате была обречена. Таш знала это, как и то, что каждый час рядом с ней, возможно, приближает ее к той же судьбе… Но высокомерие прирожденной целительницы не позволяло ей с этим смириться.
***
Разбирать в неверном свете немилосердно чадящей лампадки собственные каракули было нелегко, поэтому Таш то и дело приходилось прикрывать глаза, чтобы переждать очередной приступ рези в глазах, проваливаясь в свои мысли.
Неказистый еще в мастерской изготовившего его ремесленника, а сейчас и вовсе обшарпанный и выщербленный стол, наследство от прежней хозяйки дома, был завален ворохом желтоватых листов бумаги самого дешевого сорта, сплошь испещренных бисерной вязью чернил. Впечатление от безукоризненно ровных строчек и изящного почерка несколько портили частые кляксы, уродливо расплывавшиеся на бумаге, стоило только перу зацепиться за очередное волокно слишком рыхлого переплетения.
Когда-то в распоряжении волшебницы всегда имелось достаточное количество самых лучших, отбеленных почти до снежной чистоты и ласкающих пальцы своей гладкостью листов. Когда-то она с досадой сминала ни в чем не повинную страницу, стоило лишь перу немного повестись в сторону, клякса же и вовсе способна была вызвать ярость, достаточную чтобы надолго испортить настроение и самой колдунье, и тем неосторожным, что оказывались достаточно опрометчивыми, чтобы подвернуться ей под руку.
Удивительно, как можно было тратить столько нервов из-за такой ерунды!
Сейчас Таш интересовала только информация, зафиксированная со скрупулезностью, достойной истинной воспитанницы самой жадной до знания гильдии. Сухой перечень симптомов, испробованных зелий и пошедших на них ингредиентов дополнялся куда более экспрессивным стилем заметок, содержащих размышления и выводы целительницы. Первых было много, вторые содержали исключительно опровержения первых, заставляя целительницу зло кусать сжатые в ниточку и без того узкие и бесцветные губы.
Отбросив помятые листы, волшебница поднялась на ноги, принимаясь задумчиво мерить шагами затопленную зыбким полумраком комнату. Наполненная плохим маслом лампада наполняла комнатку едкой горечью и неверным переменчивым светом, блики которого плясали на облупившихся от сырости стенах, густо заваленных всяким алхимическим хламом полках, не особо тщательно выметенном полу.
Не обращая внимания на то, как при столь скудном освещении причудливо меняются очертания знакомой обстановки, колдунья делала один шаг за другим, слушала переплетенную с дыханием спящего Сарина тишину и ловила проплывающие мимо мысли.
Улучшение случилось после того, как доведенная почти до отчаяния Таш, безуспешно испробовав все исцеляющие зелья, влила девушке противоядие.
«Сарин, мужчина, воин. И, увы, данмер. Что ты нашел во мне?»
Дурацкая идея, но за неимением лучших… Проблема в том, что повторное применение зелья не имело никакого результата. Почему?
«Почему ты остановил свой взгляд не на своей соплеменнице? Зачем тебе человеческая женщина? Холодная, замкнутая… Недолговечная».
Чем отличались первое и второе зелье?
Несколько торопливых шагов, и волшебница наклоняется над столом. Взгляд сощуренных глаз быстро прыгает с листа на лист, пока не находит нужное место.
Вот. В первый раз снадобье содержало толченый вредозобник со скрибовым желе, во второй… Во второй это была стандартная вытяжка рубраша и опять же вредозобника. Сработало не противоядие.
«Как странно видеть в твоих глазах этот огонь, Сарин. Неужели я оказалась способна зажечь что-то настолько жаркое?»
Значит, восстановление силы воли позволило пациентке выплыть на некоторое время из пучины беспамятства. Любопытно…
«Разве ты не видишь, мой доблестный воин, что мне нечего дать тебе. Только усталость, разочарование и пустоту на месте сердца. Я волшебница, Сарин. Одна из тех бессердечных колдуний, что способны любить лишь собственную силу и власть. Впрочем, сейчас я не способна любить даже их».
Зелья хватило, чтобы вызвать кратковременное улучшение, но для серьезного прогресса состояния пациента его оказалось недостаточно.
Очередной лист, на этот раз куда лучшего качества, – кое-какие старые записи удалось сохранить. Делая их, она имела в своем распоряжении и хорошее перо, и качественные чернила, так что буквы не сливаются друг с другом и напрягать зрение приходится куда меньше.
Корпрус – болезнь, которая поражает одновременно и мозг, и тело жертвы…
Странно, на теле до сих пор никаких изменений так и не проявилось. По крайней мере, снаружи. С нервной системой хуже. Она затронута вне всяких сомнений…
«Сумею ли я вернуть тебе хоть частицу даримого тобой тепла, воин? И честен ли столь неравноценный обмен? Что, если мое сердце так и не откликнется? Не проклянешь ли ты когда-нибудь тот день, когда повстречал меня?»
А если добавить восстановление интеллекта? Так… горьколистник среди запасов есть. Двемерское железо? Увы, лезть в развалины в поисках этого ингредиента – занятие для самоубийц.
«Я могла бы попросить тебя, Сарин. Когда-то жестокосердная и сосредоточенная лишь на своих интригах колдунья, не задумываясь, использовала бы влюбленного в нее дурака».
С решительным видом стянув с пальца кольцо, единственную ценность, оставшуюся с прошлой жизни, волшебница вытащила из него горящий тревожным багрянцем рубин, чтобы в следующее мгновение одним точным коротким ударом молотка раздробить драгоценный камень на мелкие осколки.

Часть 6

***

Видеть воина из Дома Редоран без полного доспеха – привилегия его домашних. Раньше волшебница как-то не задумывалась об этом, а тут неожиданно поймала себя на мысли, что смотреть на одетого в простую мешковатую рубаху и столь же непритязательные штаны мужчину вызывает какое-то неожиданное, незнакомое теплое чувство внутри.

– Может, тебе поджарить крысиного мяса? – предложила она, с нежностью смотря на то, как Сарин шлепает босыми ногами по её кухне. Не самое мудрое решение, кстати. Взыскательность колдуньи к чистоте осталась в прошлой жизни. Вместе с наемной прислугой. Сейчас на дотошное вылизывание полов у женщины просто не хватало сил: все запасы тратились на лабораторию, если это слово применимо к той клетушке, где Таш варит свои зелья, – единственном месте в доме, в котором колдунья и сейчас не терпит ни крупицы беспорядка.

– Крысиного? – невольно поморщился воин, затем осторожно уточнил: – Ты смотрела в кладовой?

– А должна была? – уязвлено поинтересовалась женщина. Нет, вы посмотрите: крысиное мясо ему не нравится! Чем богаты, тем и рады, и не данмеру выказывать претензии к меню. Если даже она, уроженка Киродиила, притерпелась ко вкусу этой гадости!

– Подожди-ка минутку…

На лице мужчины неожиданно появилась хитрая ухмылка. Нахально чмокнув Ташпи в нос, – кажется, некоторые начали позволять себе вольности после проведенной вместе ночи, но самое ужасное, у волшебницы не получалось даже ощутить подобающее негодование, – Сарин торопливо удалился в направлении упомянутой кладовой, чтобы через пару минут вернуться с объемистым холщовым мешком в руках. Судя по довольной мине, сейчас вниманию благодарной публики будет представлена реприза «добытчик возвращается с богатыми трофеями». Не выдержав, Таш послала – хватит уже отрицать очевидное – любовнику ласковую улыбку.

– Вот. Тут свежее мясо никс-гончей, – гордо сообщил Сарин, и тут же из неискренней скромности поправился: – Немного.

Ну, да… Судя по размерам этого «немного» гончих было две. А зная характер мастера меча Редоран, покупкой в таверне тот хвастать бы не стал.

Скоро сочные пласты свежего полупрозрачного мяса никса азартно подрумянивались на огне, на столе поблескивали капельками влаги свежепомытые листы хальклоу, а в ступке толклась сушеная коммуника.

– С белладонной вкуснее, – раздался сипловатый женский голос, от неожиданности заставив колдунью выронить пестик.

Глядя на стоящую в дверях так и оставшуюся пока безымянной спасительницу шахтеров, волшебница невольно подумала, что впервые видит ее на ногах. И что сейчас ей гораздо проще поверить, что эта вовсе не отличающаяся могучей комплекцией девица отправила на ту сторону Спящего с парочкой пепельных отродий помельче в придачу. Что-то просвечивало в осанке, жестком прищуре глаз, неуловимо хищных движениях… Что-то, превращающее облик смертной в не слишком убедительную маску, сквозь которую истинная сущность просачивалась с той же неумолимостью, что и свет лампы сквозь абажур.

Сарин же ни о чем не думал, инстинктивно потянувшись к своему мечу и не сводя с неожиданно пришедшей в себя пациентки настороженного взгляда.

– Какой беладонной? – машинально переспросила Ташпи, откладывая ступку с коммуникой в сторону. Хватило пары ударов сердца, чтобы ищущая тепла женщина и домовитая хозяйка были властно отодвинуты в сторону целительницей, жаждущей выяснить как можно больше о состоянии оказавшейся на ее попечении больной.

– Лучше вызревшей, – охотно откликнулась та, с интересом разглядывая воина и волшебницу. – Но недоспелая тоже подойдет, если перед употреблением ягоду заморозить. Иначе будет горчить.

Светловолосая бретонка выглядела вполне бодро. Во всяком случае, для едва вставшей со смертного одра... Если больные корпрусом вообще умирают. Ташпи слишком хорошо помнила яростные дебаты по этому поводу. Кое-кто даже получил обвинение в недобросовестности и использовании непроверенной информации в исследованиях.

Как бы то ни было, если не считать некоторой вязкой тягучести в движениях, пациентка выглядела неплохо. Целительница автоматически отмечала признаки явного улучшения: глаза на осунувшемся лице глядели вполне осмысленно, речь звучала членораздельно, имела нормальный темп и была правильно интонирована. Переводя с целительского на человеческий, признаки поражения копрпрусом исчезли.

Колдунья перехватила взгляд Сарина в котором светился тот же вопрос, что она задавала сейчас себе: «Надолго ли?»

***

Иногда, в те редкие минуты затишья, что время от времени предоставляет мне моя не самая щедрая на подобные подарки судьба, я задаюсь вопросом, какая сила с такой сумасшедшей точностью ведет нас по дорогам нашей судьбы, сплавляя ворох случайных событий в неразрывную цепь? В ту самую цепь, что намертво скрепляет людские судьбы узами рока.

Как устроен этот куда более прочный, чем сталь, адамантин или даэдрик поводок, с бесстрастной неумолимостью приводящий нас, казалось бы обладающих обещанной свободой воли и яростно рвущихся из оков предназначения на каждом перекрестке выбора, в одну единственную ключевую точку – тот узел, без которого нить твоей судьбы неминуемо бы оборвалась или безнадежно запуталась, не давая свершиться предначертанному?

Жрецы врут, что судьбой управляют боги. К несчастью, я слишком хорошо знаю, что рок превыше богов. И, быть может, вечно алчущим заступничества у высших сил смертным стоило бы обратить свои молитвы от алтарей аэдр и даэдр к властвующей над ними безжалостной силе… Если бы та не была еще более глуха к чужим мольбам, чем жадное до подношений и почитания племя бессмертных.

Решение ввязаться в схватку с порождениями пепла было если не чистой воды самоубийством, то уж, во всяком случае, непростительной глупостью: потраченные на сражение силы исчерпали мои внутренние резервы, нарушив то хрупкое равновесие, что мне удалось установить между собой и безумием, и ввергли мой разум в ледяные пучины сумасшествия. И именно это решение привело меня вместо бесславной и бездарной смерти в какой-нибудь канаве к единственному во всем Вварденфелле человеку, способного испытать жалость к пораженному проклятьем несчастному, еще недавно мнившего себя избранником судьбы.

И сейчас я говорю вовсе не об одном тысячелетнем, помешанном на своих экспериментах волшебнике. До Тель Фира еще нужно было суметь дойти, а порча разъедала мой рассудок слишком быстро.

Возможно потому, что к тому времени внутри меня незримо кровоточило слишком много ран.

***

Переключиться со взгляда профессионала на обсуждение вопросов кулинарии Таш удалось не сразу.

– Белладонна? – переспросила она. – Травянистое растение, произрастающее в северных районах Тамриэля. – Воскресить в памяти материал, пройденный еще в годы школярства в Арканском университете, труда не составило. – Полезная травка, но не сильно распространена в здешних местах, – не без иронии обронила целительница.

– То есть ты с севера? – уточнил Сарин, чей настороженный взгляд не отпускал светловолосую ни на мгновение. Если для Ташпи чудом пришедшая в себя больная корпрусом была победой ее мастерства, то для воина – источником угрозы для его женщины.

– Можно сказать и так, – кивнула девушка, за отсутствием свободных стульев прислоняясь к стене. – Недавно с Солстхейма. А ягода действительно полезная. Не знаю, сохранились ли мои вещи, но если да, то в мешке должно было лежать немного сушеной.

– Сарин, принеси еще один стул, пожалуйста, – попросила волшебница, поднимаясь и жестом предлагая пациентке сесть. Та отрицательно качнула головой, воин тоже не торопился оставлять Ташпи наедине непонятно с кем. – Вещи… понятия не имею, надо у шахтеров спросить, – добавила она с некоторой растерянностью.

– Понятно, – усмехнулась девушка. Для человека, оказавшегося без денег, оружия и прочего имущества, она не выглядела в достаточной мере расстроенной. – Что ж, было бы трудно предположить, что заполучивший в свои руки Крушитель Черепов будет вежливо дожидаться возможности вернуть его прежней владелице.

– Теперь понятно, как тебе удалось одолеть Спящих, – хмыкнул редоранец. – Если, конечно, они не померещились шахтерам с перепугу.

Светловолосая бретонка пожала плечами.

– Крушитель действительно упростил мне задачу. – Девушка немного помолчала, разглядывая задумчиво барабанящего по рукоятке меча воина и торопливо спасающую жарящееся мясо Таш. – А вам я обязана тем, что еще не лежу холодная в какой-нибудь яме? Что ж, за мной долг жизни.

– Меня зовут Ташпи Ашибаэль, воин, – выпрямившись и отбросив лопатку в сторону, раздельно произнесла волшебница с неожиданной силой в голосе. Сейчас легко было поверить, что Ранис Атрис увидела в этой хрупкой усталой женщине опасную претендентку на собственное место. – Я исцеляю больных в Маар Гане. Всех больных, каких только могу. И я не желаю слышать ни о каких долгах. Это был мой жребий и мой вызов, воин.

Молчание разлилось в воздухе, чуть разбавленное скворчащим потрескиванием жарящегося мяса. Светловолосая несколько долгих мгновений смотрела на волшебницу, потом медленно кивнула.

– На Солстхейме меня звали Блодскал, – сообщила она, не удержав горькой усмешки. Ташпи невольно задумалась, в прошлом или настоящем кроется источник этой горечи. – С этим именем не связано ни боли старых долгов, ни опасности. Впрочем, это не значит, что опасности не несу я. – Назвавшаяся Блодскалом говорила негромко, но иногда шепот громче, чем крик. – Меня зовут Блодскал и в этом имени довольно чести и мало сопутствующей угрозы, чтобы принести его под гостеприимно принявший меня кров. Впрочем, это не значит, что у меня нет других имен. Ты не желаешь принимать от меня долгов, Ташпи Ашибаэль, и мне остается только подчиниться. Но знай. Помощь мне может обойтись куда дороже, чем ты предполагаешь.

– Добро пожаловать в мой дом, Блодскал, – откликнулась Ташпи, замершая воплощением гордости. – Я не имею привычки оставлять исцеление незавершенным, так что тебе придется провести под моей крышей еще некоторое время.

– Под этим солнцем и небом я приветствую тебя, Блодскал, – поднялся Сарин, принимая решение женщины. Но только глупец не услышал бы в его голосе недвусмысленного предупреждения: «Сохрани тебя Вивек, если с моей женщиной что-то случится!»

запись создана: 31.01.2012 в 09:47

@темы: Hurt/comfort, Het, TES III, Фанфик в работе, Romance, Femmeslash, Adventure, Gen, R, Фанфикшен

---

Тенегрив.

[Тернуша]

Тенегрив - самая адская зверюга. В отличие от других коней не убегает, но его можно потерять, если он за что-то зацепится, когда ГГ путешествует пешим ходом. Это исправляется быстрым перемещением. Единственный минус - не вхож в города и подземелья, а так был бы идеальный танк))

А вообще я сейчас как блаародная госпожа: на коне, с собакой и холопом))) жаль скрины не работают

@темы: TES V, Фанарт, конь

---

Эти прекрасные глаза снежных эльфов

[orhes]

Название: Эти прекрасные глаза снежных эльфов
Автор: izrail
Категория: The Elder Scrolls V: Skyrim
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Ондолемар, данмер, фалмер, двемер
Жанр: Slash, Darkfic
Аннотация: Если много думать о фалмерах, они могут и присниться.
Однако не думать о них сложно, потому что вопрос "Как можно было обречь на слепоту эти прекрасные глаза?" не дает покоя.
Предупреждения: Вот этот фик bethesda-fanfic-club.diary.ru/p172566554.htm про фалмеров хороший.
А мой просто сны, мысли и продолжение "Путешественника" - ficbook.net/readfic/109354 (для понимания смысла ее читать не нужно)
Статус: закончен

Данмер лежал под теплой шкурой в объятиях другого эльфа и думал о целой расе меров.

– Почему ты молчишь, обычно ты еще час нацеловываешь мне руки и благодаришь, что я, альтмер, снизошел до тебя. А теперь молчишь? – разрушил тишину властный голос талморского подданного.

Темный эльф вздохнул и тихо протянул:
– У-у... Ты как всегда был великолепен, мой высокомерный сородич. Ну, почти сородич, ладно. Увы, попутный ветер занес меня в двемерские руины, и я не могу теперь перестать думать о фалмерах.

Длинная изящная рука высокого эльфа коснулась лица данмера. В этот момент темный эльф зажмурился, ожидая пощечину.
– Значит, пока я владел тобой, тебя занимали фалмеры. Фалмеры, которые обитают под землей сейчас? Или снежные эльфы, которые спустились к двемерам тогда, много лет назад? – похоже альтмеру совершенно не польстили эти несвоевременные мысли о древнем народе.

Вопрос любовника вполне мог оказаться не праздным. Подозрительный талморец способен был решить, что данмер мечтал втихую о Снежном Принце или в своих извращенных фантазиях представлял злобного слепого фалмера. Вообще альтмеры обо всех, кроме себя самих, были невысокого мнения.

Темный эльф попытался представить, могли ли снежные остроухие существа быть похожи на нынешних высоких эльфов, но его мысли грубо прервали...

– Я вообще-то тебе вопрос задал, может, удосужишься ответить? Или мне тебя оставить пофантазировать о фалмерах? – маг закинул ногу на ногу и поправил край шкуры. – Если я встану и уйду сейчас, ты можешь больше не ползать за мной на четвереньках и ни о чем не просить.

– Слушай! – темный эльф проклял тот день, когда вместо того, чтобы выманить и убить этого умника из Доминиона, уговорил его встречаться. – Целая раса! Целая, все до единого... из красивых белокожих существ с прекрасными светлыми глазами выродилась в сутулое злобное слепое нечто. Неужели тебя это не трогает?

Альтмер задумался на пару минут, а потом произнес тихо, но не менее надменно:
– Сами виноваты, они же не чудом выродились. Их предали двемеры. Мы заставили нордов отказаться от Талоса, а они позорно проиграли этим варварам и бежали под землю к коварным союзникам.

– Мы, вы, они... – данмер погладил альтмера по плечу. – Я тоже ужасно смущен нелепостью событий тех дней, особенно несуразной гибелью Снежного Принца, но ты вдумайся в силу трагедии! Кстати, эти фалмеры не слабые существа. Когда набрасываются скопом, страшно становится.

– Толку только от этого страха теперь, – высокий эльф цинично ухмыльнулся. Он будто представил себе иной ход событий, где фалмеры остались бы на поверхности. – Они уже не меры, не одни из нас. Хотя и вы, по совести...

Данмер фыркнул и засмеялся:
– Ну да, куда же нам до вас... О Великие! – внезапно выходец из Морровинда резко сменил тему. – Я хочу провести с тобой эту ночь, надеюсь, ты мне не откажешь?

Альтмер приподнялся на локте, его зеленые глаза выражали крайнее удивление:
– Я уже потратил на тебя уйму времени. Чем в итоге ты мне отплатил, снежными мерами?

– Я говорю не об еще одном разе, я прошу тебя побыть со мной этой ночью. Ты же не побрезговал кончить в меня, давай поспим теперь вместе.

Высокий эльф поправил край простыни, бросил взгляд на тусклую свечу в подсвечнике, что стояла на столе, и не без ехидства заметил:
– Тебя носило непонятно где месяц. Я думал, ты погиб или сбежал, а, может, в тюрьме. Хотя, признаться, вспоминал я об этом раз или два. У меня, естественно, есть о чем подумать в твое отсутствие. Теперь мы одни в постели, но говорим почему-то не о обо мне, а о слепых жителях двемерских руин. Ты не находишь, что такое поведение – это отличный повод для меня вычеркнуть тебя из своей жизни, а, данмерское отродье?

– Зато я не поклонялся Талосу, как ты любишь, Ондолемар! Ну переспи со мной, здесь в заброшенном доме, у даэдра на куличках. – Темный эльф смотрел в лицо своего любовника и жарко шептал. – Клянусь, я думал о тебе все время. Я думал о тебе в Рифтене. Я даже не спускался в Крысиную Нору, чтобы прикончить какую-нибудь нищенку. Ты же знаешь, что я терпеть не могу Маркарт. Ноги бы моей не было здесь, если бы не ты! Это город двемеров, населенный фалмерами...

– Значит, ты думал обо мне, когда был далеко, – констатировал талморец, – но со мной твои мысли занимают исключительно снежные эльфы.

Данмер поцеловал желтоватую руку любовника, он чувствовал себя немного странно:
– Я верю, что снежные эльфы когда-то существовали. Я даже видел статую фалмера с глазами из драгоценных камней.

– Все, хватит... – альтмер начал терять терпение.

– Постой, – перебил его рассказчик и продолжил. – У меня в голове не укладывается, как их можно было предать? Обречь на слепоту эти прекрасные глаза... Как?! Будь я двемером, а ты снежным эльфом, я бы не позволил тебя ослепить. Лучше бы сам сожрал эти грибы или от чего они там лишились зрения.

– Подозреваю, что за время жизни под землей их понятия о прекрасном стали более, гм, изощренными. Наверняка ты мог видеть пыточные устройства и жуткие машины двемеров, если ошивался в их руинах достаточно долго.

Темный эльф кивнул:
– Однажды мне показалось, что я там и сдохну. У меня закончатся питье, еда, зелья. Я сяду на камень и буду ждать, пока явятся фалмеры и доедят мое тело.

– Может, двемеры? – усмехнулся Ондолемар и позволил любовнику положить голову себе на грудь. – Спи спокойно, пока есть Альтмерский Доминион, ничего с миром не случится.

– А если Ульфрик повернет историю вспять и все произойдет, как тогда... с нордами и Снежным Принцем? – данмер поудобнее устроился и осторожно коснулся губами соска альтмера.

– Придумал тоже второго Исграмора. Ульфрик не так однозначен, поверь мне. Теперь все будет иначе.

"Он уже сотрудничал с нами однажды, этот ваш Буревестник" – лениво подумал высокий эльф.
***
Темный эльф не заметил, как провалился в сон. Он будто упал в глубокую черную пропасть.
Не сразу сновидец понял, что сидит на каменном стуле в двемерской пыточной. Он поморщился от запаха крови.

На не слишком понятном данмеру приспособлении лежал белокурый светлокожий субъект. Под землей из-за искусственного двемерского освещения его тело больше напоминало бледный труп, чем живой организм. Впрочем, гнома, что танцевал перед пленником так резво, будто ему в сандалии тыкали иголками, бесцветность несчастного только раззадоривала.

Это была безлюдная пыточная. Все зрительские места в ней пустовали, если не считать того стула, который занял темный эльф.

Данмеру понадобилось несколько секунд, чтобы присмотреться и понять, чем вызвано такое оживление двемера. Тот, оказывается, беззастенчиво пытался гладить и трогать обездвиженного фалмера за разные места. Пленник, вероятно, в знак протеста в гнома старался плюнуть. Пару раз он почти попал, надо сказать...

– Убери от меня свои грязные лапы! – не выдержал снежный эльф этой странной экзекуции. – Я тебя ненавижу. Все твои попытки сохранить мне зрение только мучают меня. Мне следовало бы ослепнуть, как другим, или умереть на поверхности...

– Неблагодарный! – не менее злобно сопел гном в свою черную бороду. – Я кормлю тебя собственной едой, ссорюсь из-за тебя с друзьями. Мне следовало бы вышвырнуть тебя на поверхность, чтобы норды разорвали твое жалкое тело в клочья... Но теперь все будет иначе.

Темный эльф с интересом следил за тем, как вел себя гном. В правой руке двемер сжимал, кажется, жезл управления пауком. Данмер так решил, потому что на приличном удалении от обоих, возле тяжелой двустворчатой двери, суетился механический паук. Он был не менее взвинчен, нежели его подземный хозяин. Похоже паука поставили на стреме...

– Ты никогда от меня ничего не добьешься, понятно?! – снежный эльф явно был не настроен сотрудничать и благодарностью не пылал. Если фалмеры вообще способны к магии огня, конечно, или сильным чувствам. – Ты думаешь, что спасая только меня от слепоты, ты делаешь доброе дело?.. Ты еще большее чудовище в моих глазах, чем все твои безумные двуличные братья!

Двемер явно уже кипел от злости. Ему, похоже, стоило больших трудов оградить даже одного фалмера от вредоносной пищи.
– Благодари меня, что у тебя вообще еще есть глаза! – недружелюбно огрызнулся он и едва удержался, чтобы не ударить посохом снежного эльфа по голове. Вместо этого двемерский жезл обрушился на пыточное устройство. – Если бы не я, ты бы ел грибы, как все, и эти наглые голубые...

Тут гном осекся, он с вызовом посмотрел фалмеру в светло-синие глаза и широко улыбнулся. Эмоции данмер мог разглядеть с трудом, потому что в пыточной было темно и часть лица двемера укутывала черная, как смоль, борода. Однако многое ему удавалось просто почувствовать.

– Тебе, наверное, будет приятно знать, что еще с десяток наивных снежных эльфов спустилось к нам в Черный Предел. Среди них, кажется, есть тот, кого бы ты желал видеть живым и невредимым, – гном достал из кармана своего светлого одеяния серебряное кольцо и продемонстрировал пленнику.


– Ты лжешь!.. – вскрикнул фалмер и замер. Его глаза округлились и стали выпученными, как у рыбы. Кольцо он явно узнал.

– Ну, конечно, – видно было, что гном уже устал огорчаться, тон его стал совершенно язвительным. – Я же тебе все время лгу!

Вероятно, двемер попал в точку. Ему приходилось быть с этим конкретным фалмером максимально правдивым, иначе как бы последнему удалось сохранить зрение?

– Ты же не позволишь кормить его этими грибами!? – это был не вопрос, а скорее утверждение.
Данмер даже приподнялся со своего стула, чтобы лучше видеть накал страстей. Может, речь шла о брате снежного эльфа. Может, о любовнике или о ком-то еще. Однако по всему становилось ясно – больше фалмер плеваться и брыкаться не будет.

Повисла тягостная пауза. В искусственном свете Черного Предела события развивались, будто в кошмаре. Сейчас двемер мог расхохотаться и отомстить непокорному фалмеру. А мог сжалиться...

Время неумолимо тянулось.

– Если мы будем действовать вместе, если ты начнешь подчиняться мне, все возможно, – без особого энтузиазма ответил житель подземных глубин и потеребил свою черную бороду. На его месте данмер испытал бы нечто похожее на охлаждение, словно он из горячего источника плюхнулся в ледяной скайримский водопад.

Фалмер закусил губу и отвел взгляд:
– Прости, что я был с тобой неприветлив. Не ценил твою доброту. До этого момента мне казалось, что ты играешь со мной.

– А сейчас тебе уже стало все равно, – гном достал из кармана черную ткань и повязал ее пленнику на глаза. Он объяснял это странное действие сородичам, как нежелание видеть уродливые воспаленные раны на лице своего слуги. Впрочем, немногие понимали эту его брезгливость. Подумаешь, почти слепые сочащиеся глаза...

Данмер дождался, пока полноправный житель Черного Предела отвяжет своего пленника от пыточного устройства, и последовал за этой странной парочкой. Темный эльф едва не наступал на лапки механического паука. Последний никак не реагировал.

В уединенной комнате-кабинете с каменной кроватью, двемерскими сундуками и тарелками, в которых лежали связки противных белесых грибов, темный эльф ожидал увидеть что-то похожее на изнасилование. Вот он триумф зла, когда шантаж сделает свое дело.

Однако Фалмер и гном лишь сидели на устланном шкурами ложе и как-то странно смотрели друг другу в глаза. Повязка лежала на коленях у двемера. Она сильно контрастировала с его белой одеждой. Никто из них не решался первым заговорить, будто в пыточной они истратили все свое красноречие.

Внезапно снежный эльф дернулся, а в следующий момент он уже целовал странного обладателя густой бороды и темных надменных глаз с такой силой и страстью... С таким чувством, с каким, пожалуй, даже не плевал в него всего лишь полчаса назад.

– За что судьба изгнала нас со света? – шептал фалмер, словно в забытье, между горячими поцелуями. – Зачем я полюбил тебя, когда еще не мог знать, какую подлость вы готовите для нашего народа? Теперь я погублю тебя и сгину здесь сам... в этих мрачных глубинах!

Это было так грустно и неожиданно, что данмер почувствовал, как его собственные глаза начало жечь от надвигающихся слез, а потом по щеке скатилась блестящая капля. И даже паук из коричнево-желтого металла замер в углу, закрываясь механическими лапками. Он точно сострадал своему хозяину.

– Не жалей ни о чем, пока мы еще живы, – видно было, что гному трудно, а, может, просто нечем утешить белокурого пленника...

***
Темный эльф проснулся от холода. Он пошарил рукой рядом с собой и не обнаружил Ондолемара. Сердце его неприятно екнуло, по синеватой коже побежали мурашки.
Данмер открыл глаза и перевел дух: его любовник сидел за столом и с величием ярла поглощал эльфийское фондю.

– Я рад, что ты не ушел, – как-то хрипло спросонья прошептал темный эльф, его все еще душили слезы.

Данмер вдруг решил, что этот талморец, наверное, самый приятный высокий эльф, из всех, кого ему приходилось видеть.

– Ты выглядишь испуганным, только не говори, будто тебе всю ночь снились снежные эльфы, – альтмер отложил ложку.

– Нет, Ондолемар, – в принципе не соврал темный эльф. – Я перепугался, что ты ушел и злишься на меня.
Данмер вскочил с кровати и обнял талморца, неуклюже уронив кусок хлеба вместе с тарелкой на пол. Ему было неловко, но сейчас он радовался, что в эти времена эльфам куда лучше, чем было тогда фалмерам под землей.

@темы: Slash, TES V, Фанфик закончен, Darkfic, PG-13

---

Нападающий

[Rina_Nettle]

Название: Нападающий.
Автор: Rina Nettle
Категория: Oblivion
Рейтинг: PG
Персонажи: Темное Братство, м!Защитник Сиродиила
Жанр: angst, элементы AU
Аннотация: рыба гниет с головы, Темное Братство неотвратимо уничтожает само себя, а ГГ пытается понять, можно ли хоть что-то исправить.
Предупреждения: надругательство над канонными событиями в квестах ТБ. Спорные анахронизмы. Эпизодическая расчлененка.
Статус: закончен

Пожалуй, я ни секунды не сомневался в выборе, когда мне предложили вступить в «семью». Стать частью подобной компании сулило многие преимущества, а я всегда тяготел к самоидентификации с определенной группой. В людях развит стадный инстинкт, в одиночку человек слабее - это общепризнанный постулат, о котором нянюшки сызмальства втолковывают ребятне поучительные притчи. Так же и я устал от сольных гастролей... словом, спикер Черной Руки выдвинул предложение, от которого сложно было отказаться.
«Семья» предполагала поддержку, общество пусть не единомышленников, но соратников. Команда. Всегда ощущал себя стайным животным, волки охотятся в стае: так безопаснее, так интереснее, так любая охота приобретает элемент игры, соперничества — кто первым прикончит жертву, опередив других преследователей всего на шаг, на один решающий прыжок. Вонзая зубы в трепещущую добычу, ощущаешь свое превосходство, головокружительный победный триумф и бесспорное укрепление авторитета в глазах своих собратьев.
Они встретили меня как равного: тепло, с неподдельным искренним расположением. Не раз упоминали о строгой иерархии, но умудрялись умело подавлять любые намеки на ранги внутри организации как при повседневном общении, так и при оглашении приказов. Мы объединены единой целью, распри внутри семьи ни к чему, поскольку мы одни плечом к плечу противостоим всему остальному миру... Наверное, давно я не чувствовал себя настолько на своем месте. И это навязчивое, но оправданное «мы» прижилось в моих мыслях и речи довольно быстро и прочно.
Позабытые эмоции — каждый раз, завершая очередное поручение, я знал, что возвращаюсь домой. Уверенность эта была крепка: сродни той, что родом из детства, когда за спиной надежная опора и поддержка старших родственников и друзей, тело полнится неуемной энергией, а весь мир распахнут перед тобой, как на ладони, нужно лишь дотянуться и взять.
Я до сих пор верю, что не нарисовал в сознании красивую сказку, не принял иллюзию за реальность: просто счастливая пора завершилась столь же скоротечно, как далекое, краткое волшебное лето...
Детство. Беззаботность и гармония, когда насущные проблемы взрослой жизни еще полновесно не свалились на плечи. Долгие-долгие дни, когда успеваешь сотворить немыслимое количество дел: наловить жуков, искупаться в речке, наворовать на обед яблок в соседском саду, сбегать к ближайшей деревне ради драки с тамошними мальчишками и засветло вернуться обратно... А потом до самой темноты месить грязь на заросшем репьем пустыре, гоняя облезлый мяч. Уже ночь опустилась на поселок, в окошках домов тускло мерцает свет, в темноте даже ног своих не видно, а мяч невнятным серым пятном сливается с густыми сумерками... но силы еще есть, потому что важна не сама игра, а горделивое, цельное ощущение причастности к команде. И несмываемый позор падет на отправившегося пораньше домой, бросившего своих товарищей на растерзание противнику, который вследствие предательства приобретет численный перевес.
В те времена все в жизни казалось простым и понятным - детские забавы отличаются от взрослых игр. Да, когда-то я считался неплохим нападающим в команде, сегодня же это обозначение приобрело несколько иной, буквальный оттенок. Сначала «убийца», потом «истребитель», затем «ликвидатор»... в итоге - помощник спикера Черной Руки. Путь наверх, проложенный кровью. И ритуал Очищения — ошибка, которую не в моих силах оказалось предотвратить.
Для кого все это? Лишь исполнители, пешки, у которых и потребности иные, и запросы проще. Жертвы, которые даже не понимали, почему их казнили, во имя чьих интересов. Разве мы жаждали крови во имя Ситиса? В этом сложно признаться, но каждый работал лишь для себя, потворствуя живущей глубоко внутри темной тяге: последний раз взглянуть в лицо жертвы, прочесть в ее глазах безысходность, когда она в полной мере осознает, что уже пересечена грань двух миров. Безвозвратно. Исход предопределен. Никаких компромиссов, пересмотров, пробуждений в холодном поту и спасительного чуда в последний миг. А в глазах убийцы пляшет торжество, потому что именно он остается здесь, в теперь уже недоступной реальности, во все еще продолжающем жить мире. Последнее прощание. Ситис здесь ни при чем: он лишь финальный консуматор, бездонная ненасытная пасть, где рано или поздно завершит свой путь каждый. Ему не ведома страсть охоты, ярость битвы, упоение победой, наслаждение каждым последующим вдохом и выдохом выжившего в смертельном поединке. Холодная пустота — не больше и не меньше. Ему недоступна игра.
Семья, клан Чейдинхола: я мог поручиться за любого из них. Не знаю, чем руководствовался Лашанс... он не разобрался в правилах, предложенных неуловимым убийцей — вместо этого он начал новый тайм со своей стратегией, не понимая, что декорации давно сменились: вокруг уже не поле, где увязаешь по щиколотку в грязи. Это катакомбы с низкими потолками, где кровавый прилив медленно подступает к горлу, угрожая захлестнуть с головой.
Лашанс научил нас всему, он буквально с нуля создал, слепил каждого из нас, направил развитие в нужное русло. Отточенные навыки, безупречная реакция и неутолимая жажда убийства. У нас была единая, слаженная команда, успешный союз единомышленников... пока тренер не допустил ряд оплошностей. Я вспоминаю, и до сих пор не могу понять, почему вообще согласился на это? Лишить жизни собственных братьев и сестер... Испугался? Подвергся влиянию и убеждениям? Никогда не был силен в принятии единоличных решений — возможно, просто беспрекословно подчинился вожаку, потому что так надо. Потому что я всегда знал свое место в стае.
Сейчас я понимаю, что во всем виноват был лишь Люсьен. Если команда проигрывает поединок за поединком, то далеко не всегда вина лежит на игроках... Но вместо того, чтобы пересмотреть собственные ошибки, взглянуть в лицо личным неудачам, тренер предпочел вычеркнуть, стереть готовую сработавшуюся группу с индивидуальными привычками, с индивидуальным стилем. Начать заново. Из ничего. Пустота — это так в стиле нашего господина!
Подлежало ли решение пересмотру, можно ли было переиграть расклад? Я не знаю. Мне не предоставили ни времени, ни возможностей, ни полномочий предложить альтернативу - и, как следствие, череда новых душ отбыла в равнодушные, холодные объятия нашего Отца. Я все еще не вижу вариантов иного выхода, когда размышляю о свершенном моей рукой. Воспоминания блокируются: я не желаю об этом думать, не хочу, но где-то глубоко в сознании, словно пленная птица в непрозрачной стеклянной клетке, неотступно бьется мысль, что у меня был выбор. Был шанс.
Позже все стерлось, заросло коростой времени. Теперь внутри лишь пустота — хайль, Ситис, и спасибо за этот ничтожный, но важный для меня дар. Я всего лишь клинок, лезвие, которому проще существовать без мыслей и тревожных дум. Вытравилось, выболело. Я чувствовал лишь жалость и обиду, когда смотрел в мертвые глаза нашего мастера, подвешенного к потолку заброшенной лачуги. Виноват сам: не оправдал доверие ни выше стоящих, ни своих подчиненных. При всем своем красноречии, при околдовывающей харизме, он не смог убедить, не смог доказать. Еще одна ошибка, но за эту слабость я его не виню: я ни за что не хотел бы оказаться висящим там обескровленным, изуродованным куском плоти.
Все мы боимся боли. Не боимся причинять ее другим, но сами, по большей части, позабыли, каково это: самому оказаться на месте жертвы в окружении стаи хищников. Полагаю, он добровольно признался во всем, еще когда ему наживую начали срезать кожу с ребер, обнажая потоку холодного воздуха трепещущие легкие.
Основополагающая ошибка в выводах, предтеча краха. Никто так и не понял, что важна не идея, а исполнители. Простые люди вокруг нас: предсказуемые, просчитываемые, со своей личной тактикой. Когда в азарте атаки бежишь по полю за мячом, то смотришь не на этот набитый тряпьем клубок крысиных шкурок — смотришь на противника, лучше всего в глаза, если только сможешь уловить его взгляд в суетной спешке поединка. Ты уже знаешь его следующий жест, по напрягшимся мышцам предсказываешь направление рывка, обманный маневр или отчаянную лобовую атаку. Грош цена тому нападающему, который не сможет определить последующий шаг своего оппонента, предугадать его ход, даже если собственные нервы взведены, словно звенящая тетива лука, даже если под ногами путается хаотичная толпа из своих, чужих, бестолковых сочувствующих и прочих воздержавшихся.
Люди вокруг нас: стоит лишь открыть глаза и посмотреть — они сами все скажут, не нужно убийств и пыток, они признаются добровольно, без слов, не нужно даже озвучивать вопрос.


- Он был невиновен.
- Сначала он тоже так говорил.
- Он был невиновен!
- Доказательства?
Дневник. Потрепанная тетрадка из объемного рюкзака небрежно переброшена в руки Арквен. Все еще зол. На их тупость, на собственную тупость, на тупость Лашанса. Ситис дал им руки и оружие, чтобы убивать под покровом ночи, но не дал им глаз, чтобы видеть и оценивать свои деяния. Милосердная Матушка, помилуй своих детей, помоги им всем!
- Возможно... мы допустили ошибку.
Арквен хмурится. Еще не все потеряно: хоть у кого-то хватило отваги признать свою несостоятельность.
- В таком случае, предатель все еще среди нас.
- Что же, дело отнюдь не закончено.
- Что-нибудь еще было найдено под маяком?
Волнуются, сомневаются. Обнажают зубы, словно ощерившиеся в оскале волки, готовые вцепиться друг другу в глотки. Одного уже разорвали, но жажда крови все еще застилает их разум. Полагают, что Мать Ночи сможет рассудить их, снова пытаются вычислять виноватого, переложить свои проблемы на плечи других. Отрицание, лишь бы не прорываться сквозь собственный страх, сквозь слепящий амок бешенства.
- Было. Было найдено.
Ответ тихий, едва слышный, но всеобщее внимание вновь резко сконцентрировано на мне. Не в рюкзак смотрите - друг на друга! Не устраняйте следствие, ищите причину!
Голова. Засушенная, мумифицированная голова пожилой женщины. Реденькие космы темных волос; бледная и хрупкая, словно старый пергамент кожа крошится под моими пальцами — путешествие в рюкзаке отнюдь не пошло ей на пользу.
Люди в черных капюшонах неподвижно, пристально наблюдают за моими движениями. Достойный уважения самоконтроль. Если один из них видит голову своей матери, которую я, ухватив за остатки волос, небрежно раскачиваю на вытянутой руке, то сдерживается изо всех сил, чтобы не изничтожить меня на месте за столь непочтительное отношение с его дорогой мамочкой. Приемы грубого прессинга соперника хорошо мне знакомы, я давно не новичок в этой игре.
Она почти такая же шершавая и несоразмерно уравновешенная, как мяч из шкурок кротокрыса. Круглая, тяжелая. На колено, отбивка. Голова взмывает к потолку: я превосходно чувствую баланс, навыки не забылись. И еще пинок с прежней силой... Волосы развеваются черным шлейфом, при очередном ударе об колено из трухлявой челюсти костяными брызгами вылетает пара зубов. Не смотреть на ноги, не смотреть на мой взмывающий к балкам потолка «мяч» - только на противника...
Он сам даст тебе подсказку, едва уловимое напряжение мышц выдаст следующий маневр, и ты уже будешь знать, кто встанет на пути полета мяча к цели.
Мощный пинок.
Пас прямо в руки.
Охнув от неожиданности, он обхватывает ладонями врезавшуюся прямо в грудь голову своей матери.
Лови, предатель, лови. Из тебя получился бы неплохой вратарь, Мэтью Белламон, только вот Ситис не любит игры. Зато он не любит проигрывать...

@темы: TES IV, Фанфик закончен, Angst, AU, PG, Фанфикшен

---

Когда я решила развестись с вашим папой...

[Ораи]

Название: Когда я решила развестись с вашим папой...
Автор:  Ораи
Категория: Skyrim
Рейтинг: NC-17
Персонажи и пейринги: фемДовакин/Вилкас, Цицерон, Эйла, Фаркас
Жанр: Missing scene, Romance, Het, Action
Аннотация: Сиарра решила развестись с мужем.
Предупреждения: зоофилия секс с оборотнем. и вообще опасно для психики.
От автора: Ну если кто помнит фик "В холодных песках Скайрима", то вспомнит и эту дамочку. Нимфоманка со склонностью к зоофилии. То есть если уж все началось, то она пойдет до конца, хотя бы из любопытства и желания пополнить копилку своего опыта.
Статус: закончен
Тихонько напевая, Цицерон упоенно рылся в ее коллекции кинжалов. "Цицерону нужна сталь Небесной кузницы. Острая-острая...", — расслышала Сиарра его бормотание. "Ну хоть кто-то счастлив", — мрачно подумала она, вслушиваясь в голодное урчание собственного пустого живота.
Мужа не было дома.
Нет, конечно, Сиарра понимала, что Вилкас не обязан сидеть в доме круглыми сутками, ожидая ее, тем более, что заглядывала она в Вайтран не чаще раза в месяц. Но все-таки, за год супружеской жизни она привыкла по приезду находить любящего мужа, горящий в очаге огонь и горячий бараний суп. Иногда ей казалось, что она вышла за Вилкаса только из-за этого его супа. Вообще это произошло почти случайно, в те времена, когда она с обычным своим упорством пробивалась на верх гильдии Соратников. И весьма успешно. Неглупый, язвительный и не слишком страшный на вид, Вилкас глянулся ей почти с первых дней пребывания в гильдии. Подчиняясь как и любая женщина, химии организма, она находила привлекательными в своем избраннике даже его недостатки. Его стиль боя, раскраска на лице, его колкость и недоверчивость, даже манера поедать яблочные пироги заставляли ее томно вздыхать и провожать воина глазами. Впрочем, она собиралась всего лишь сделать его своим любовником, полагая что брак это штука, о которой матери рассказывают сказки дочерям: "вот вырастешь и выйдешь замуж за Довакина...". Также Сиарра полагала, что разбила немало девичьих сердец тем фактом, что Довакин оказался женщиной.
Вилкас, вокруг которого Сиарра нарезала круги как скрадывающий добычу саблезуб, сперва крепился, пытаясь блюсти субординацию, но в итоге сдался и ошарашил Сиарру своим подходом к делу. А именно, сказал что да, она ему очень даже не безразлична. И ради нее он согласен на все. Но только после свадьбы.

Услышав такое, Сиарра очень вежливо осведомилась, правильно ли она расслышала, потому как ей в детстве ледяной тролль на ухо наступил и, получив утвердительный ответ, задумалась. Потом, все так же вежливо уточнила, нельзя ли им хотя бы провести "пробный раунд", перед тем как она примет решение. Да вот хотя бы на Вилкасовой постели, потому как ее койка находится в общей спальне Йорвасскра, а там немного людно. Получив ответ отрицательный, Сиарра испепелила вышеупомянутую кровать молнией и оставив хозяина оной тушить пожар, неторопливо поднялась в общий зал, довольно громко высказывая свое мнение о мужиках, строящих из себя целочек, и о месте, куда таких следует отправлять. Соратники веселились изрядно.

В следующий раз Сиарра появилась в Йорвасскре только через два дня, ведя себя гораздо тише. За ней следовала страшно недовольная хускарл, волоча новую кровать. На ней собственно и произошел "пробный раунд", которого хотела нордка. Вилкас за эти два дня тоже кое-что обдумал. В итоге, лежа на его груди, усталая и довольная, женщина подумала: "А почему бы и нет?" И согласилась на брак.
А потом было Посвящение. Которое собственно и было началом конца. Узнав, что и ее будущий супруг и вообще вся верхушка Соратников — вервольфы, Сиарра наотрез отказалась посвящаться. Купила на накопленные деньги дом в городе и фактически ушла из гильдии. Но замуж за Вилкаса все-таки вышла.

Сидеть дома и изображать из себя жену Сиарре быстро надоело. Ее кипучая энергия искала выхода и по совету придворного мага ярла, она отправилась развивать свои способности в Коллегии Магов Винтерхолда. Вилкас отпустил жену достаточно спокойно, взяв с нее слово, что они будут часто видеться. Сиарра кивала в ответ, целуя его перед тем как забраться в повозку, искренне веря, что все так и будет.

Когда она вернулась, на ней было одеяние архимага, прилагающийся статус и обязанности. Вилкас все равно был рад ей, но вскоре Сиарра уехала снова. И вернулась. И снова уехала. Вилкас не выражал недовольства, каждый раз встречая ее словами любви и нежности, но оба чувствовали, как слабеет связь между ними. Каждый жил своей жизнью и кроме брачных уз их мало что связывало.

А теперь она, член или глава доброго десятка различных организаций и тайных обществ вернулась, чтобы сообщить ему о разводе.
Ради того чтобы добиться этого, ей пришлось немало потрудиться. Жрец Мары долго неодобрительно отворачивался от женщины, вещая о любви, которая должна преодолевать преграды, но через неделю ее бдений в храме сдался и сказал, что если она хочет загладить ушерб, который собирается причинить Маре, то должна сперва послужить богине. Ну, она и служила. Соединяла разбитые сердца, передавала любовные письма со скверными стихами, даже раздавала листовки на улицах, что было совсем непросто, потому что люди только что не шарахались от мрачной черноволосой нордки с парными даэдрическими клинками на поясе и Ваббаджеком за спиной. "Видела бы это Астрид, живот бы надорвала от смеха" — озлобленно думала Сиарра, всучивая прохожему очередную бумажку с благословением, — "Глава Темного Братства проходит круги уничижения". В итоге всего этого жрец неохотно заявил, что ежели она так уж желает совершить сие богохульство, пусть приводит того несчастного, ее мужа, в храм, чтобы Мара засвидетельствовала разрыв пары.
Собственно для этого Сиарра в Вайтран и приехала.

А Вилкаса не было дома. И его меча, да и вообще всего снаряжения. И что хуже всего, не было еды. Готовка к сожалению, не входила в число талантов Сиарры, а Цицерона было опасно даже подпускать к кухне. Со вздохом поднявшись, женщина кликнула шута, все любовавшегося на острые лезвия, собираясь дойти до таверны и поесть там. А потом заглянуть в Йорвасскр. Возможно, Вилкас просто снова переселился туда, устав от одиночества. А может, нашел себе женщину... В конце концов, сама Сиарра себе в приятных случайностях не отказывала, как например, с каджитом Джзарго, которого она, устав от некотороых проявлений его кошачьей натуры, отослала в Винтерхолд. Цицерон, хоть и абсолютно чокнутый, обладал даром скрашивать ее одиночество своими выходками, был крайне полезен в бою и другой женщины кроме Матери Ночи для него не существовало. А это было тем более ценно при разговоре с Вилкасом, если спутник не будет пялиться похотливо на нее и с неприязнью или превосходством на ее почти бывшего мужа.
С этими мыслями женщина вышла из дома и пошла вверх по улице, рассеянно кивая знакомым. Ноги сами пронесли ее мимо "Гарцующей кобылы", направляясь к обиталищу Соратников. Как раз вышедший наружу Атис замер в изумлении, но Сиарра молча прошла мимо. Цицерон, приплясывая отвесил данмеру шутовской поклон и вбежал в зал следом за своей хозяйкой.

— Давненько же тебя здесь не было, — раздался за ее спиной знакомый голос, — Сиарра обернулась. Во главе стола на месте Кодлака восседала Эйла Охотница и глядела безо всякой приязни. Вообще же в зале было удивительно мало народу. Заказов чтоли много? Сиарра усмехнулась. Все как в старые добрые времена...
Эйла презрительно сощурилась, увидев ее усмешку: — Не думай, что тебе здесь рады. После того, как ты бросила Соратников, тех кто назвал себя твоими братьями и сестрами. Чего ты ишешь здесь сейчас?
— Мужа, — коротко ответила Сиарра.
— Здесь ты его не найдешь, — Эйла казалось, едва сдерживается, чтобы не попросить Сиарру повернуться к ней задом, чтобы она могла выпнуть ее за дверь, — Здесь ничего для тебя нет. Уходи!
— Уйду когда выясню то, что меня интересует, — спокойно ответила женщина, — Кстати, а Кодлак тебя не отшлепает когда вернется и узнает, что ты села в его любимое кресло?
Эйла дернулась как от удара и явно собиралась сказать что-то резкое.
— Он умер, сестра, — опередил ее другой знакомый голос. Фаркас подошел и заключил Сиарру в медвежьи объятия, отчего Эйла нахмурилась еще сильнее.
— Как?— поразилась женщина. Предвестник Соратников всегда казался ей чем-то незыблемым.
Фаркас вздохнул и почесал заросшую жесткими бурыми волосами голову: — Да вот так и умер. Ворвались сюда и убили. Эх, Вилкас бы тебе лучше рассказал...
— Так пусть расскажет, — нетерпеливо передернула плечами Сиарра, — Собственно его я и ищу.
Фаркас помрачнел и потянул ее за руку во внутренний двор. — Об этом не здесь, — буркнул он, предваряя вопросы.
— Жди внутри, — бросила Сиарра Цицерону. Шут радостно кивнул, голося, что теперь-то он станцует для Соратников.
— Ну и? — cпросила она, выдирая руку из железной хватки норда.
— Поймали нас, — неохотно ответил Фаркас. — Истребляли мы "Серебряную Руку", истребляли, а все не до конца. Пришли в Йорвасскр, убили Кодлака, Скъор погиб тоже, вон, пока что Эйлу назначили Предвестником.
— Почему Эйлу? — нахмурилась Сиарра, — А Вилкас?
Младший из близнецов запустил руку в свои спутанные лохмы, несвойственным ему беспомощным жестом.
— В лесу Вилкас, — отозвался он, — Не может... стать человеком...
— А так разве бывает? — недоверчиво покрутила головой Сиарра.
— Бывает, — ответила вместо Фаркаса Эйла, тоже выходя во внутренний двор, — Когда перестаешь отличать себя от зверя, то человеческая сущность может потеряться внутри тебя. Ты бы знала, если бы прошла Посвящение, — уколола она Сиарру.
— Так, — теперь Сиарра была предельно сосредоточена, — И почему это случилось с Вилкасом? Не из-за того же, что меня долго не было дома.
— А может и так, — фыркнула новоиспеченная Предвестница, — Не знаю ни одной женщины, которая исполняла бы супружеский долг хуже тебя. Вот он и сбежал.
— Он попробовал человечины, — серьезно сказал Фаркас, не дав Сиарре ответить на насмешку. — Это опасно. Очень опасно. Но выхода у него не было.
— Может расскажешь наконец, как было дело? — притопнула Сиарра ногой об землю. Известие о том, что ее муж стал людоедом, ее ни капли не взволновало. Не после того, что ей приходилось творить во имя Темного Братства.
— Мы пошли мстить за Кодлака и Скьора, — проговорила Эйла, убирая наконец с лица обиженную мину. — Я, Вилкас и Фаркас. Пришли в их крепость а там... Никто не думал, что их будет так много!
— В общем, бой затянулся, — подхватил Фаркас, — и все мы почувствовали, что силы на исходе. А если бы мы превратились прямо там, окруженные врагами, то там бы все и кончилось. И тогда Вилкас решил продлить превращение.
— Дай угадаю, — медленно произнесла Сиарра, — за счет человеческой плоти?
— Именно, — кивнула Эйла, — Звериное тело потребляет огромное количество энергии, поэтому после превращений, да и во время них мы вечно голодны. При этом не важно что именно мы едим. Но человечье мясо...
— От него пропадает разум, — снова вмешался Фаркас.
— Так, заткнитесь, — устало попросила Сиарра. — Значит, мой муж сейчас бегает по лесам забыв о том, кто он такой и возвращаться не собирается. И как скоро он должен стать человеком сам? Ведь обращение рано или поздно должно кончиться?
Эйла и Фаркас переглянулись.
— Если он забыл, что он человек, оно может и не кончиться, — сказала наконец, Эйла, — Он может навсегда остаться зверем.
— Так какого ж вы сукины дети делаете здесь, сидите за столом и жрете? — ласково спросила Сиарра. — Почему не ищете его?
— Так мы знаем где он, — пожал могучими плечами Фаркас, — Загрыз великана тут в лагере Сонное дерево и сидит в его пещере, мы ход камнями завалили. Еду ему таскаем.
— И давно сидит?
— Три дня уже, — почесал в затылке Фаркас и вздохнул. — Эй, ты куда?
— Схожу, повидаюсь с мужем, — криво усмехнулась Сиарра и переливчатым свистом позвала Цицерона. Шут, уже привыкший к этому, сразу высунулся из дверей Йорвасскра.
— Ты... Что ты собираешься делать? — забеспокоилась Эйла. Сиарра не ответив, махнула рукой и быстро зашагала в сторону спуска с холма, Цицерон, весело насвистывая, побежал следом.
— Останешься здесь, — строго сказала Сиарра, подходя к двери Дома Теплых Ветров. — Никого не убивать, пока я не вернусь. Если будет хоть один труп, никогда тебя больше с собой не возьму.
Цицерон угрюмо кивнул и вошел в дом, бормоча что-то про жестокую Слышащую, а Сиарра тут же забыла о нем. Кто был действительно важен, так это Вилкас. Выходя за ворота Вайтрана и быстро шагая к конюшне, она не переставала спрашивать себя, стоит ли это таких усилий? В конце концов, она собиралась вычеркнуть этого мужчину из своей жизни. Не найдя ответа, она вскарабкалась на спину Тенегрива и пришпорила его, пуская с места в галоп. Сумерки уже давно спустились на Скайрим, добираться до лагеря Сонное дерево ей предстояло в темноте. Ну да не впервой.
В животе громко заурчало. Сиарра вспомнила, что со всеми этими разговорами забыла поесть, громко выругалась и склонилась ниже к гриве коня. Еще одна причина поторопиться.

Лагерь Сонное Дерево был типичным великанским лагерем. Костер, сложенный из целых стволов деревьев, кожаные мешки с мамонтовым сыром, сырая и вонючая пасть входа в великанскую пещеру. Сейчас вход был завален камнями. Тяжелыми, такими, чтобы и вервольф со всей его силой не мог выбраться. Но не непреодолимыми для магессы. Сиарра поглядела на гору камней, на небо. Работать не хотелось. И лезть в пещеру не хотелось, особенно в темноте. В принципе, дело могло подожать до утра, но чего ей не хотелось совершенно, так это ночевать в разоренном великаньем лагере возле начинавшей разлагаться мамонтовой туши. Сиарра мысленно прокляла себя за тупость и несдержанность в несвойственном ей альтруизме и размяла пальцы, подготавливая заклинание. — А он еще жаловался, что я не уделяю ему внимания! — пропыхтела женщина, усилием воли сдвигая в сторону огромную каменную глыбу. Она ожидала что оборотень сразу выскочит из пещеры и кинется на нее. Но все было тихо. Из дыры в земле тянуло гнилью и сыростью, а еще мамонтовым сыром, шкурами и собственным специфическим великаньим запахом, но кроме вони изнутри ничего не появлялось.
Поняв, что лезть внутрь все-таки придется, Сиарра разочарованно вздохнула и с сожалением покосилась на новенькие доспехи. А потом решительно полезла в пещеру, оскальзываясь на камнях. Мечи с пояса она не снимала, ранить Вилкаса ей не хотелось, связать его магией было безопаснее. Подготовив нужное заклинание, Сиарра осторожно шла по темному коридору, ловя каждый шорох. Но кроме собственных шагов и дыхания, да еще звука капающей с потолка воды ничего не слышала. Дойдя до места, являвшегося, по-видимому, великаньей спальней, она остановилась.
— Да где же он? — проворчала она, озираясь, — Не видно ни зги! — она щелкнула пальцами, вызывая источник света, обернулась и шатнулась назад, чуть было не уткнувшись лицом в оскаленную волчью морду.
Сиарра упала, мгновенно окружая себя оберегом. С кончиков пальцев готово было сорваться Испепеление, но оборотень не нападал. Он глухо ворчал, нюхая воздух, в непроглядно-черных глазах видное при свете магического светильника, застыло недоумение. "Он узнал меня?" — мелькнула дикая мысль. Сиарра, не отменяя подготовленного заклятия, поднялась, опершись рукой о камень, взглянула оборотню в глаза. Он попятился, не переставая ворчать. Впрочем, в этом рыке не было угрозы, больше неуверенность. Женщина качнулась следом за ним, протягивая руку чтобы коснуться и одновременно вспоминая, способно ли заклятие Лечения восстанавливать оторванные и откушенные конечности. Оборотень снова попятился и зарычал громче, но Сиарра плюнув на свой инстинкт самосохранения, продолжала приближаться. Вот между его мордой и ее пальцами осталось совсем немного... Сиарра поморщилась, представив свою руку откушенной, но все же преодолела последние дюймы, разделявшие их и коснулась черной шерсти. Вилкас вздрогнул, но не укусил ее. Сиарра провела пальцами по клыкастой морде, скользнула выше, коснулась вздрогнувших ушей. Смерть ходила близко, глядела из нечеловеческих глаз ее мужа, но пока что не трогала нордку. Вилкас неожиданно наклонил голову, сам подставляясь под ласку. Потом поднял когтистую лапу, схватил Сиарру за запястье и потащил в угол пещеры, где лежали какие-то драные шкуры, наваленные в подобие ложа, отпустил женщину и улегся на них, свернувшись клубком и уставившись на нее грустными собачьими глазами. Сиарра постояла в нерешительности. Он ее не убьет, это ясно. Но что ей делать, как вернуть ему человеческий облик? "Это нужно было продумывать заранее, а не мчаться геройствовать", — криво усмехнулась она, опускаясь на шкуры рядом с Вилкасом и принимаясь машинально гладить его по шее. "Дурацкий день, дурацкий вечер, а такой дурацкой ночи я не припомню за последние месяца два", — думала Сиарра, откидываясь назад и опираясь на теплый мохнатый бок. Вилкас заворчал, но подвинулся, давая ей место. Сиарра и сама не заметила как уснула.

Проснулась она от храпа. Сиарра отвыкла просыпаться от мужского храпа, Цицерон во сне разговаривал и звал Мать Ночи, но не храпел. Женщина подняла голову и увидела прежнюю волчью морду, обросшую черным мехом. Вилкас и не подумал превращаться обратно. Сиарра вздохнула и заерзала, пытаясь передвинуть когтистую лапу, придавливающую ее к земле в подобии объятия и вдруг замерла, почувствовав бедром что-то твердое. Потом усмехнулась: "Значит у оборотней тоже бывает утренний стояк". Любопытство как всегда одержало победу над осторожностью и ее пальцы сжались вокруг напряженного члена Вилкаса. " А он больше, чем в человеческом облике", — отметила Сиарра с некоторой даже рассчетливостью, забыв напомнить себе, что собиралась с Вилкасом развестись. Это никогда ей не мешало. Оборотень дернулся и заскулил не просыпаясь, задергал лапами. Похоже ему приятно, — ухмыльнулась Сиарра, потирая увлажнившуюся головку. Оборотень вздрогнул особенно сильно и проснулся. Сиарра замерла под взглядом вервольфа, забыв снять руку с его члена. А тот приподнялся мохнатой горой, выворачиваясь из под ее рук и потягиваясь всем телом. Сиарра уже подумала, что пора бы и бежать, когда оборотень подмял ее под себя и начал ощутимо толкаться в ее скрытый под одеждой зад, явно ища вход.
"Да, оборотней я еще не пробовала", — ошарашенно подумала Сиарра, слыша как трещит по швам ее одежда. — "Хотя это же муж. Ради исполнения супружеского долга..."
Женщина приподнялась, распустила завязки на кожаных штанах, спуская их ниже и приготовилась. Вилкас не заставил себя ждать.
"Даэдра, и я от него бегала к другим мужикам?" — подумала Сиарра через несколько минут краешком сознания, который еще способен был связно мыслить. — "Да на кой?!"
"Прости Джзарго", — решила она еще через какое-то время, — Не быть тебе советником архимага....Ааааа!!!!"
Она с криком кончила, а вслед за этим над ней раздался хриплый рев оборотня, который вдруг перешел в человеческий стон. Тяжелое тело соскользнуло с нее и упало рядом. Сиарра с трудом обернулась. Вилкас. Это снова был Вилкас. Он тяжело дышал и похоже, был без сознания, но он снова был человеком!
— Даэдра! Ну и сюжет! — выдохнула Сиарра падая на шкуры, — Красавица расколдовала чудовище с помощью... Нет, в сказке это лучше заменить поцелуем.
Она подползла поближе к спящему Вилкасу, положила ему голову на грудь и улыбнулась. В этот раз она пожалуй, не скажет ему о разводе. Лучше где-нибудь через месяц. Или через два.
Ведь никогда не поздно,верно?

@темы: Missing scene, Het, TES V, Фанфик закончен, Romance, Action, NC-17, Фанфикшен

---

Однажды в горах

[Pairingmen]

Название: Однажды в горах
Автор: yuuuno
Категория: Skyrim
Рейтинг: G
Персонажи и пейринги: снежный тролль, дракон, ф!Довакин
Жанр: Drabble, Gen
Аннотация: Что может случиться с одиноким путником, если он потерялся в горах? От адского холода клонит ко сну, ты теряешь силы и не можешь больше сопротивляться усталости, а снег такой мягкий и удобный. Голодные хищники только и ждут этого, особенно кровожадные снежные тролли...
Предупреждения: нет
От автора: в будущем может стать прологом к полноценному фанфику.
Статус: закончен

Снег… с неба падает снег. Он медленно и легко опускается на утомленные глаза и тает, превращаясь в капельки влаги.
В горах туман и полно снега, неопытному путешественнику легко заблудиться, заплутать в это белом снежном царстве и, бродя вслепую в тумане, свалиться в бездну. В горах не место людям. Там нет места и мерам, и хаджитам, и аргонианам. В горах могут жить лишь горные бараны, снежные волки… и тролли. Вот один из них торопливо бежит, перескакивая через сугровы. В маленьких глазках, в которых не видно и намека на ум, блестит голодный огонек. Огромные ноздри жадно вдыхают воздух – тролль чувствует запах добычи. Тролль оглядывает зоркими глазами местность, продолжая втягивать воздух, ища жертву. И вот, наконец, он видит ее – это свежее мясо, эту эльфийку, еще живую, лежащую в сугробе. Ее засыпает снегом, скоро он засыплет ее всю. Возможно, она задохнется там, а может быть, окоченеет и умрет от холода. Но тролль не намерен ждать, он изголодался. Он так давно не ел свежего мяса, тем более эльфийского. Эльфы редко бывают в горах, в последний раз он ел одного более двадцати лет назад. Это было очень давно, когда тролль был еще совсем детенышем, однако в его памяти до сих пор сохранился запах горячего, аппетитного, свежего мяса. Тролль ускорил темп, вот до бесчувственного тела осталась пара прыжков… По земле пронеслась огромная тень, и огромные когти схватили тролля, готовящегося прыгнуть на жертву и сомкнуть на ее горле свои многочисленные зубы, растерзать ее, рвать и разодрать. Мгновение – и тролль сам стал добычей, жалобно скулящей, визжащей, цепляющейся за свою жалкую жизнь. Сделав пару кругов над эльфийкой, дракон улетел под визг тролля.

@темы: Drabble, TES V, Фанфик закончен, Gen, G, Фанфикшен

---

Скайримские истории

[Arona]

Название: Скайримские истории
Автор:  Arona
Категория: Skyrim
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: фем!Довакин, м!Довакин, Партурнакс, Седобородые, Маркурио, Стенвар
Жанр: Gen, Slash; Romance, Drabble
Аннотация: это серия добрых и тёплых, как я надеюсь, драбблов, которые я писала на заказ для своих ПЧ в качестве новогодних подарков. Надеюсь, что-нибудь придется по душе и вам ))
Статус: окончен

Фем!Довакин, Седобородые. В Высоком Хротгаре пора что-то менять.

Она ворвалась в Высокий Хротгар, словно порыв тёплого, весеннего ветра, так непохожий на пронизывающую стужу, вечно окутывающую каменный замок.
- Арнгейр! - разнесся её звонкий голос по тёмным пустынным коридорам. - Вульфгар, где вы?
Ответом ей была тишина. Заспешив к библиотеке, она свернула к обеденному холлу и наткнулась на мастера Бори, в медитативной позе изучавшего пламя свечи, стоявшей у стены.
- Довакин... - поприветствовал он её Голосом, и девушка поняла, что сейчас Бори лучше не мешать.

Как она и предполагала, остальные трое находились в библиотеке, рассевшись в удобных креслах и в почти звенящей тишине изучая каждый свою книгу.
- Вот вы где, а я вас ищу! - заулыбалась она. - Я принесла свежих ягод и выпечки из Айсварстеда.
- Ты нас балуешь, Довакин, - добродушно ответил Арнгейр. - Не стоило так беспокоиться.
Она положила котомку с припасами на столик и устало плюхнулась в пустующее кресло.
- Слушайте, у меня идея.
Мастера словно по команде вопросительно уставились на неё.
- Давайте вместе сходим на Глотку.
- С какой целью? - напрягся Арнгейр.
- Ну... просто так, - улыбнулась девушка, но тут же встретила во взглядах старцев непонимание. - Послушайте... Я хочу повидаться с Партурнаксом и считаю, вам тоже следовало бы это сделать. Вы вообще знаете, что ему там немного... скучновато?
- Ты неверно истолковываешь последствия уединения. Именно с помощью него постигается мудрость. Ты поймешь это с возрастом, - по-отечески улыбнулся Арнгейр.
- Всё уже позади, мастер, - Довакин решительно подалась вперед. - Седобородые выполнили своё предназначение. Может, вам стоит прекратить самосозерцание и обратить свой взор хоть немного на мир, который лежит внизу? Люди нуждаются в вашей мудрости, в ваших советах. А вашему замку не помешало бы немного жизни.
- Мы не принимаем посетителей, так было и будет всегда.
- Я не предлагаю вам превратить Хротгар в музей, но вы могли бы делиться своими знаниями с другими. Это придало бы дальнейший смысл вашей жизни...
- Это не обсуждается, Довакин... - немного резко оборвал её Арнгейр.
Она несколько секунд буравила его взглядом.
- Дело ваше. Я поднимаюсь на Глотку. Древний дракон и тот не такой зануда. А ещё он всегда рад со мной поболтать, - она вскочила с кресла и направилась к выходу во внутренний двор.
Когда дверь за ней громко захлопнулась, мастера переглянулись.
- Молодость... - вздохнул Вульфгар. - И всё же...
- Ты думаешь о том же, о чём и я, брат? - прищурился Арнгейр.
- Возможно, мы и правда слишком стали похожи на духов... - сказал Эйнарх.
- Зовите Бори. Пора повидаться с Учителем...

Фем!Довакин и Партурнакс. Новый год по-Скайримски

Она нашла Партурнакса там же, на Глотке. Спустя несколько дней после битвы с Алдуином, дракон, посовещавшись со своими сородичами, почему-то вернулся на прежнее место. О причинах она не спрашивала - так, наверное, будет лучше.
- Проде ун, Довакин.... Ты снова здесь, - прогремел Партурнакс.
- Да-а... - устало протянула она и сбросила на снег вещмешок и оружие. - Ты не поверишь, но больше мне некуда было пойти.
- Почему? Люди изгнали тебя?
- Нет, - улыбнулась она, усаживаясь на каменную глыбу напротив дракона. - Просто сегодня праздник. Встреча нового года. В тавернах шум и веселье, семейный праздник, знаешь ли... И я обнаружила, что везде чувствую себя лишней. За всеми своими геройскими похождениями я так и не нашла себе настоящих друзей.
- Отум... Одиночка. Закономерно, - кивнул Партурнакс. - Я... понимаю тебя, Довакин. Хоть и считается, что драконы по сути своей отшельники.
- А это не так? - она удивленно приподняла бровь.
- Не совсем... В юности мы ищем окулас... пару. И в большинстве случаев лишь бездна разлучает нас.
- Это и случилось с твоей парой? - осторожно поинтересовалась довакин.
- Да. Слишком давно. Осталась лишь память, след. Этурнак.
- Мне жаль.
Она не знала, что ещё сказать. Хотя больше Партурнакса ей хотелось пожалеть саму себя: ни друзей, ни семьи. Лишь надежда на новые подвиги, которые, возможно, так и останутся никем не замеченными. Легенда, о которой скоро забудут.
- Хмм... Новый год, говоришь... - задумчиво протянул Партурнакс. - Давно я перестал считать года. Но раз у людей праздник... Пожалуй, я могу предоставить тебе развлечение получше, чем там, внизу.
- Ты о чем? - встрепенулась она.
Дракон неспешно слез с облюбованного места и прижался к земле перед довакин.
- Залезай, сделаем небольшой перелёт.
Отказываться от такой чести она не могла и не хотела. Первый и единственный её полет на драконе был незабываемым, так что она с радостью взобралась на спину Партурнакса и вцепилась замерзшими пальцами в каменную чешую.

Они летели на запад. Заснеженные горы сменились вечнозелёными пейзажами, и Партурнакс опустился ниже. Во тьме и в праздничную ночь мало кто заметит тихо пролетающего в небе дракона.
- Новый ту'ум покажу тебе. Будет людям Новый год, - и Партурнакс звучно захохотал.
Довакин прижалась к дракону сильнее, когда он сделал резкий виток над Ривервудом.
- SOH IIS RAH!
Драконий голос понесся в сторону поселения, формируя на своём пути огромный водоворот снежинок. Когда Партурнакс сделал очередной манёвр в сторону города, довакин увидела, как улицы и дома уже были покрыты тонким слоем пушистого, белого снега. Услышав странные звуки, люди выбежали наружу, дивясь красоте.
- Давай-ка уносить отсюда ноги-крылья, пока не увидели, - уже хохотала Довакин, оценив драконью шутку. - Не то переполошатся!
- С новым годом, Ривервуд, - пробормотал себе под нос Партурнакс, и девушка услышала нотку удовольствия в его голосе.

Они летели на запад. Впереди ещё много селений и городов, не видавших снега. Это будет долгий полёт.

М!Довакин/Маркурио/Стенвар. Что случилось, когда Довакин решил по дороге заглянуть домой.

- Мне нужно ненадолго заскочить домой, - сказал Довакин своему молчаливому спутнику, спускаясь по многочисленным ступеням, ведущим от Драконьего Предела в сердце Вайтрана.
- Ладно, - буркнул Стенвар. - Мне тебя в таверне ждать?
- Зачем в таверне? Дома наверняка что-нибудь найдется из жратвы.
Норд лишь пожал плечами и последовал за Довакином.

В доме было тихо, но очаг горел, и в воздухе витал ароматный запах жареного мяса. Сложив оружие на стойку, Довакин жестом кивнул Стенвару располагаться. Послышался легкий скрип ступеней.
- Ну и дела... - в проходе стоял имперец, облаченный в темно-красный домашний халат. Его смоляные длинные волосы были аккуратно собраны в хвост, да и на физию он производил впечатление большого любимчика женщин. Виндхельмский норд недоумевающе уставился на него. - А я уж думал, в этом месяце тебя не придется ждать.
- Маркурио, - улыбнулся Довакин, подойдя к мужчине и обнимая его. - Я надеялся застать тебя дома. Дела зовут, так что я ненадолго.
- Хм... - недовольно хмыкнул имперец. - Значит, опытный маг тебе уже ни к чему, раз ты таскаешь с собой этого громилу?
- Нет, просто... - замялся Довакин. - Познакомься, это Стенвар из Виндхельма. Я бы с радостью взял тебя с собой, но у меня сейчас накопилась куча дел, в связи с которыми нужно излазить кучу гробниц. Против тамошних драургов добрый меч работает куда лучше магии.
- Я так и понял, - сказал Маркурио, оценивающе глядя на Стенвара и отправив в рот непонятно откуда взявшийся в руке стебелёк порея.
- Кхм-кхм... - послышалось низкое покашливание норда, и Довакин обернулся.
- А, Стенвар, извини... Совсем забыл тебе представить: это Маркурио, мой супруг.
- Твой... кто? - глаза норда округлились, и он медленно встал со стула.
- Э-э.... супруг, - пожал плечами Довакин.
- Ты не говорил, что у тебя есть семья... и что это... имперец-мужчина, - ответил Стенвар, вложив в свои слова всю свою нордскую холодность.
- Ну, прости, я не знал, что обязан посвящать тебя в эти детали. Мне казалось, это никак не касается того, как мы зарабатываем на жизнь.
- Ясно, - буркнул Стенвар. - Переночую в таверне.
Когда дверь за ним с грохотом захлопнулась, Довакин провел ладонью по лицу...
- Проклятье...
- Не знал, что тебе нравятся эти потомки северных троллей, - сказал Маркурио, невозмутимо дожевав свой порей.
- Мне нравишься ты, - сказал Довакин, подойдя к имперцу и положив ему ладонь на затылок. - Я соскучился.
Поцелуй был коротким, но горячим. И Довакин решил, что если отложит свой отъезд на одну ночь, ничего не случится.
- Я тоже, - ответил Маркурио, проводя ладонью по груди супруга. - Я даже сочувствую норду. Он и не представляет, что теряет.
- Ты о чем? - нахмурился Довакин.
Маркурио недоуменно приподнял бровь.
- Да он аж позеленел от ревности! Неужели ты не заметил?
- Ты шутишь... - отпрянул Довакин.
- Нисколько, - фыркнул Маркурио. - Это слишком очевидно. Знаешь, тебе следует взять несколько уроков восприятия. Такая важная персона, как ты, должна уметь читать людей.
- Драконье дерьмо.... - пробормотал себе под нос Довакин, плюхнувшись на соседний стул. - Теперь всё стало понятно. Почему он так настойчиво таскается за мной, почему не просит большей платы после тяжелых боёв, и почему... - он махнул рукой, - а, неважно в общем.
Несколько мгновений царило молчание.
- Знаешь, - наконец нарушил тишину Маркурио, - если он действительно так хорош, может, не стоит его обижать?
Довакин вопросительно посмотрел на мужа.
- Я в том смысле, что.... он недурён собой. Для норда, конечно. И если он тебе нравится, мы могли бы... - не закончил Маркурио, но хитро прищурился и многообещающе улыбнулся.
- Ты это серьезно? - криво улыбнулся Довакин.
- А почему нет? Я люблю эксперименты, особенно если они с твоим участием.
Довакин тихо засмеялся и покачал головой.
- Давай-давай. Тащи сюда своего норда, - подбодрил Маркурио.
С глупой улыбкой на лице драконорожденный поплёлся к двери.
- И не забудь взять побольше пойла! - крикнул ему вдогонку супруг. - Ужин, так и быть, намагичу сам...

@темы: Drabble, Slash, TES V, Romance, Gen, PG-13, Фанфикшен

---

Бен возвращается домой

[Гнева]

Название: Бен возвращается домой
Автор:  Гнева
Категория: Fallout: NV
Рейтинг: G
Персонажи и пейринги: новые персонажи Fallout
Жанр: AU, Gen
Аннотация: на пустошах живут не только герои и злодеи.
Статус: закончено
С каждым годом, рисунок на ковре под моими ногами становится все менее заметным. Из-за пыли, времени и просто от того, что я забываю, каким он был. Поначалу я пытался чистить ковер, подклеивать отваливающиеся от стены обои, выметать сухие листья, заносимые вместе с песком через пробитую дверь пыльным сухим ветром. Потом забросил. Не сразу, конечно, но придумал для себя, что мне сойдет и так. На самом деле сдался. А дом ветшал, рассыпался под безжалостным солнцем, потому что люди в нем больше не живут. Я уже давно не знаю, что я такое. Кем стал, после того, как моя кожа изменилась, стекла с меня, наросла другая, вообще не похожая на человеческую. Зеркало, единственное оставшееся целым, я спрятал лет шестьдесят назад на чердак. Смотреть в зеркало на себя и видеть там чудовище, кому это приятно...
Я сутками сижу в старом кресле и не понимаю, почему я жив до сих пор. Двести лет с тех пор, как огненный дождь пролился на землю, а жадная смерть прошлась по окружающему меня миру не с косой, нет... с колоссальным комбайном, собирая немыслимый урожай.
Сегодня был бы праздник. Если были живы моя веселая красивая Люси за которой я ухаживал еще в школе и которую отбил таки у самого крутого баскетболиста нашего университета и та изумительная крошка, которую она мне подарила. Эмми. Никогда до и после я не видел более красивых человеческих существ. Два совершенства, два ангела. Я похоронил их обеих за домом, под обгоревшим деревом. Мир стал бесцветным. Я, наверное, умер тогда.
Человек жив, пока о нем кто-то помнит. Я хочу, чтобы они жили как можно дольше. Ради этого я встаю каждый день, ради этого я проглатываю то, что условно можно считать едой. Иногда, когда становится совершенно невыносимо, я беру свою винтовку и приставляю к горлу. Это можно кончить в любой момент, думаю я и опять не нажимаю на курок.
В дверь стучатся. Заходят осторожно, наверняка с оружием на изготовке. Иногда я мечтаю, чтоб меня застрелили. До сих пор не везло. Даже вечно обдолбанные наркотой Черти обходят мой дом стороной. Однажды мимо дома проходила стая Рук Смерти. Я вышел на улицу. Гигантская самка оглядела меня своими красно-коричневыми пронзительными глазами охотника и прошла в метре, даже не потрудившись закрыть от меня своих детенышей.
- Дома есть кто? – голос в прихожей звучит требовательно, но чуть напряженно.
- Проходите в гостиную, - я не поворачиваю головы и не встаю, - какая разница, кто пришел.
Судя по звуку, человек освобождается от рюкзака и идет в мою сторону.
- Приветствую, хозяин, - обладателем голоса оказывается совсем еще молодой парень, но уже со шрамами и ожогами на лице, боевая единица Братства Стали. Парень внимательно рассматривает меня, потом улыбается, не вымученно и натянуто, как обычно улыбаются мне, а очень искренне, – можно будет у тебя заночевать? Сегодня вроде как праздник, не хочется мне в одного это принимать.
Парень вытаскивает из под ремня плоскую мутную на вид бутылку, смачно целует ее и, протягивая мне, хвастается:
- Коньяк, самый настоящий, чудом нашел в руинах. У тебя есть еда?
Я киваю, все же придется подниматься из кресла. Идем на кухню, я достаю тарелки и стаканы, вручаю парню. Пока тот в гостиной устраивает застолье, режу на куски жареного кротокрысса, беру с собой кастрюлю с вареной кукурузой и возвращаюсь. На столе парень уже разложил ложки-вилки и выставил из своего рюкзака пару упаковок с древними чипсами и готовым обедом.
Парень быстро разливает коньяк по стаканам, протягивает мне один, чокаемся. Парень делает глоток и замирает от восхищения. Коньяк действительно не плох. На удивление, парень не торопится пить, а отставляет стакан, видимо любит растягивать удовольствие, протягивает мне руку:
- Я Бен, Бен Мерфи, писец Братства.
Я пожимаю руку, называю свое имя. Бен кивает, вот и познакомились, и налегает на еду.
- Вот, возвращаюсь домой. – Бен улыбается чему-то, - столько интересного нашел в руинах местной школы на вашей улице! С ума сойти, как все сохранилось.
Я отправляю в рот кусок мяса и задумываюсь.
- Столько дисков и кристаллов с информацией, - Бен любит поболтать, - будем изучать. Архивы школы, все почти целое, хроники.
Хроники. Я вспоминаю, как мы с семьей записывали последний семейный праздник, день рождения Эмми и защиту докторской степени по генной инженерии моей Люси. Кристалл лежит в комоде. До сих пор не нужная никому безделица. Я приношу ее Бену. Парень рад, для него каждый такой кристалл дверь в прошлое, сокровище за которое они рискуют своими недолгими человеческими жизнями.
- С новым годом, - говорю я Бену.
Парень засыпает на диване. Коньяк мы допили.
Утром я провожаю Бена, складываю в его мешок все оставшиеся у меня продукты и воду. Он, правда, об этом не знает, благодарит за компанию и ночлег. Отойдя уже порядочно, оборачивается, машет рукой.
Я выпускаю своих кротокрысов из загона на волю. Неумные зверюшки толкутся возле забора, ждут кормежки.
Солнце потихоньку ползет к зениту, ветер сегодня только чуть шевелит чахлые листья на кустарнике. Утром прошел дождь и дышится сегодня не пылью, а свежестью.
Хороший день, чтобы вернуться домой.

@темы: Фанфик закончен, Fallout: NV, AU, Gen, G, Фанфикшен

---

Lux aeterna

[Achenne]

Название: Lux aeterna
Автор:  Achenne
Категория: TES: Skyrim
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Анкано, Авгур Данлейнский
Жанр: character study
Аннотация: Анкано заинтересовался Сферой Саартала.
Предупреждения: майндфак
Статус: закончен


Cначала Анкано всего-навсего смотрит.
Сфера Саартала мерно оборачивается вокруг своей оси, заставляя думать о целом мире – о миниатюрной планете из тьмы и света; Анкано не может решить, чего больше. Стоит подумать о свете – Сфера гасит бирюзового оттенка лучи и блестит черным, смиришься с тьмой – озаряет призрачным рассветом.
Сфера Саартала стянула к себе всю Коллегию. Архимаг Арен подбирается, бормоча что-то о «пробах», старик Толфдир покашливает, словно собираясь прочитать очередную лекцию. Фаральда и Гестор подозрительно морщатся, перешептываются, напоминая пару грязекрабов, высунувшихся из-за камня. Еще чуть позади – ученики, данмерка прилежно записывает что-то на длинный пергамент, а кхаджит шипит, водит усами, будто учуяв падаль.
Маги раздражают Анкано. Так было всегда; обитатели Коллегии недалеко ушли от пьяных дикарей-нордов, и сама Коллегия больше напоминает захолустную таверну на краю мира. Только верность Талмору удерживала Анкано в этом забытом всеми богами месте; но теперь многолетняя тоска вознаграждена сторицей.
Анкано смотрит на Сферу и понимает: именно ее ждал десятки лет.
Нет, больше сотни: всю жизнь.
- Это настоящее чудо, - говорит кто-то. Анкано едва не оборачивается, чтобы ударить говорящего – Толфдира или самого архимага; они все достойны разве пасти гусей, а не приближаться к источнику света и тьмы, тьмы и света, могучей силы и самой истины.
- Как вы наблюдательны, - цедит Анкано сквозь зубы; на него падает бирюзовый луч; он проглатывает свет залпом, чуть не захлебываясь; позвоночник продергивает дрожью. Анкано приходится спрятать руки. Они тоже дрожат. – Полагаю, я лично займусь… исследованием этого артефакта.
Это значит: только я.
Это значит: убирайтесь. Архимаг или кхаджит-ученик – не имеет значения.
Анкано смотрит; чувствует, как с его ресниц капают густые капли света.
Свет, думает Анкано. Не тьма. Сфера Саартала – все-таки свет.

Труднее всего избавиться от Толфдира. Старик считает себя хозяином Сферы (Око Магнуса, ее имя – Око Магнуса), и оттого крутится, словно пес возле вяленой хоркерской туши; с каждым днем, с каждым часом Анкано все труднее сдерживаться – нельзя выгнать мага пинком, нельзя наорать.
Анкано пытается вспомнить как нужно себя вести. Хладнокровно. Он советник архимага, эмиссар великого Талмора, и…
Око Магнуса щедрыми сполохами роняет на него свой бесконечный, лазоревый свет.
Толфдир уходит. Иногда даже старые маги нуждаются в паре-тройке часов сна, и тогда Анкано пробирается в зал, воровато озирается. Он ненавидит себя за виноватый страх, он сравнивает себя с ворующим сушеную рыбу кхаджитом, большего унижения трудно представить, а потом закрывает дверь Зала Стихий. Дверь оглушительно скрипит промерзшим железом. Анкано сжимается: услышат. Поймают.
«Это просто исследования», убеждает себя Анкано. «Мои особые исследования Ока Магнуса. Нельзя доверять такой артефакт свинопасам-скайримцам, позорящим магическое искусство.
Он кивает самому себе, а затем улыбается.
Сфера ждет его.
Анкано приближается куда теснее, чем Толфдир и Савос Арен - на самом деле, Анкано почти вжимается в Сферу, трогает длинными пальцами выемки темноты и впадины, исторгающие сияние.
Он ощущает, как свет наполняет его самого; пробирается в глаза и через рот, ноздри. Анкано прозрачен, словно «стеклянный» доспех, и внутри него зарево, много-много света. Анкано сползает на колени, судорожно сдергивает и мнет плащ, перчатки тоже на полу – будто подношение божеству.
Обнаженный, Анкано обнимает Сферу.
В этом жесте бесстыдство жреца Боэтии и целомудрие монахов-отшельников. Сфера гладкая, выемки рун – нежнее лепестков горноцвета. Пред Оком Магнуса Анкано покорен, пуст и одновременно переполнен светом.
Ему чудится, что лучи струятся изо рта, из глаз, даже из-под кончиков ногтей; Анкано часто и тяжело дышит, запрокидывая голову. Волосы тоже сияют лазурным – он часть Сферы.
Око видит его.
Око Магнуса – свет, и Анкано – тоже свет.
В какой-то момент он прикасается к груди, к животу – аккуратные мышцы ходят под ладонью вместе с ребрами; Анкано дышит, словно загнанная лошадь; это все плоть, думает он, ненавидя собственное тело – совершенное тело чистокровного альтмера. Плоть не в силах вместить весь свет Ока Магнуса.
Я хочу еще, беззвучно выкрикивает Анкано. По подбородку стекает слюна, и в ней тоже иззелена-синие крупицы.
Я хочу еще, повторяет Анкано, выцарапывая глубокие влажные лакуны от груди до паха. Я хочу вместить весь свет.

Анкано лжет себе: он ничуть не ведет себя странно, маги Коллегии Винтерхолда глупее троллей и к тому же слепые, как фалмеры. Анкано может утащить Сферу в кармане, а Толфдир и Савос решат – укатилась. Или злокрысы сгрызли.
Он держится как обычно: строгий, отстраненный, воплощение достоинства и гордости Альтмерского Доминиона.
Под плащом мокнут и саднят царапины. Анкано не лечит их – каждая напоминает о Сфере, каждая отсчитывает часы до ночи; Анкано спит урывками и почти ничего не ест. Порой он останавливается, разглядывая свои ногти: вырвется ли притаившийся внутри луч, однако под ногтями только засохшая корка собственной крови.
Однажды заботливая Брелина спрашивает: вы хорошо себя чувствуете, советник? Анкано привычно отворачивается, но выхватывает в каком-то начищенном до зеркального блеска подносе собственное отражение.
Он похож на высохшего мертвеца. На драугра, какими кишат нордские крипты.
«У драугров светятся глаза», думает Анкано, и кусает губы, сдерживая смех; Брелина встревожено мнется рядом. Анкано выплевывает: убирайся.
Хорошо, стоит прекратить самообман: маги Коллегии не так глупы и слепы. Анкано следует поторопиться.
Тогда он спускается в Мидден, где таится тот, кому однажды уже открылась Сфера.
Мидден кишит морозными пауками, бродячими скелетами и свидетельствами слишком близкого знакомства некоторых винтерхолдских магов с даэдра. В другой момент узкая бровь Анкано вздернулась бы, а идеальная память зафиксировала каждую деталь, а теперь он молча отбивается от пауков и скелетов; старые кости похрустывают под сапогами, словно снег.
В Миддене холодно. Морозом пробирает до собственных костей. Анкано с отвращением думает о жалкой, слабой плоти. Несколько раз Анкано чудится: не выдержит, он слишком измотан и истощен ночными бдениями у Сферы и самоистязаниями; просто заснет здесь, среди зеленоватого, почти оттенка лучей Ока, льда.
Может быть, станет драугром.
Со светящимися глазами.
Но в конце концов он приходит к тому, кого искал.

Авгур Данлейнский ждет его. Во всяком случае, стоит Анкано переступить порог выстуженной кельи, раздается низкий звучный голос:
- Добро пожаловать, советник Анкано.
Откуда Авгур знает его имя? Не имеет значения; Анкано стоит, прислонившись к ледяной глыбе-стене и хватает губами воздух.
Анкано завидует Авгуру Данлейскому, потому что Авгур Данлейский - это чистый свет, индиговый с белыми прожилками, самый огромный магический огонек во всем Тамриэле. «Неудачный эксперимент? О боги, о даэдра, это не… неудачный».
- Чего ты хочешь, советник Анкано? – продолжает сапфировое мерцание, при каждом слове оно вспыхивает чуть ярче. На последнем слоге Анкано вынужден зажмуриться: Авгур не Сфера, его свет трудно терпеть после темноты Миддена.
«Стать тобой», - молчит Анкано.
- Знаний. Об Оке Магнуса, - говорит вместо правды.
И ему чудится, что щупальца-лучи прикасаются – теплыми ладонями, Анкано мерещится обеспокоенность, словно он больной, а переродившийся бретонец – лекарь; лучи гладят его плохо заживающие ссадины и воспаленные веки.
- Чего ты хочешь на самом деле, советник Анкано?
Авгур Данлейский желает правды. На долю секунды Анкано сжимает кулаки: да как он смеет, жалкий маг, бывший человек... ему не нужна эта тихая печальная забота, исповедоваться перед Авгуром он тоже не намерен.
Человек, знай свое место пред сыном Доминиона, едва не выплевывает Анкано.
Он закрывает лицо ладонями и вздрагивает заострившимися плечами:
- Око Магнуса. Я хочу быть светом.
Анкано убирает руки, проваливаясь в свет чужой – Авгур принимает его, всеми лучами, каждым сполохом; Авгур не станет судить его, не произнесет крамольного – «безумец».
- Я дам тебе свет, советник Анкано, - обещает Авгур Данлейский.
Анкано понимает: пути назад нет.
Он кивает.
Он не собирается возвращаться: впереди вечный свет.

@темы: TES V, Фанфик закончен, Gen, PG-13, Фанфикшен

---

Вторая зарисовка "Монохромного мира"

[Jokekiller]

Название серии: Монохромный мир
Автор:  Jokekiller
Категория: Fallout:New Vegas
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: Бенни, фем! Курьер, НЖП
Жанр: missing scene, action, adventure
Аннотация: Что было с курьером до выстрела из "Марии"? Кем она была и чем занималась? Неужели, совершенно ничего никто не знал об этой неординарной женщине, или все же она оставила о себе напоминания?
Предупреждения: моральная жестокость, нецензурная лексика, оральный секс
От автора: прегейм неопределенной давности. Имя ГГ - отсылка к реально существующему городу, в котором сжигали ведьм. Имя сестры ГГ - отсылка к выдуманному городу, где благополучно обитали ведьмы.
Статус серии: в работе
Статус части: закончен

Зарисовка 2."Чао, детка".

Зарисовка 2. "Чао, детка".

- Чао, детка.

Симпатичный нагловатого вида брюнет, со змеиным взглядом, в рыжем франтоватом костюме прислонился к дверному косяку, озарив помещение очаровательной улыбкой. В комнате находилось несколько провокационно разодетых и накрашенных женщин, и все они развернулись к мужчине с фривольными ухмылочками. Но только одна из них, складная смазливая блондинка с взъерошенным каре и пакостно-яркой помадой, поприветствовала вошедшего истерическим визгом, подтверждая тем самым, свой негласный титул «детки».

- Бенни!

Проститутка бросилась на шею Председателю и одновременно с жарким поцелуем умудрилась прошипеть своим подружкам «все вон отсюда», что те естественно и сделали с опломбом, но спешно.

Мужчина же довольно скоро разорвал поцелуй и отодвинул женщину от себя, вытирая ядовитый след от ее лобызаний тыльной стороной ладони. Детка заныла, но Председатель приложил палец к губам, и шлюшка послушно заткнулась, позволив ему осмотреть себя, небрежно поворачивая на месте, как куклу. Придирчиво окинув женщину взглядом, Бенни одобряюще присвистнул и позволил ей снова поцеловать себя.

- Давно не виделись, Бенни-менни, ужасно давно! – промурлыкала проститутка прижимаясь к мужчине всем телом, пользуясь тем, что он расположился спиной к стене.

- Ну, ты же знаешь, Вики, у папочки много важных дел, на которые приходится иногда отвлекаться, - прошептал Председатель, намеренно задевая дыханьем кожу шлюхи чуть пониже уха. В купе с тем, что его руки уже давно забрались под едва прикрывавшую зад юбку Вики, его слова произвели на женщину неизгладимый эффект – она сдавленно выдохнула, закусив пухленькие губки и лихорадочно зашарила руками, стараясь расстегнуть ремень на штанах Бенни. Но когда она уже принялась их расстегивать, мужчина осек ее:

- Не-а! – если б его руки были свободны, он бы еще и пальчиком погрозил, а так он просто чувствительно сжал девке зад. Она заныла и убрала руки:

- Ну?..

- Пригласи же меня, крошка, а то на пороге - так не солидно, - усмехнулся Бенни в губы блондинки. Вики скривилась, наблюдая за холодным выражением глаз нежданного гостя, и в конце концов сдалась:

- Все с тобой ясно.

Она высвободилась из цепких ладоней Председателя, и не оправляя юбки шагнула в комнату, рассеянным жестом зазывая его за собой. Бенни вошел, поправил галстук, аккуратно прикрыл за собой дверь и плавной походкой пересек комнату, оказавшись в противоположном от Вики углу. Шлюшка уныло развалилась на своей кровати, Председатель присел на край пластикового стула, и в принципе, этим они полностью задействовали всю небогатую обстановку помещения.

- Ну, и что у нас с Делинштейном, малышка, как твои успехи? – ласково протянул Бенни, складывая руки на груди.

Вики подцепила с края койки подушку и обхватив ее поперек, крепко обняла в удушливом объятьи:

- Он хренов наркоман, как ты и хотел, малыш, - фыркнула с обидой Вики, задрав повыше свой курносый нос, - если тебя только это и интересует, мог бы просто спросить у Дилана.

- Ну, ну, Вики, ты же умная девочка, ты же знаешь, что прежде всего дела, а потом все остальное! я не могу просто сказать им "та-та" и помахать ручкой, как бы не хотел! - примирительно протянул Бенни, на секунду размыкая руки и поднимая их в воздух, как дирижер. Но договорить он не успел, его прервало раздраженное шипение:

- Сначала "дела", потом крышки, потом секьюритроны, потом чертова прорва баб и да, где-то в сточной канаве – я, - возмутилась Вики. Бенни картинно прижал ладонь к груди:

- Детка, когда ты так говоришь, я чувствую себя нехорошим человеком. Это ранит меня. Может быть, тебе не стоит больше иметь со мной дела, чтобы ни у кого не было проблем?

- Нет! Нет, - поспешно улыбнулась Вики, измученно, - не говори так, меня это тоже… ранит.

- Ну, так давай будем друг к другу милосердны, крошка. Давай? Отлично, люблю твою покладистость… - мужчина вздохнул, - так что с Делинштейном?

- Он крупно подсел. Но пока ничего не говорит…я пыталась его разболтать, Бенни, честно, но похоже, мне это не по силам, - неохотно призналась Вики и виновато захлопала ресницами. Председатель широко улыбнулся:

- Основную часть работы ты уже сделала, дорогая, так что ничего страшного. Но я уверен, твоему волшебному язычку под силу и не такое.

- Красиво говоришь, фифа, - усмехнулась Вики скептически, и все же взгляд ее сверкнул порочно, - и надолго ты здесь?

- Боюсь у меня не больше получаса, котенок, - огорченно просюсюкал Председатель, подаваясь на стуле вперед, - мне бы хотелось остаться на ночь, но сегодня просто какой-то аврал, так что…

- Да ты прямь уже король Вегаса, откуда у тебя, паскуда, какие-то дела кроме кучи не трахнутых баб?

На фразе о короле мужчина слегка напрягся и по его улыбчивому лицу быстро скользнуло неприятное выражение. А потом он весь расцвел нежностью, вставая и быстрым шагом приближаясь к Вики:

- Я знаю, почему ты так говоришь. Все девочки любят Бенни, но ни одна из них не знает, кого любит он, на самом деле…

- Себя! – закатила глаза шлюха, но все равно встала, и тогда мужчина небрежно обнял ее, проникновенно заглядывая в глаза:

- О, ну, о себе иногда тоже думать стоит, правда? - усмехнулся Бенни краешком рта, - Но неужели ты думаешь, детка, что я забываю, чьим сладеньким губкам действительно отдал душу…

- П-ф-ф-ф…растегивай уже штаны, - отмахнулась проститутка, но в взгляде ее мужчина самодовольно прочитал беззащитное и неосознанное доверие. Женщины! Они все были одинаковы.

Вики опустилась на корточки, Бенни расположился на краю кровати, ослабляя галстук и упираясь руками в покрывало. У этой шлюхи возможно был язык помело, но когда она начинала им работать по месту применения…ей не было равных. Проститутка быстро справилась со штанами и бельем и теперь тонкими пальчиками обхватила уже вставший член Председателя, с фразочкой «здравствуй, маленький Бен!» целуя его своими ядовитыми губками. Затем одним быстрым движением втянула его ртом, проходясь вместе с рукой по всей длине от головки до основания. Потом снова облизала кончик и стала медленно, профессионально растягивать удовольствие, любовно посасывая и покусывая его. Бенни что-то бормотал себе под нос, улыбался иногда чертыхался, хотя больше уже не просил прибавить темпа – он давно привык к тактике и стратегии этой лучшей минетчицы во всей Гоморре и сцеплял зубы, чтобы потом получить крутую разрядку…

Но в этот раз, очередному оральному шедевру Вики не дано было завершиться как обычно. Сначала, что-то предупреждающе щелкнуло – Бенни успел сообразить, что кто-то открыл дверь и стоит с направленным на него стволом в дверях прежде, чем выстрел раздался. Вики с чмоканьем оторвалась от члена Председателя и испуганно обернулась к выходу, а мужчина пригнулся и пуля просвистела над его головой ровно по той траектории, на которой секунду назад располагалась его довольная улыбка. Крошки пыли осыпали спину Председателя, Вики возмущенно вскрикнула.

- Промахнулась… - констатировала факт самой себе Салем Скилл и меланхолично прокрутила барабан своего кольта еще одним холостым выстрелом, после чего уныло произнесла, опуская руку, - ты удивительно везучий человек, Бенедикт.

Бенни на это ответил звучным «бззыть» застегивая ширинку, но на лице его не отразилось должной степени пиетета и волнения, он только цокнул, вскакивая с кровати:

- А ты удивительно нетактичная дура, Салли. Не стоит так прерывать меня, и...ты бы полегче с пулями, крошка, никто не успеет спасти твой очаровательный зад - когда они закончатся в неудачный момент!

На некоторое время в комнате воцарилось молчание, прерываемое только сбитым дыханьем Председателя и щелканьем пуль, которые Скилл вставляла в пустой барабан.

- Я считаю, не беспокойся, - чинно ответила Скилл, наконец, закончив заряжать оружие, а затем спросила тоном, каким интересуются о погоде, жестикулируя в такт своим словам и покачивая кольтом в воздухе, - я так понимаю, ты не внимал моим советам прекратить посещения моей дорогой сестренки, по крайней мере, пока я в городе? Видишь ли, я была вполне серьезна, когда говорила, что размажу твои собачьи мозги по стенке, если еще раз вытащишь что-то из своих штанов в радиусе двух километров от меня. Прискорбно, что ты не понял. Хотя знаешь, я могу простить тебе эту оплошность если положение было патовое настолько, что тебе потребовалась столь безотказная помощь…

Бенни раздраженно поморщился и снова через силу улыбнулся:

- Тебе ведь давно пора в дурку, крошка, с такими замашками на мировое господство! Вики взрослая девочка и может делать, что хочет…

- Да! – поддакнула проститутка, все еще сидящая на полу.

- Я как видишь тоже достигла совершеннолетия, и тоже делаю, что хочу, - слабая ухмылка отразилась на каменном лице Салем, - и не обязана отчитываться, если вдруг захочу отстрелить яйца одному другому кабелю в этом городе.

- Сэл, не будь такой… - начал было Бенни бархатным тоном. Скилл твердой рукой наставила на него пистолет и в голосе ее зазвучала стальная угроза:

- Мое. Имя. Салем. Если мне все еще не изменяет память, Бенедикт. Потрудись покинуть пространство моей видимости, пока я не сосчитала до пяти…

- Скилл, ты чокнутая! – предупредил Председатель с легкой нервозностью, и пару раз красочно выругался, но когда Салем досчитала до двух рванул к двери и, грубо толкнув ее в сторону, вывалился вон. Скилл, как ни в чем не бывало, развернулась и крикнув «один!» послала ему вдогонку пулю, которая срикошетила о стену, чудом не задев улепетывающего мужчину.

- Ха, - безэмоционально произнесла Салем и повернула голову к младшей Скилл – Иствик, - он тебе хотя бы заплатил?

- Ты ему чуть башку не прострелила, идиотка, конечно, он не заплатил! – прорычала Вики, разглядывая свои голые коленки.

- Он тебе и раньше не платил, - спокойно заметила Салем, убирая пистолет и снимая с плеча сумку, - за что ты ему дрочишь? Он же безынтересен. Полный ноль с раздутым самомнением.

- Конечно, у тебя, шизанутая сука, все полные нули! – озлобленно откликнулась Вики, вставая на ноги, - И я и все вокруг. А ты его и не знаешь совсем, какого хрена надо было в него действительно стрелять?! Сама-то кто – тупая подхалимка?! А я хотя бы не претворяюсь умной…

- Я курьер широкого профиля, Иствик, - пожала плечами Салем, - а ты – проститутка, которой каждый второй клиент отказывается платить.

- Потому что у меня сестра - дебилка с пистолетом!

- Потому что ты сама дебилка, - резко осадила Салем холодным тоном, - если бы я не давала тебе денег, тебя бы вышибли отсюда, так что проявляй уважение. У тебя есть все, о чем обычно мечтают люди твоего сорта, да еще и я тебя спонсирую. Ты не имеешь права при мне рот открывать.

Вики зашипела, оскалив зубы, всплеснула руками, невольно делая шаг к этой женщине, но потом… сдулась и с задушенным всхлипом упала на койку, накрыв лицо ладонями.

- Зачем ты пришла!?

Салем вздохнула, присаживаясь рядом с сестрой, осторожно. Жалость некоторое время скользила в ее взгляде, пока она оглядывала рыдающую шлюху. Затем Скилл сказала:

- Мне нужно постирать пиджак.

- Что!? – взревела Вики, обращая к сестре покрасневшее лицо измазанное тушью, - ты совсем, блядь, охерела!?

- У меня нет времени, чтобы отстирать пятна крови и жира. С этим нужно возиться, а у меня срочный заказ на срок в два дня до Биттер-Спрингс. Не успею, кто-то сдерет с меня шкуру. У тебя все равно нет никаких дел.

- Я!…да ты…господи, Салли да какая ж ты…

- Я заплачу, - тихо добавила Салем. Проститутка разъярённо пялилась на нее какое-то время, потом стала тереть глаза ладонями и собираться с мыслями. Курьер протянула сестре маленький кусок серой ткани - платок. Вики высморкалась в него и с ненавистью поглядела на сумку, которую Скилл уложила на пол у кровати.

- И сколько же там пятен?

- Я за каждое заплачу, постарайся не испортить, - с намеком ответила Салем, и распахнув молнию сумки вытащила на свет божий потрепанный клетчатый мужской пиджак. Вики поджала нижнюю губу:

- А ушивать его не надо?

- Нет. Даже не думай. Под ним отлично будет прятать винтовки, к тому же, в нем я стану узнаваема. Сделай, пожалуйста, все качественно, не поскупись на время. Если Качино будет спрашивать, почему ты не работаешь, просто скажи, что это стоит три сотни крышек и куда приятнее.

- Я так ему не скажу, - пробубнила Вики, разглядывая пиджак. И тут Салем сделала нечто неожиданное – она обняла сестру за плечи и сухо похлопала ладонью:

- Конечно, не скажешь. Наша мать была бы горда твоей удивительной избирательностью в словах!

Вики сжалась и всхлипнула обиженно, стряхивая руку этой женщины с плеча:

- Ненавижу тебя!

- Конечно, ненавидишь . Я вернусь через два дня, если испортишь пиджак… тебе же будет хуже, - предупредительно произнесла Салем, подняла с пола сумку и, отсалютовав, вышла из комнаты, тихо свистя на ходу.

@музыка: Elvis Presley – Be Bop a lula

@темы: Hurt/comfort, Missing scene, Het, Фанфик в работе, Fallout: NV, Adventure, R, Фанфикшен

---

Первая зарисовка из "Монохромного мира"

[Jokekiller]

Название серии: Монохромный мир
Автор:  Jokekiller
Категория: Fallout:New Vegas
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: фем! Курьер, НМП и др.
Жанр: missing scene, action, adventure
Аннотация: Что было с курьером до выстрела из "Марии"? Кем она была и чем занималась? Неужели, совершенно ничего никто не знал об этой неординарной женщине, или все же она оставила о себе напоминания?
Предупреждения: насилие, жестокость, нецензурная лексика
От автора: прегейм неопределенной давности. Имя ГГ - отсылка к реально существующему городу, в котором сжигали ведьм.
Статус серии: в работе
Статус части: закончен

Зарисовка 1. "Ведьма Пустоши".

Зарисовка 1. "Ведьма Пустоши".

В лучах заходящего солнца на просторах Пустошей Мохаве смирно лежал, отдавая бликами, свежеперевернутый мотоцикл.

От него по жесткому выцветшему песку шли следы двух вполне здоровых и неповрежденных в аварии людей. Один из них был тяжелее другого примерно на тридцать килограмм, и носил армейские сапоги. Второй ходил в маленьких кроссовках на плоской подошве.

Первым был Фреди Марлоу, высокий и сухощавый мужчина около сорока пяти лет, в плаще, сутулый, с редкими седыми волосами и вечно недовольным лицом, выходец из Убежища, техник и закоренелый холостяк.

Вторым была двадцати-шести летняя женщина со странным именем Салем Скилл, ненамного ниже Фреда, жилистая, но не мускулистая, фигуристая, с тяжелым взглядом светло стальных глаз, бесцветными стянутыми в хвост волосами и полным обмундированием стрелка.

Они шли вдоль дороги по обочине, молча и стараясь не встречаться взглядами. Раз или два Марлоу косился на свою спутницу, но замечая на себе ее тяжелые глаза, отворачивался в сторону.

Парочка прошла примерно четыре километра вдаль от брошенного мотоцикла, прежде чем Марлоу, наконец, заговорил:

- Это был единственный ездок у Гибсон! Единственный на весь Новак.

- На всю Мохаве, возможно, - спокойно заметила Скилл, не сбавляя шаг.

- Так какого чёрта ты его сломала, гребаная сучка? – проскрипел Фред, доставая из кармана джинсов сигареты.

- Мы должны оправдывать звание диверсантов, Альфред, а у диверсантов есть легенда. Пусть задание и не большое, - с прежней интонацией произнесла Скилл, - леди Гибсон получит свою долю крышек, а мы с тобой выполним свою работу правильно.

- Правильно… ни хрена не правильно, Салли, - огрызнулся раздраженный Марлоу, - мы должны были слинять с этим мотоциклом, а потом я бы убил тебя, продал бы его и разбогател.

- Неосуществимые мечты, Альфред, - Скилл улыбнулась краешком губ, - если б ты попробовал его угнать, я просто отрезала бы тебе ноги. Без ног же нельзя жать на педали? Но с терминалами управляться можно.

- Даже у роботов есть чувство юмора, Салли, - Марлоу было закурил, но тут почувствовал на своих губах справа холодное дуло «Магнума» Скилл. Он был прав…роботы шутили. Но не Салем, и ему пора было уже запомнить. Сглупил.

- Третий раз назовешь меня так и больше не сможешь есть твердую пищу, - с прежним спокойствием заметила Салем. Непробиваемая дура. Шуток не понимает.

- Я помню, Скилл, - Марлоу постарался удержать губами окурок и при этом убедить больную бабу, что больше так не будет. Ему было сорок пять…почти старик, и его не пугал уже ни его радиационный фон, ни опасность умереть от рака легких…но эта девка пугала. Зря он сорвался. С ней лучше вообще не спорить.

Фред изобразил на лице раскаяние.

- Замечательно, - Салем двинулась вперед, убирая револьвер. Проклятье…губы у Марлоу онемели. С трудом вытащив окурок, он грязно выругался.

Дальнейший разговор не клеился. Они добрались до условленного места – брошенной автозаправки и стали ждать. Без слов.

Скилл осматривала баки и канистры, а также темные дыры оставшиеся от забитых досками окон. Марлоу курил, время от времени демонстративно сплевывая на грязный асфальт и не упуская возможности поглазеть на зад своей напарницы. Они работали вместе месяц, но Фред еще в первую неделю понял, что перепихнуться с этой оторвой не удастся, также, как и переубедить ее в том, что его имя Фреди, а не Альфред. Полная тупого официоза Скилл, к тому же, прекрасно стреляла…и спорить с ней Марлоу даже не начинал – в его-то руках оружие постоянно попадало куда не надо.

- Марлоу? – Салем окликнула напарника, отвлекая от мыслей. Голос доносился из внутренности заправки и Фред нехотя полез сквозь ту небольшую щель, что обеспечивали пара вырванных из дверного проема досок. Скилл стояла у терминала, который фиксировал какую-то дверь. Замок был не сложный, но тупая наемница наверняка не знала, как выглядит отмычка и как на кнопки нажимать.

Револьвер был у нее в руках, и она к чему-то прислушивалась.

- Открой, - приказала Скилл с легким раздражением, замечая, что Фред не двигается с места.

- Тут ничего нет, кроме старых швабр и другой чепухи, малышка, - устало пробубнил Марлоу, но все равно поплелся к терминалу.

- Странно… пыль стерта, - заметил Фред сам себе, глядя на свежие клавиши. После сравнения вариантов паролей на экране с клавиатурой, ему не составило труда выявить кодовое слово. Замок щелкнул.

- Стоять! – Скилл едва успела увернуться, когда какое-то визгливое тощее существо выпрыгнуло на нее с вилами. Мальчишка! Фред благополучно избежал столкновения с полумертвым испуганным негритёнком, который заметив «Магнум» в руках Скилл бросил свое оружие и кинулся бежать через светящийся проем в раскуроченной двери.

Ему не составило труда протиснуться в дыру и начать улепетывать, что есть сил, но, ему на беду, Скилл обозлилась. Она не уступала мальчишке в прыти и, проскользнув в проем, нагнала его в два прыжка у ржавой колонны.

Удар между лопаток кулаком. Хватка выше локтя. Разворот.

- Я сказала «стоять»! – ледяным тоном повторила Скилл, глядя бедняге в глаза. Фред протискиваясь в проем, подумал, что мальчишка наверняка обосрался из-за этой бестии.

Салем приставила револьвер ровно ко лбу ребенка. Ровно.

Одна пуля. Поворот барабана. Контрольный выстрел. Проверка пульса, но… погоди-ка. Скилл не стреляла.

- Какого гуля ты здесь забыл, малец? – прокряхтел Фред. Он зацепился за гвоздь, вылезая, и оцарапал себе ребра слева.

Скилл бросила на Марлоу один единственный презрительный взгляд и тот, заткнувшись, стал обрабатывать царапину. Кто знает, сколько заразы скопилось на этих гвоздях… но всяко меньше, чем в глазах Салем.

Негритенок тяжело дышал и умоляюще смотрел на Фреда. Видимо, понимал, что от Скилл пощады не дождешься.

- Как тебя зовут? – поинтересовалась Салем. Парень выдавил что-то вроде «Д-жжим».

- Хорошо, Джеймс, что ты здесь делал? – деловито потребовала женщина.

- Ур-роды из С-слоуна…меня заперли тут, чтоб посмеяться! Чтоб я с-сдох от голода… - ребенок, как ему и было положено, заныл. Кто-то оставил его здесь для смеха. Ему было страшно. Возможно, больно.

Жители Мохаве не отличались добродетелью, так что жестокость каких-то «уродов из Слоуна» никого не удивила. Скилл слегка склонила голову на бок, размышляя. Фред всегда думал, что так ее крошечный пафосный, полный бестолковых слов мозг падал на стенку черепа, и к нему притекала кровь.

Внезапно Марлоу понял, что им нельзя оставлять свидетелей и сейчас Салем думает, убивать ли мальчишку. А может…как убивать.

Он плюнул на землю собираясь что-то сказать, но промолчал. Себе дороже.

- Семья есть? – хмуро спросила женщина, не убирая ствола. У нее была тверда рука, а ребенок не ел, наверно, недели две, так что сопротивление было маловероятно.

Мальчишка испуганно покачал головой. Нет. Он был слишком испуган, чтобы понять, что вранье спасет ему жизнь.

- Тогда расслабься, - Скилл спустила курок. Ребенок крикнул, прежде чем вырубиться от болевого шока и упасть на землю. Пробита левая доля. Мозги растеклись по расколоченному асфальту, и сомнений в смерти не осталось. Ну, у Фреда.

Салем села на корточки, разорвала жилетку мальчишки и приставила револьвер к груди, туда, где еще несколько минут могло биться сердце.

- Ты что серьезно? – Фред казался разочарованным и обозленным. Черт, девочка с такими буферами и такая злобная оторва. И куда смотрели ее родители? Он все скорушался и сокрушался мысленно, пока Скилл обдумывала свой спокойно-пафосный ответ.

- Нельзя оставлять свидетелей, Альфред, - деловито и бесцветно произнесла Салем, - дело требует конфиденциальности.

Еще один мощный выстрел разнес мальчишке грудную клетку. Пули у Скилл были зачетные.

- Теперь довольна? – напарник едва удержался от того, чтоб не пнуть так удачно расположившуюся женщину. Такой ракурс…

- Ты хочешь сам его обыскать, или все-таки уберешь ногу от моей задницы? – спокойно спросила Скилл. Фред раздраженно сделал два шага в сторону, и отвернулся от этой ведьмы, дабы закурить. Вид и запах крови вызывал у него тошноту, от которой спасали только сигареты.

А Салем нравилось пачкать руки. Вот извращенка.

- Тебе никогда не хотелось сменить работу? – неожиданно спросила Салем, шарясь по карманам свежего трупа.

- С чего бы?

- Ты мало похож на профессионала своего дела, Альфред, - женщина запихнула за пояс 9-ти миллиметровый пистолет, оказавшийся у беззащитного ребенка, и вытянулась во весь рост, отряхивая руки, - ты больше похож на мою сестру.

- Твою сестру? – Фред выкинул окурок в кусты и оглянулся. На дороге пока так никто и не появился, заправка пустовала. Теперь уже наверняка.

- Моя сестра трудиться на Омерту, - без улыбки заметила Салем. Фред дернул бровями и еще раз бросил взгляд на прелести напарницы.

- Близняшка, я надеюсь? – ухмыльнулся Марлоу. И тут до него дошло, что стервозина сравнила его с гоморрской шлюхой.

- Нет, - коротко ответила Скилл.

- А как ее зовут?

- Как тебе больше понравиться.

- Удобно, - Фред оставил попытки продолжить беседу и облокотился о ту сторону железной колонны, которая не была заляпана кровью. Скилл начинала разговор, когда хотела, и заканчивала аналогично.

Как было бы проще, родись она мужиком. Фред пообещал себе по возвращении в Вегас отыскать в «Гоморре» проститутку похожую на Скилл и отыметь ее, как душа того желает.

Они снова ждали молча.

Наконец, на горизонте показалась телега, запряженная двумя браминами. Тучные животные были уже порядочно загнаны и едва тащились, сбивая неподкованные копыта.

Фред поморщился. После того как эти твари издохнут от перенапряга, их мясо будет непригодно в пищу. Загрубеет. Он уже видел такое.

Салем склонила голову на бок и скрестила руки на груди, улыбаясь своей недоулыбкой:

- Несчастная скотина.

Телега подкатила к заправке и с нее спрыгнул замотанный в «черти-что» то ли старатель, то ли просто оборванец.

- «Мохаве Экспресс»? – протянул он скрипучим голосом из-под вороха своих тряпок и даже не обратил внимания на свежий труп ребенка на земле, - почему двое?

- По желанию отправителя, разделение труда, - улыбнулся Фред и, запихнув руки в карманы плаща, развел их в стороны, став похожим на большую летучую мышь. Салем протянула обвязанному горстку крышек, как бы доплачивая за дополнительный груз.

Но возничий телеги был тупее Скилл.

- Чего?

- Посылка закодирована, мистер. Он, - Салем кивнула на Фреда, - ее вскроет за счет отправителя. Бесплатно, понимаете? Халява…

- Я понял, - оскорбленно заметил возничий, - телега не выдержит троих.

Фред с опаской посмотрел на Скилл. Эта полоумная могла все испортить и убить болвана, с пафосным «тогда вы лишний». Их могли бы не принять в лагере, и тогда вся работа насмарку. Коллекторы быстро прознают в чем дело, а, следовательно, Фред – покойник, потому, что Скилл не станет тревожиться о его шкуре и бросит в самый подходящий момент.

Но Салем лишь старательно изобразила на лице улыбку.

- Он пойдет пешком. Ноги ему нужны меньше, чем руки, - стерва запрыгнула в телегу с самым невозмутимым выражением лица. Марлоу подавил желание наорать на нее и добавил:

- Конечно, дамам нужно уступать.

***

Они добрались до лагеря к ночи.. Фред устал, как последний плешивый койот – он понял почему им была обещана телега…дорога, там, куда им так надо было добраться представляла собой нечто колото-режущее и подозрительно переливающееся зеленцой. И все же, Марлоу не проронил ни слова. В смысле, ни слова оскорбления в сторону Скилл. Он вообще в последнее время научился быть весьма и весьма избирательным в ругательствах. Салем…

Ей бы собак дрессировать.

- Любезно, да, Альфред? Не помню, когда в последний раз к курьеру проявляли такое уважение.

- Ты хочешь поссориться, малышка? – буркнул мужчина. Он чувствовал, как нагревается подошва его сапог, от соприкосновения с опасной дорогой.

- Скоро финиш, - ответила Скилл, указывая на горящие факела впереди и окошки полуразрушенных домов. По сравнению с Вегасом эта картина была столь удручающая, что Фред долго чиркал издыхающей зажигалкой и снова закурил.

Внезапно, Фред отчасти осознал почему они бросили и сломали мотоцикл. Бродящие по округе такие же забинтованные, как и возничий, старатели пугали своей беднотой и голодными взглядами. Если б они со Скилл прикатили на творении рук Гибсон их бы давно уже грохнули из-за него, если б не сожрали заживо.

У одного из домов с присобаченной сбоку палаткой телега остановилась.

- Вылезай, куколка, - протянул возничий. Фред закатил глаза.

- Благодарю, - Салем легко спрыгнула на землю, демонстрируя целые кеды, - пойдем, Альфред, не будем задерживать получателя.

- И правда, давай уже покончим с этим, - вздохнул Марлоу, выкидывая в воздух огрызок сигареты. Та прочертила ровный полукруг, оставляя за собой след из дыма, и упала в темноту.

Фреду было не интересно, кому они привезли бомбу и от кого. Этими вопросами занималась Скилл, будь она хоть трижды отмороженной пафосной сучкой, а прибыльные дела она выбивать умела. Салем ко всему была еще и амбициозна, оттого ей часто перепадали поручения от Семей…кто-то кого-то хотел грохнуть с помощью С4, кто-то кому-то посылал отрезанные яйца в кодированном сейфе… она варилась в этом, и жаждала попасть в самую гущу. Фред просто хотел, чтоб ему платили.

И ему не важно было, звали его ремонтником, курьером или диверсантом какой-то Семьи.

Посмотрев на дело с такой стороны, Марлоу нехотя признался сам себе, что Скилл была не такой уж тупой. Скорее просто стервозной.

Ведь он действительно похож на шлюшку.

- А кому мы помогаем на этот раз? – тихо поинтересовался Марлоу.

- Мистеру Хаусу, - глубокомысленно, но без пиетета шепнула Салем. Кажется, она никого не уважала, - в четвертый раз, кстати.

Тут Фред стыдливо понял еще одну причину, по которой драгоценный мотоцикл был брошен в Пустоши. Аппарат привлек бы к ним действительное внимание. По легенде они вряд ли могли себе позволить нечто подобное…а так, работодатель был крайне щедр… и это было подозрительно.

- Он тебя ценит, - саркастически заметил Фред. Скилл кивнула, за неимением чувства юмора.

- Вперед.

Они оказались в помещении насквозь провонявшим тухлым мясом и паленым спиртом. Тем не менее, выглядело оно достаточно богато – хаотично раскиданная эксклюзивная мебель, картины, ковры…робот помощник, с дозатором для напитков. Это все плохо сочеталось в сознании Фреда с бедной окружающей местностью, но подумав, он все же решил оставить это Скилл. Как и тот факт, что они почему-то звались «диверсантами». Никаких опасных военных сооружений он тут не видел.

Скорее всего, Скилл просто хотела придать себе больше пафосной значимости этим бесполезным словом.

- А… «Мохаве Экспресс»… - неожиданно для себя Марлоу обнаружил в куче дорогого хлама маленького толстого человека, настолько невыразительного и невидимого за своей одеждой, что он мимикрировал под мебель. Клетчатый диван, если быть точным.

На коротышке был франтоватый пиджак в черно-белую клеточку безнадежно заляпанный чем-то подозрительно бурым.

- Да, мистер, это мы. Позвольте уточнить ваше имя? – деловито поинтересовалась Салем.

- Донован Солти, девочка. А почему это вас двое, ребятки? Мне ребята ничего не говорили про двух…

- Джесап закодировал посылку, чтоб никто больше не смог воспользоваться…ээ..ее содержимым, - сформулировала Скилл, - вы ведь понимаете, что если это попадет в чужие руки…

- Да-да…я-то понимаю. А вот ты смышленая больно, для таких дел! – заметил коротышка, щуря мелкие влажные глазки, - откуда тебе столько известно о Ханах?

- Во-первых, мистер Солти, мы профессионалы. Мы узнаем все, что нужно для собственной безопасности, и безопасности пакета, - процитировала правила «Экспресса» женщина и слегка улыбнулась, - а во-вторых, я Салем Скилл.

- О… Джесап раскошелился на звездочку, да? Его дела идут в гору, - тут коротышка расслабился и разговорился, видимо решив, что уж Скилл то можно доверять. Хотя вряд ли он в этой глуши вообще что-то слышал о ней. Если б слышал, думал Фред, давно бы уже пристрелил.

- Еще две деревеньки, крошка, и мы монополизируем права на этот товар, я мог бы даже получить лабораторию, - Солти заговорчески поиграл бровями, шаря глазенками по фигуре Скилл. Фред с трудом удержался от рвотного позыва и заподозрил, что хотя бы за стойкость ему стоило бы относиться к Салем получше. А потом тут же подумал, что через час она заставит его себя ненавидеть еще больше, чем прежде, и пытаться с ней подружиться бесполезно.

- А этот? – Солти кивнул на Фреда.

- Техник, за счет Джесапа, - брезгливо произнесла Салем, с той самой интонацией которая делала невозможным дальнейшее внимание к персоне Марлоу.

- Отлично! Приступайте, - коротышка хлопнул в ладоши и затем вытер их об ворот пиджака. На лице Скилл отобразилось нечто крайне хищное и недовольное, прежде чем она кивнула Фреду. Тот вытащил из-под плаща небольшой, но объемный контейнер и приступил к…установлению времени на детонаторе.

- Это не займет больше двух минут, - улыбнулась создателю химикатов Скилл и оторвав глаза от его пиджака и бросила мимолетный взгляд на робота-помошника. Затем ее стальные прожекторы коснулись лица Марлоу и тот прочувствовал все ее раздражение.

Она ненавидела технику! А тут еще и этот потенциальный противник. Роботы не промахиваются и чтоб убить такую тварь нужно что-то посерьезнее обычных патронов «Магнума».

Хорошенько подумав, Скилл отодвинулась от Фреда и стала якобы поправлять лямки на майке. На самом деле, она доставала последние электро-патроны 375 калибра, оставшиеся с прошлого раза.

Достаточно незаметно. Выворот руки. Зарядка револьвера. Каких-нибудь пятнадцать секунд… за которые робот может грохнуть Фреда и тот не закончит установку и бомба взорвется раньше срока…

- Готово, - радостно оповестил всех Марлоу. Солти снова хлопнул в ладоши, содрогнулся в судорогах и откинул свою дважды продырявленную голову на испорченный диван.

Безобидный робот-помощник резко перестал быть безобидным и его пульвелизатор для скотча вдруг оказался бластером который очень ловко направил заряд Фреду в грудь. Тот и пикнуть не успел, как какая-то дикая сила, оказавшаяся Скилл, дернула его в сторону, и заряд обжег ему ребра, как раз в том месте, где недавно прошелся гвоздь.

В следующую секунду Скилл уже снесла роботу плату, выпустив в него всю обойму.

Отложив разбирательства с Фредом, а Салем безусловно собралась отчитать его за нерасторопность, Скилл двинулась к трупу Солти и заученными до автоматизма движениями сломала, а затем отрезала его татуированную руку с кольцами. Затем уложила ее в заранее приготовленный пакет, привязала к поясу и со спокойным видом выглянула в окно. Там кто-то носился… «Магнум» был без глушителя, так что шума она наделала предостаточно.

Затем Скилл подумала и неожиданно начала снимать с трупа пиджак.

- Свихнулась? – проскрипел Фред.

- Мне нравиться дизайн. А если его отстирать и освежить, в нем прекрасно можно прятать потайное оружие, - ответила Скилл с полуулыбочкой.

- Ненормальная…нас собираются грохнуть…

- По крайней мере, тут темно. Мистер Хаус будет тобой недоволен, Марлоу, - раздраженно протянула Салем и завершив свои манипуляции с пиджаком Солти, склонилась над Фредом. В тот момент у него возникло четкое ощущение, что сейчас его отправят к праотцам.

Стальные глаза Салем улыбались. Все Когти Смерти! Не было здесь ничего смешного. Вот ненормальная… она всегда так улыбалась когда собиралась бросить кого-то умирать, или же вырвать жизненно важные органы…или даже прострелить ногу…

- Вставай, Альфред, - Скилл протянула Марлоу руку, и дернула на себя. Это движение отозвалось болью во всем теле, на которую Фред все же постарался не обратить внимания, потому как за дверью, ранее закрытой Скилл, уже стучали и орали благим матом.

- Хочу курить… зверски…- прохрипел Фред, чувствуя, как кровь, которая при легкой ране из электрозарядного должна просто запечься, текла по животу ему благополучно в штаны. Видимо рана была глубже, чем он предположил, понадеявшись на сноровку Салем.

- Имей терпенье, - даже сейчас эта женщина говорила ужасно высокопарно, хотя голос ее был далеко не спокойным, а скорее на грани истерики. Фред даже фыркнул – раньше такую нервную Скилл он не видел.

- Не смей мне издавать эти издевательские звуки, иначе когда мы выберемся отсюда я расковыряю твою рану и оставлю в скорпионьем ущелье, ждать расправы от жуков… - зло процедила Салем и, поставила, наконец, Марлоу на ноги. А затем лягнула стенку. Та, как они и рассчитывали, по хаусовым картам, оказалась ложной и вела в дополнительную комнату, где Солти готовил свой «товар» из психо и других подобных ингредиентов, большинство из которых было под присмотром Хауса.

- Ханы развели лаборатории-полигоны, и живут в роскошных гадюшниках… ненавижу этих манипуляторов, наживающихся на идиотизме наркоманов… - прорычала совсем раздраконенная Салем, таща на себе Фреда мимо химической аппаратуры к люку в полу. Карты утверждали, что там должен был быть склад с запасным выходом. И охрана, конечно.

- Помоги открыть, - Скилл пихнула Марлоу, как раз под ребра, и тот, ругая ведьму стал крутить вентель. Крови лилось все больше и больше, и Фред уже подумал что отрубится, но Скилл выудила откуда-то стимулятор и уколола прямо в рану. Боль и наркотики, прекрасное сочетание, неправда ли?

Он открыл люк, совершенно измочаленный и обнаружил, что Скилл растворилась в воздухе. До него не сразу дошло, что стерва включила стесл-бой, но когда он сообразил, готов был стрелять в воздух и вспоминать всю родословную Салем… она решила бросить его…

- Поднимайся! – резко вскрикнула невидимая женщина, и Марлоу подпрыгнув по инерции был закинут в открытый люк. Там же он понял, что на нем тоже был каким-то образом надет стелс-бой, что было ужасно подозрительно.

- Почему ты…?

- Если я вернусь одна, Хаус может заподозрить меня в обмане, напарник, - делая упор на последнее слова, протянула пустота, и люк над головой Марлоу закрылся.

Скилл каким-то образом нашла разбросанное по полу тело Фреда и подняла на ноги. В последствии он понял, что виной всему его кровь.

Пятно. Огромное пятно. Капли. Следы. Следы от рук.

Ужасно. Марлоу внезапно осмыслил, что умирает. И все же не так быстро, как мог бы, если б Салем его бросила.

Они прошли множество рядов охлажденных белых пластиковых коробочек и их механизированных охранников. Они пока у Ханов были достаточно примитивны, чтобы видеть тепловые излучения. Фред благодарил за это Господа бога. Салем наверняка молилась Сатане, и все-таки они шли вместе и вместе вылезли из люка в двухстах метрах южнее от того поселка, в который приехали.

На поверхности было достаточно темно, чтоб никто не заметил их поползновений. Скилл проявляла чудеса терпения и раз за разом ставила Марлоу на ноги, ковыряясь в его ране стимуляторами с каким-то тайным удовольствием. Они отошли еще метров на триста, когда деревня взорвалась.

Дальше идти куда-то было бессмысленно. В округе не было поселений ближе, чем на десять километров, а Марлоу не смог бы выдержать такой забег.

Фред был обессилен в буквальном смысле. Вся сила вытекла еще в доме Солти. Техник упал, и лежал тихо и стараясь не потерять сознание, и сохранить трезвость.

У Салем закончились стимуляторы и она сев рядом с напарником на корточки автоматически считала оставшиеся пули.

Одна. Две…Шесть…Четырнадцать…

- Почему бы тебе сразу не… - начал хрипеть Фред. Салем остановила его взмахом руки:

- Если ты умрешь, от меня ты так просто не отделаешься. Секьюритроны быстро отправят меня за тобой, так что лежи тихо и не мешай думать.

Внезапно Скилл хлопнула себя рукой по лбу:

- Кровь!

- Ты гениальна, Салли…

- Да нет же, Альфред, твоя группа крови?...хотя, не важно, у меня первая, - женщина опустошила шприц от стимулятора стянула с пояса ремень и перевязала себе руку выше локтя. Затем умело уколола.

- Ты ширялась? – фыркнул Фред.

- Мое постыдное прошлое скрасит идеальное будущее… - спокойно заметила Салем, к ней опять возвращалось хладнокровие. Первая и вторая порции крови не возымели никакого эффекта над Фредом, зато последующие сделали свое дело и Марлоу выглядел уже не таким живым мертвецом.

Скилл остановила переливание в тот момент, когда сама почувствовала подступающий обморок. Затем она вытащила из закромов своей обмундировки массивный слэшер и уколола напарника под ребра с правой стороны.

- Так мы продержимся до какого-нибудь города, если четырнадцати пуль мне хватит, чтоб перебить всех тварей, которые тут обитают…удивляюсь, как они не напали на твой след. Наверное, взрыв их отпугнул, - размышляла вслух Салем. Фред поднялся сам, и аккуратно побрел, держась за ребра.

- Салли… ты спасла мою жопу, понимаешь? Я вот никак этого не пойму, - тихо проговорил Марлоу, пытаясь одной рукой найти по карманам сигареты.

- Найдем мотоцикл, - спокойно предложила Салем в ответ.

- Салли! Я тебя обожаю…

Знаю…Но если ты еще раз, - тут Скилл серьезно наставила свой револьвер на ухмыляющуюся рожу Фреда, - назовешь меня этим именем, я плюну на то, что в тебе два литра моей крови, и все расплескаю.

Марлоу только шире усмехнулся и чмокнул дуло «Магнума» своими серыми губами.

- Не нужно брехать, малышка. Сейчас ты ничего мне не сделаешь.

- Доберемся до Нового Вегаса – и ты узнаешь, как много значит слово «сейчас», - театрально проговорила Салем.

Они немного помолчали, а затем Фред поинтересовался с ехидством:

- Ездок Гибсон где-то очень далеко.

- Я помню где, Альфред.

- И ты его сломала!

- А ты починишь, - нотки презрения просквозили в голосе Салем Скилл, - ты же умный мальчик.

И, хотя Марлоу по-прежнему ухмылялся, все его прежнее расположение к этой ведьме Пустошей улетучивалось в светлеющее небо.

@музыка: Elvis Presley – Trouble

@темы: Hurt/comfort, Missing scene, Humor, Фанфик в работе, Fallout: NV, Action, Adventure, R, Фанфикшен

---

Вайтранская легенда от команды Локины дети

[gero_likia]

Название: Вайтранская легенда
Автор(ы): команда Локины дети
Фандом: Thor/TES 5: Skyrim
Персонажи: dragon!Локи/Тор
Жанр: AU, romance
Тип: Cлэш
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Персонажи принадлежат Marvel и Bethesda
Саммари: Норды не верили в драконов. До сих пор.

Маленькое примечание от команды: во-первых, если не знаете, что такое слэш, или плохо относитесь, по ссылке не ходите Во-вторых, фик - кроссовер с фильмом Тор и через него частично с мифологией, но это, в общем-то, не слишком важно. Тем, кто знаком со скандинавской мифологией хотя бы на уровне школы, пониманию текста не помешает.

Баннер кликабелен.

@темы: Slash, Фанфик закончен, Romance, AU, PG, Фанфикшен, Crossover

---

[Arona]

Вот она, истинная сила Фус ро ды

@темы: Видеоклипы, Humor

---

Невыгодная сделка (The raw end of the deal). Часть 20 (из 20)

[Arona]

Название: Невыгодная сделка
Оригинальное название: The raw end of the deal
Автор: аноним
Переводчик:  Arona
Ссылка на оригинал: здесь
Категория: Fallout: New Vegas
Рейтинг: NC-17 (насилие и жестокость)
Персонажи и пейринги: фем!Курьер/Вульпес, Кэсс/Бун, Король/Джули Фаркас, Аркейд, Бенни, второстепенные персонажи игры.
Жанр: Het, angst, drama, romance
Аннотация: Курьер сыграла за Йес-мена. Однако лишь после окончания войны она в полной мере осознала, какой груз ответственности на себя взвалила, и вынуждена искать помощи у сильных мира сего и даже у тех, кто считался изгоями. В это же время в форт Последователей попадает неизвестный искалеченный легионер, потерявший память. Курьер намерена уберечь бывшего врага от толпы линчевателей.
Предупреждения: UST, сцены сексуального насилия и нанесения тяжких телесных повреждений, немного брани.
Статус: окончен
Статус перевода: окончен

Предыдущие части

Часть 1
Часть 2
Части 3-4
Часть 5
Часть 6
Части 7-8
Части 9-10
Части 11-12
Части 13-15
Части 16-17
Части 18-19

NEW

Часть 20

Когда все ушли, и Короли забрали с собой тело Бенни, Тара и Винсент снова остались в коктейль-баре одни. Устало вздохнув и откинув покрывало, Тара поднялась с дивана и поставила полупустую чашку с остывшим кофе на столик. Она подошла к окну, у которого стоял Винсент и молча вглядывался в горизонт. Вслед за усталостью, в период ночи, когда уже было или слишком поздно или слишком рано, к ней пришла странная ясность сознания, и, стоя рядом с Винсентом, Тара заметила, как на его шее пульсирует сонная артерия.

"Две крышки за твои мысли".
Он едва повернул голову и улыбнулся уголком губ. "Я размышляю над своей теперешней ситуацией".
Тара склонила голову на бок и бросила на него вопросительный взгляд: "Судя по твоему виду, ты погружен в довольно неприятные мысли".
"И да, и нет, - он снова уставился в окно. - Я доволен, что вернул себе это место, но я размышлял над тем, как мог быть настолько недальновидным, что осознал, насколько хочу сохранить его, лишь когда почти потерял".
"Это называется быть человеком".
Винсент развернулся к ней.
"Удивительно, насколько часто это происходит: осознаёшь важность чего-то, лишь потеряв это".
Она пожала плечами и тоже посмотрела на далекие холмы, заметив, что звезды уже начали гаснуть. "Почему ты вернулся? Ты мог бы быть свободным человеком".
"Свободным? Разве это не то же самое, когда тебе нечего терять? Свободным для чего? Бродить по пустоши в одиночку, пока не умру? Стать наёмником? - он умолк на несколько мгновений. - Легион превратил меня в идеальный инструмент для правителя, в оружие. Если я хочу, чтобы моя жизнь имела какой-то смысл, то я должен принять тот факт, что я - орудие. Слуга. Что мне нужен хозяин, который извлечёт из меня пользу".
Тара ответила не сразу: "Следить за тем, чтобы сияние власти не угасло".
"Именно".

Они оба молчали, пока Тара не заговорила снова.
"Ты когда-нибудь задумывался... нет, забудь. Думаю, это нечестно".
"Давай ты выскажешь, что у тебя на уме, а я решу, хочу отвечать или нет".
Тара невесело хмыкнула. "Ты когда-нибудь задумывался, кем бы мог стать, если бы не Легион?"
"Не далее как несколько дней назад, во время моего обратного путешествия из Шейди Сендс. Путешествие через пустыню в одиночку дает широкие возможности для размышлений".
"Должно быть, это было трудно для тебя...превращение из легионера в... ну... диссолюта".
"Самым трудным было вообще признать изначально, что это превращение необходимо".
"Что ж, у тебя получилось".
"Да уж, - он едва заметно улыбнулся. - То, что я пережил в моем путешествии... очень помогло в этом".
"Значит, я была права на счёт тебя".
Он снова посмотрел на неё. Тара улыбнулась своему отражению в окне и тоже повернулась к нему. "Что мужчина, который вернулся, не тот, который ушел".
"Нет, думаю, нет".
Они обменялись долгими, молчаливыми взглядами, и Тара почувствовала, как её сердце забилось чаще. Однако Винсент смотрел на неё с непроницаемым выражением лица.
"Я бы не хотел снова переступить свои границы", - наконец сказал он тихо.
"Ты ведь всегда можешь спросить, - слегка улыбнулась Тара. - Я бы никогда не расценила это как слабость, если бы ты признался в какой-то неуверенности, незнании или чём-то ещё".
"Я знаю это, - странная улыбка заиграла на его губах, и он сделал глубокий вдох, подойдя ближе. – Тара…"
Сглотнув внезапно возникший в горле комок, Тара подняла на него глаза и только сейчас осознала, что их лица разделяют лишь считанные дюймы. Снова. "Да?"
"Я бы хотел спросить твоего разрешения... - он заколебался, поджав губы и закрыв на мгновение глаз, а затем снова сделал глубокий вдох. Когда он опять посмотрел на неё, тлеющий огонёк в его взгляде сменился чем-то иным, что Тара не сумела распознать. - Я... Я могу поцеловать тебя?"
Её сердце забилось так быстро и отчаянно, что кровь застучала в ушах; и лишь когда Тара заметила, что он нахмурился, то поняла, что Винсент до сих пор ждёт её ответа. Она не доверяла своему голосу, а лишь немного потянулась к нему и закрыла глаза. Спустя мгновение, она почувствовала касание его губ на своих.
Его губы были горячими и сухими, в точности такими, какими она их помнила, и в это мгновение она осознала, насколько сильно ей не хватало этих поцелуев. Её руки скользнули ему на плечи, когда его губы снова прижались к её, и он обнял её, притягивая к себе. Она обхватила его за шею, приоткрыв для него рот, и когда его рука прошлась вдоль её спины и остановилась между лопатками, прижимая её к его телу, дыхание их обоих стало прерывистым.
Спустя мгновение Тара разорвала поцелуй, поскольку ощутила, будто сейчас взорвется, и уткнулась ему в плечо. Он, в свою очередь, обнял её, зарывшись ладонью ей в волосы.
"Я скучала по тебе, Винс, - прошептала Тара ему в шею. - Я скучала".
"Я тоже… по тебе скучал, - ответил он, немного запнувшись на непривычных словах. - Мне потребовалось какое-то время, чтобы осознать это, но мне действительно тебя не хватало".
Тара отстранилась и обнаружила, что он смотрит на неё с необычной, манящей улыбкой. Неспособная сопротивляться, Тара обняла его шею и притянула к себе для очередного поцелуя. С каждой секундой, пока их губы пожирали друг друга, а руки блуждали по телам друг друга, их дыхание всё учащалось.
Когда Тара почувствовала, что ей не хватает воздуха, а сердце вот-вот выпрыгнет из груди, она снова разорвала поцелуй и посмотрела на Винсента, лицо которого было почти непроницаемым, несмотря на полыхающий огонь в его взгляде. Она провела ладонью по его щеке, и он подался навстречу этому касанию. Тара сделала глубокий вдох, чтобы её голос прозвучал ровно, но это мало помогло.
"Винсент, - прошептала она. - Я... я знаю, что подобные вещи... обычно ведут по дороге, по которой... ты не можешь больше идти, - она сглотнула, когда он открыл глаз, глядя на неё, и продолжила ещё более дрожащим голосом, чем до этого. - Но я хочу, чтобы ты знал... я... я даже не помню, как сама ходила этой дорогой. Так что я... буду идти вместе с тобой так быстро, как получится у тебя, и я буду счастлива тем, что ты сможешь дать мне".
На мгновение он сжал зубы так сильно, что она заметила, как натянулись сухожилия на его шее. Он откинул голову назад и зажмурился, а затем отстранился от Тары. Когда он развернулся к окну и заговорил, его голос тоже дрогнул.
"Разве это не самое лучшее и подходящее наказание, которое только можно было придумать, за мои прошлые поступки и преступления, особенно в отношении женщин? Что когда я, наконец... наконец нашел ту единственную, которой готов был служить... я больше не могу этого сделать".
И издав вдруг хриплое рычание ярости и разочарования, он ударил кулаками по стеклу и прижался к нему лбом, тяжело дыша через нос и оттолкнувшись от него лишь через несколько секунд. Он выпрямился и провел ладонью по лицу, раздраженно посмотрев на кончики своих пальцев, а затем снова повернулся лицом к Таре. "Что же ты делаешь со мной?"
Вместо ответа Тара притянула его к себе и снова поцеловала неистово и отчаянно, и он вернул ей поцелуй с той же горячностью.
"Пойдем со мной в постель, - полузадушенно сказала Тара, когда они разорвали свой жадный поцелуй. - Пожалуйста..."
Прежде, чем она смогла что-нибудь добавить, Винсент подхватил её на руки и понес к лифту.
Положив голову ему на плечо, Тара закрыла глаза и услышала, как быстро стучит её сердце.

Ногой захлопнув за собой дверь её спальни, Винсент позволил ей встать на ноги и прижал к себе для очередного, захватывающего дыхание поцелуя. Когда Тара оторвалась от него, чтобы перевести дух, она заметила, что он смотрит на неё с улыбкой, а в его взгляде была мягкость, которой она никогда раньше не видела. Застенчиво улыбнувшись в ответ, она провела ладонью по его волосам, спустилась к шее и поднялась обратно, захватив пальцами глазную повязку. Она сняла её, отбросила в сторону и несколько мгновений вглядывалась в его лицо, а затем поднялась на цыпочки и нежно поцеловала его шрам, проходивший через пустую глазницу.
Винсент закрыл оставшийся глаз, пытаясь совладать с водоворотом непривычных, захлестывающих его эмоций. Когда же он снова посмотрел на неё, то увидел, что она наблюдает за ним с застенчивостью, которая была столь же очаровательной, сколь и непривычной для этой женщины, его королевы. И он понял, что она действительно никогда не делала этого прежде. Положив ей руки на бедра и найдя взглядом её глаза, он искал её безмолвного подтверждения взять на себя инициативу, но когда они посмотрели друг на друга, её улыбка изменилась, и она сделала глубокий вдох, который можно было принять за тяжелый вздох.
Движения Тары были робкими и неуверенными, когда она потащила его футболку из-за пояса. Он поднял руки и позволил стянуть её с себя через голову. Её взгляд заскользил по шрамам на его торсе без какого либо отвращения или брезгливости, которые он готов был ожидать от женщины, смотревшей на его кожу. Она подняла руку и бережно провела пальцем по одному из шрамов на его груди, переходя от одного к другому. Когда она снова подняла на него глаза, её улыбка исчезла, а её взгляд был нежным, но лишенным жалости.
Винсент снова прижал её к себе и ощутил, как её руки скользнули вокруг нескольких отметин на его спине, и тогда между её бровей пролегла глубокая морщинка.
"У тебя уже и так слишком много шрамов, - прошептала она. - А я ещё и добавила ко всему".
"Мне всё равно, - ответил он. Внезапная мысль поразила его, и, улыбнувшись, он нежно приподнял пальцем её подбородок, заставляя посмотреть на него. "Фактически... эти шрамы, которые ты мне оставила... означают, что я принадлежу тебе".
"Ты мне не раб!" - Тара широко распахнула глаза и замотала головой, но Винсент лишь тихо хмыкнул.
"Нет. Но я всё равно принадлежу тебе".
Тара обхватила руками его шею почти с отчаянием, столкнувшись с его ртом в неистовом поцелуе. Не разрывая его, Винсент скользнул ладонями ей не талию, а затем под футболку, лаская её кожу спины и вокруг лопаток. Когда дыхание Тары участилось и стало прерывистым, он оторвался от её губ, отступив и потянув её футболку вверх.
Она поступила так же, как он - лишь подняла руки, чтобы он смог снять футболку через голову и отбросить её в сторону, и как только их взгляды встретились, они тут же заключили друг друга в объятия, лаская друг другу спины.
После очередного поцелуя они в нерешительности отстранились друг от друга, и Тара, наблюдая за тем, как Винсент расстегивает пояс, тоже выскользнула из своих брюк и отбросила их в сторону. Когда он освободился от штанов, не отрывая взгляда от её лица, она спустила трусики, и они полетели вслед за брюками.
Наступило мгновение, когда Винсент больше не смог смотреть ей в глаза.
Тара заметила его дискомфорт, но ничего не сказала, лишь шагнув ближе и обняв его, прижимаясь к его коже своей и целуя его в шею.
Он провел ладонями вниз по её спине, сжал её ягодицы, поднялся выше, и остановился на её бедрах, мягко отстранив её от себя. Их взгляды снова встретились, и тяжело вздохнув, Винсент опустил голову, сделал шаг назад и медленно и несколько нерешительно избавился от последнего элемента своей одежды.
Когда он выпрямился, Тара смотрела лишь ему в глаза, и положила ладони на его грудь.
"Не хочу, чтобы ты стыдился", - сказала она тихо, но твёрдо.
Слабая улыбка коснулась губ Винсента. "Я не стыжусь. Я просто ненавижу противостоять этому и ненавижу заставлять других сравнивать это с чем-то лучшим, особенно... особенно если речь идет о женщине".
Тара понимающе кивнула, но, помолчав несколько мгновений, Винсент сделал небольшой шаг назад.
Она позволила своему взгляду спуститься ниже, проследив за линией волос на его груди, бегущей мимо пупка и растворяющейся где-то в темном треугольнике завитков внизу. То, что она увидела, не взволновало её настолько, как она ожидала, но она прекрасно поняла, почему он сам был так обеспокоен тем, чтобы предстать перед ней с искривленной от отсутствия одного яичка мошонкой и пенисом, украшенным с обеих сторон двумя розовыми, стянутыми шрамами, спускавшимися от самого корня вниз к головке, крайняя плоть у которой вовсе отсутствовала.
Тара медленно протянула руку и лишь едва коснулась одного из тех шрамов. Когда она снова подняла на него глаза, на лице Винсента опять была знакомая непроницаемая маска. Она прокашлялась и сглотнула, но её голос прозвучал сипло, когда она заговорила.
"Клянусь, если я когда-нибудь доберусь до тех, кто сделал это с тобой, я убью их. Медленно".
Слабая, почти натянутая улыбка появилась на его лице, и, покачав головой, он провел рукой по её щеке.
"Моя безжалостная и прекрасная женщина, - он вздохнул. - Ты представить себе не можешь, как много это для меня значит. Но они уже мертвы".
"Ты нашёл их?"
Он кивнул.
"И ты убил их?"
"Один из них уже убил себя. Другие двое погибли от моей руки".
Тара вздернула подбородок и процедила сквозь зубы: "Хорошо".
Какое-то время они молча смотрели друг на друга, пока одновременно не сделали шаг навстречу, заключив друг друга в объятия. И пока их губы встречались в почти диком поцелуе, а их руки зарывались в плоть друг друга, их дыхание снова быстро стало учащенным и прерывистым.
Винсент прервал поцелуй и мягко толкнул её на кровать, тут же оказавшись на ней. Их ноги переплелись, они снова целовали друг друга, а руки ласкали кожу. Винсент спустился поцелуями по её шее к ключице, и Тара закрыла глаза, сделав глубокий вдох.
Он последовал ниже, взял в ладонь её грудь, и нашёл губами другую, заставляя Тару напрячься и с глубоким стоном выгнуть спину навстречу его движениям.
Звуки, которые она издавала под его ласками, настолько отличались от тех, что он слышал ночью в Оланче, что это снова напомнило ему о том, что ни её разум, ни её тело не помнят прикосновений мужчины. Всё, что он делал, было для неё чем-то новым, и ей не будет недоставать того, чего он сделать не может. Это было для него гораздо большим утешением, чем он мог себе представить. Независимо от того, чего ему не хватало, он всё же мог служить ей, и он будет служить ей хорошо.

Его руки блуждали по её телу и ласкали его, пока его губы делали то же самое, оставляя нежные поцелуи на коже, пока Тара не стала задыхаться и стонать его имя.
Он лёг рядом с ней и в то время как легко покусывал изгиб между её шеей и плечом, его пальцы устремились вниз по её бедру к его внутренней его части, где он начал играть её завитками, заставляя извиваться её чуть сильнее, а затем решил пойти дальше и скользнул пальцами во влажное и шелковистое тепло у неё между ног.
Тара распахнула глаза и вдохнула, медленно вцепившись руками в простыню под собой. Он неторопливо двигался вверх и вниз, пока не встретился с маленькой горошиной, которая была центром её наслаждения, и от его касания Тара издала звуки, восхитительные и неожиданные одновременно. Она охнула, когда он убрал пальцы, а затем задышала прерывисто и часто, когда он осторожно двинулся к её входу, скользя пальцами вокруг него. Она напряглась, с её губ сорвался полузадушенный стон. Медленным движением руки Винсент двинулся пальцами внутрь неё... и замер.
На середине вздоха, Тара тоже застыла, заметив это, и когда приподняла голову, то увидела, что он слегка побледнел и удивленно смотрит на неё.
Его голос был похож лишь на хриплый, надтреснутый шёпот: "Тара... теперь понятно, почему ты не помнишь прикосновений мужчины. - Он облизнул губы и продолжил. - Потому что ты их никогда и не знала. Ты девственница, Тара".
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать его слова.
"Это невозможно..."
Винсент оправился от удивления и осторожно вынул пальцы прежде, чем Тара смогла сказать что-нибудь. Они обменялись долгим, молчаливым взглядом, и Тара заговорила. "Не знаю, будет ли в этом для тебя какое-то утешение, но... Никто до тебя не получил то, чего не можешь получить ты. И никто не получит".
Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы найти ответ. "Это гораздо большее утешение, чем ты можешь себе представить".
"Тогда я отдаю тебе свою девственность. Она твоя, что бы это для тебя ни означало".
Винсент закрыл глаз, борясь с неизвестным ему до этого момента чувством. Его голос подрагивал, когда он заговорил, и в этот момент он даже не смог смотреть ей в глаза. "Это самый дорогой подарок, который я когда-либо получал". И он поцеловал её, а Тара обняла его и прижала к себе, словно не желая больше никогда отпускать.
Не разрывая поцелуя, Винсент сменил положение и снова заскользил пальцами между её нежных складочек. Вскоре голова Тары откинулась на подушку, а её ресницы затрепетали. Она стонала и шептала его имя, и Винсент спустился ниже, обхватив губами её сосок. Её рука легла на его голову, пытаясь ухватиться пальцами за его волосы. Винсент продолжал свои действия, пока она не стала непрерывно стонать его имя. Через несколько мгновений её тело сдалось под напряжением, и она закричала, когда оргазм охватил её. Её спина выгнулась, голова откинулась назад, а ногти оставили ярко-красные полоски на задней части шеи Винсента.
Она рухнула на кровать, выжатая, словно губка, и Винсент с довольной улыбкой обхватил её руками и прижал к себе, слушая, как её дыхание медленно восстанавливается, и ощущая, как внутри него расползается тепло удовлетворения. В этот момент он понял, что может быть удовлетворен. Что он уже удовлетворён. Что пока его разум всё ещё боролся с гневом и отчаянием от потерь, его тело уже давно приняло это и само собой подстроилось под отсутствие физической разрядки. Именно в эту секунду Тара открыла глаза, посмотрела на него и улыбнулась нежно и немного грустно, коснувшись рукой его щеки. "Хотела бы я сделать то же самое для тебя".
Он покачал головой, продолжая улыбаться. "Я ни в чем не ощущаю недостатка, - сказал он, и это было чистой правдой. - Довольна ты - доволен и я". Он вновь поцеловал её, горячо, но нежно, и когда откинулся на спину, она свернулась с ним рядом, положив ему голову на плечо, а ладонь на грудь, и он прикрыл их обоих одеялом.
Обняв её, Винсент уставился в потолок перед собой, позволив своим воспоминаниям вернуться на Дамбу Гувера. По всем правилам он должен был умереть в тот день, но, вспомнив сегодняшние слова Тары, он подумал, что возможно, она права. Он определенно не ощущал себя тем, кем был раньше. Была ли это судьба или совершенная случайность, что он смог выжить - он не знал, но он понимал, что по какой-то причине ему был дан второй шанс. Возможно, он заключил невыгодную сделку, согласившись жить кастрированным и искалеченным, но он без сомнения знал, что учитывая его прошлое, он должен был быть рад даже такому предложению.
Тара рядом с ним глубоко вздохнула, и он понял, что она уснула в его объятиях. Он слегка повернул голову, чтобы посмотреть, как её голова покоится на его правом плече. Её лицо было таким спокойным и расслабленным во сне, и, глядя на неё, он понял кое-что ещё: вместе с этой женщиной он получил бесценный дар, невероятно изысканный и нежный, который он теперь должен оберегать. И не будучи очищенным прежде, он не был бы достоин его. Будь он по-прежнему тем, кто умер на Дамбе Гувера, в большей или меньшей степени, он бы осквернил его ещё до того, как получил бы. А теперь он мог беречь его, дорожить им и защищать. И это был его дар. Его собственный. Стоивший всего, чем он заплатил за него.
Он почувствовал, как его сердцебиение участилось, и Тара, наверное услышав это, зашевелилась и сонно приподняла голову. "Что...?"
Винсент мягко уложил ей голову обратно и убрал несколько непослушных прядей с её лица. "Ничего. Спи. Я буду оберегать твой сон". Со вздохом она закрыла глаза и через несколько мгновений уснула, а Винсент уткнулся щекой ей в макушку и тоже закрыл глаз.
"Всё так, как и должно было быть".

Эпилог

ЭПИЛОГ

Фрисайд, 25 июня, 2282 г.

Солнечным утром Тара собиралась заглянуть в Форт, как вдруг фермерский мальчик подбежал к открытым воротам, совершенно запыхавшись.
"Курьер! Курьер! Караван идёт! - выпалил он. - Но там нет браминов, это..." – сипло тараторил он.
"Спокойно, - сказала Тара. - Отдышись".
"У них только одна голова, клянусь! - запинался мальчишка. - И эти длинные уши, и человек в огромной смешной шляпе, ведущий их!"
"В огромной смешной шляпе?" - Тара обменялась озадаченным взглядом с Винсентом. Они последовали за взбудораженным мальчиком к воротам Внешнего Вегаса и разместились на городской стене, глядя на юг. Караван, который они разглядели, состоял из нагруженных ящиками и связками животных, меньших по размеру, чем брамины и менее массивных, с длинными шеями и ещё более длинными ушами. А на мужчине, ведущем их, была необычная шляпа. Однако как только Тара увидела её, она вспомнила, что уже видела такую раньше. Её сердце пропустило удар и заколотилось.
Без колебаний она спрыгнула со стены и помчалась навстречу каравану, и недовольно пробормотав что-то себе под нос, Винсент ринулся за ней.
Ведущий каравана увидел их и жестом объявил остановку. Когда он бросился трусцой Таре навстречу, она узнала его, издав вопль радости.
"Рауль! РАУЛЬ!"
Старый гуль разразился хриплым, сипящим смехом и почти был повален на землю, когда Тара бросилась к нему в объятия.
"Да-да, я тоже рад видеть тебя, босс".
Тара смахнула с глаз слезинки и не могла заставить себя перестать улыбаться как идиотка. "О, господи, Рауль... Я думала, уже никогда не увижу тебя".
Рауль крякнул и покачал головой. "От этого старого мешка скрипящих костей так просто не избавишься, босс".
"Где ты был?"
"В Мехико Сити. И привёз тебе подарок".
"Подарок?"
Рауль заулыбался и обернулся, громко присвистнув. Один из проводников каравана подошел к ним, ведя за собой одно из тех странных одноголовых существ.
"Что это за.... животные?"
"Ослы, босс. Пережили войну и все остальные значительные перемены. Они просто слишком упрямые", - с этими словами он отстегнул небольшой ящик со спины осла, запечатанный большим количеством клейкой ленты. Подмигнув Таре, Рауль поставил его на землю и, достав один из своих ножей, вспорол упаковку. Тара вытянула шею, когда он приподнял крышку. Ящик был наполнен...
И вновь за такой короткий промежуток времени Тара радостно воскликнула. "Это же..."
Рауль ухмыльнулся. "Да. Кофейные зёрна, босс".
Снова обняв Рауля, Тара присела рядом с ящиком.
"Надеюсь, они не разочаруют тебя, босс. Мы были в пути три месяца, а эти малыши три недели ехали ещё и до Мехико Сити. Они могут быть немного несвежими".
"Неважно! - Тара стряхнула пыль с юбки, и Рауль повел вместе с ней караван к городским воротам. - Слегка несвежий кофе всё равно лучше, чем вообще без кофе".

К моменту, когда они достигли площади Фрисайда, за ними уже шла большая толпа людей, любопытствующих и восхищенных, и караванщики начали разгружать ослов. Впервые злоупотребив своими привилегиями, Тара схватила одну из коробок с кофе и покинула Фрисайд, в жадной спешке направляясь к "Лаки-38" и её долго простаивавшей кофеварке.
По дороге они увидели стаю кричавших и смеющихся мальчишек, пинавших тряпичный мяч. Когда они проходили мимо них, Винсент вдруг ощутил удар в поясницу. Он развернулся, обнаружив, что мяч лежит рядом с ним, и когда поднял глаза, то увидел, как группа мальчиков застыла, уставившись на него в немом испуге. Он вздохнул и склонил голову, от чего дети съёжились, а затем поднял ногу и поставил носок на мяч. С непроницаемым лицом он с силой ударил по мячу, запустив того через дорогу прямо в группу мальчишек, которые вышли из оцепенения, словили мяч и спустя несколько секунд исчезли между домами.
Тара с любопытством взглянула на Винсента, и он ответил ей своим обычным, совершенно безразличным выражением лица. Подавляя хихиканье, Тара зашагала со своими сокровищами домой.

От переводчика: я обещала автору арт к финалу на выбранную ею самой сцену, так что ТЫЦ СЮДА ))
And I bid you Vale, until we meet again

Вопрос: Йес-с!

1. Героически дочитал(а) до конца. Спасибо!		32	(100%)
Всего:		32

@темы: Het, Перевод закончен, Переводы, Drama, Фанфик закончен, Romance, Angst, Fallout: NV, NC-17, Фанфикшен

---

Невыгодная сделка (The raw end of the deal). Часть 18

[Arona]

Название: Невыгодная сделка
Оригинальное название: The raw end of the deal
Автор: аноним
Переводчик:  Arona
Ссылка на оригинал: здесь
Категория: Fallout: New Vegas
Рейтинг: NC-17 (насилие и жестокость)
Персонажи и пейринги: фем!Курьер/Вульпес, Кэсс/Бун, Король/Джули Фаркас, Аркейд, Бенни, второстепенные персонажи игры.
Жанр: Het, angst, drama, romance
Аннотация: Курьер сыграла за Йес-мена. Однако лишь после окончания войны она в полной мере осознала, какой груз ответственности на себя взвалила, и вынуждена искать помощи у сильных мира сего и даже у тех, кто считался изгоями. В это же время в форт Последователей попадает неизвестный искалеченный легионер, потерявший память. Курьер намерена уберечь бывшего врага от толпы линчевателей.
Предупреждения: UST, сцены сексуального насилия и нанесения тяжких телесных повреждений, немного брани.
Статус: в работе
Статус перевода: в работе

Предыдущие части

Часть 1
Часть 2
Части 3-4
Часть 5
Часть 6
Части 7-8
Части 9-10
Части 11-12
Части 13-15
Части 16-17

Часть 18

Стрип, 9 марта, 2282 г.

Чтобы держаться от внимания Бенни подальше, Тара погрузилась в работу, насколько это было возможно, проводя совещания с Эндрю и организовывая большой праздник в честь свадьбы её подруги Джули. Бенни появился утром в день церемонии, и Тара позволила ему войти в свой номер.
Выйдя из лифта, он оглянулся по сторонам и подошел к ней, прижимая к себе и целуя в висок.
"Тара, дорогая, - промурлыкал он, - я как бы соскучился по тебе".
Улыбнувшись, Тара пожала плечами. "Я знаю, что была немного...в общем, нужно было много чего сделать".
"Да я секу тему. - Ответил Бенни. - Ты же теперь королева Вегаса, ага? Ты обязана быть всегда занятой".
Тара снова улыбнулась ему и осторожно запустила пальцы ему в волосы, чтобы не испортить укладку. Он игриво приподнял одну бровь, и Тара хихикнула.
"Слушай, куколка, - продолжил Бенни. - Я вот всё думаю, когда ты собираешься объявить о наших... планах?"
"После свадьбы. Я уже объясняла, я не хочу..."
"Да, девчачьи штуки, - Бенни выглядел раздосадованным, несмотря на попытки скрыть это. - И как долго ещё ждать?"
"Неделю".
"Неделю? Да ладно тебе, детка..."
"Неделю, - твёрдым голосом сказала Тара. - Я слишком многим обязана Джули. И я хочу, чтобы всё было сделано как надо, потому что собираюсь сделать это только один раз... Бенни... - медленно продолжила она, проводя рукой по лацкану его пиджака. - Ты понимаешь, что подвергаешь себя большой опасности?"
"Чего?"
"Тебе это в голову ещё не приходило? Что подумают другие семьи, когда мы поженимся? Они станут вопить о привилегиях и будут не так уж и неправы. Зависть, Бенни. Много людей, много мужчин будут завидовать, потому что хотели бы занять твоё место. Знаешь... я не говорила тебе, потому что не придала этому значения раньше, но Мортимер уже присылал мне цветы. Причём, дважды", - это была наглая ложь, но опровергнуть её было нельзя, поскольку мужчина стал бы отрицать это, даже если бы это было правдой.
"Чего? Тот придурок?"
Тара пожала плечами. "Уверена, он не один такой. Так что... вдруг кто-нибудь решит, что это место должно принадлежать ему?"
"Моя дорогая Тара... - Бенни провел пальцем ей по щеке. - Я тронут твоей заботой, но на твоем месте я бы не волновался. Я смогу позаботиться о тебе".
"Но что, если... - Тара собрала все эмоции, на которые была способна, и изобразила щенячьи глаза, наполнив их слезами. - Что, если с тобой что-нибудь случится?"
"Я же сказал, не волнуйся, - ответил Бенни, но всё равно казался тронутым. - Дорогая..."
"Ох, Бенни... а вдруг... пожалуйста, скажи мне, что ты не держишь каких-нибудь плёнок или чего-то ещё на счет Винсента. Я не... вдруг кто-нибудь найдёт их? Тогда я потеряю не только тебя, а буду... о, боже, скажи мне, что защитишь меня!"
Взгляд Бенни смягчился, и он покачал головой, скептически улыбнувшись. "Ох, Тара, детка... - мягко сказал он и притянул к себе. - Не переживай. Нет никаких плёнок. Это вряд ли случится, но нет ничего, что опорочит тебя, сечёшь? Или меня, пока мы вместе. Ты слишком мне нравишься для этого. Сечёшь?"
Тара зарылась лицом ему в плечо, поддавшись чувству облегчения. Её глаза заблестели от слёз, и когда она заморгала, одна слезинка стекла по её щеке. Бенни нежно смахнул её.
Шмыгнув носом, тара обняла его руками и страстно поцеловала. Застигнутый врасплох, Бенни отступил к стене под её напором и хмыкнул в поцелуе, заключив её в свои объятия.


Свадебная церемония проходила вечером под открытым небом, на большой городской площади. Был накрыт огромный банкет, в центре был разведен большой костер, а в стороне на вертелах жарились два брамина и четыре толсторога.
Следуя инструкциям Тары, Эндрю собрал несколько человек, которые постепенно начали возвращать к рабочему состоянию фабрику Сансет Сарсапариллы. К удивлению Тары, этот проект возглавили братья Гус и Гарри, бывшие подрывники. Оказалось, их отец был пивоваром в Рено, а они сбежали из дома, потому что не хотели возиться с кукурузой и пшеницей до конца своей жизни. Однако, побыв какое-то время вне закона, они пересмотрели свое решение. Под их руководством была совершена первая попытка получения алкоголя, и теперь фермеры разливали гостям первый баррель кукурузного самогона из Нью Вегаса.

В знак признательности Последователям и Королю, жители Фрисайда выстроили в центре площади большое возвышение и под навесом из ткани разместили два кресла, ожидающие новобрачных.
Таким образом, в странной смеси старых, довоенных традиций и новоизобретенных, Король и Джули совершили обряд перед костром: Аркейд вел под руку невесту, Пасер был шафером Короля, Эмили - подругой Джули, а Тара, Бенни, Качино и Марджори - свидетелями.
Влюбленные обменялись клятвами верности и кольцами, и когда они повернулись с довольным выражением лиц к зрителям, толпа начала приветствовать их, топать ногами и произносить нараспев их имена.

Затем счастливые молодожены заняли свои места на возвышении, и начался банкет с выпивкой и танцами до самой ночи, пока не догорел костер, оставив после себя лишь горсть тлеющих углей, и к полуночи толпа начала расходиться, кроме самых стойких выпивох и танцоров.
Король и Джули собрались уже покинуть празднество, и Тара ещё раз обняла Джули на прощание, глядя им в след.
Уставившись на тлеющие угли костра, она думала о Джули и Короле и о том, какими счастливыми они выглядели. А потом она подумала о Бенни, и что скоро ей придется тоже стоять здесь и произносить те же клятвы, если она не найдет способа избавиться от него. Но кому она бы могла доверить это? Винсент исчез, а больше и некому...
Её сердце пропустило удар, когда её взгляд вдруг упал на стоявшего в одиночестве на другой стороне костра мужчину, скрестившего на груди руки.
Дилан.
С бегущими наперегонки мыслями Тара не спеша обошла последних танцоров. Он поднял глаза, заметив её.
"Взял выходной?"
Он кивнул, и Тара поняла, что он не казался пьяным. "Ага... Я уже уработал там свою задницу. Не то, чтобы я против, учитывая, что..." - он потер подбородок.
"Что Винсент сказал тебе приглядывать за Бенни".
"Да, и заплатил мне наперед. Сказал, чтобы я это делал до тех пор, пока он не вернётся".
Тара медленно сложила руки на груди, пытаясь не выдавать эмоций на лице. "Он говорил тебе о своих планах или когда вернется?"
"Нет, - хрипло хмыкнул Дилан. - Вообще ничего не говорил, кроме того, чтобы я приглядывал за этим... Бенни. И сказал, что ему всё равно, как именно я буду это делать".
Тара отвернулась, слушая своё участившееся сердцебиение. Она не понимала, почему он вдруг исчез, хотя получил разрешение остаться на своем месте и даже начать создавать секретную службу, мысль о которой он, казалось, так лелеял. Винсент изначально планировал вернуться.
Но тогда почему он хотел вернуться, если так мало думал о ней, что даже не потрудился предупредить её заранее? Или у него были свои собственные планы, которые она не поймет потому, что была женщиной? Сглотнув внезапный приступ гнева, Тара снова уставилась на умирающий костер. Она не была уверена, хочет ли, чтобы он вернулся, и не была уверена, что сделала бы, если бы это произошло.

Шоссе I15, 11 марта, 2282 г.

Где-то между Барстоу и Галлоран Спрингс, на одиннадцатый день его путешествия, Винсент был атакован маленькой группой рейдеров - жалкая стая полуголодных, неорганизованных оборванцев, вооруженных в основном кольями. Однако, у одного из них оказался старый, изношенный десятимиллиметровый пистолет. Ему удалось сделать два выстрела прежде, чем он рухнул, однако пуля угодила в один из двух бурдюков Винсента с водой. В тот, который был полным.
Глядя на разорвавшийся пустой кожаный мешок, из которого на пыльную землю вытекали последние капли, он осознал, что дойти до Галлоран Спрингс, находившийся в двух днях пути, с запасом воды меньше, чем на полдня, просто невозможно. Он обвел взглядом окружавшие его трупы, спрятал пистолет, и, поджав губы, схватил бесполезный, пустой бурдюк и швырнул его на землю.
Закинув за плечи рюкзак, он продолжил путь, взглянув на солнце. Сдаваться - это не вариант.
Оставив позади трупы рейдеров, он неторопливо и размеренно пошел по шоссе I15, пытаясь не думать о воде. Дорога до Галлоран Спрингс теперь станет не только нервотрёпкой, но и настоящим физическим испытанием. Он двигался вперед, сосредотачиваясь лишь на своих шагах. Упрямо минуя милю за милей, он не останавливался этой ночью для отдыха, пока его взгляд не начал расплываться от усталости. Он присел у дороги, накинув на плечи одеяло, и сделал маленький глоток драгоценной воды, уставившись на усыпанное звездами небо.
Отдохнув до тех пор, пока не почувствовал, что его ноги снова способны нести его, он пошел дальше, пытаясь игнорировать сухость во рту, и сосредоточился на ходьбе. Однако спустя ещё несколько миль он периодически начал ощущать головокружение и понял, что быстро обезвоживается. Он сделал ещё один осторожный глоток, но это не облегчило дискомфорт.
Чуть позже взошло солнце, возвращая в пустыню ту же беспощадную жару, что и вчера. Винсент упорно смотрел на дорогу примерно в ярде перед собой. Солнце палило, безразличное к его судьбе, но теперь он даже не был в силах проклясть его. Ему казалось, что пока он на этом шоссе I15 боролся за жизнь, всё его прошлое, всё то жестокое обучение, которому он подвергался годами в Легионе, все страдания, боль, ограничения - что всё это вело его именно к этому дню. Его тело было выковано на наковальне долга молотом боли, и в нем не осталось слабостей, а всё, через что он прошел, привело его на эту дорогу, где это было единственным способом выжить.
Впрочем, каждый следующий шаг давался всё труднее, и он понимал, что если сейчас сядет отдохнуть, то уже не встанет. Так что он вынуждал себя идти вперед, шаг за шагом, ощущая зуд на коже и жжение в глазах. Время от времени он позволял себе сделать глоток воды, но она словно исчезала в его высохшем рту и так и не достигала желудка. Головокружение усилилось, и он понял, что это просто чудо, что его до сих пор не сожрали гекконы.
В его теперешнем состоянии его одолел бы даже дутень.

Единственным признаком того, что он всё ещё продолжает идти, была его собственная тень, появившаяся однажды перед ним, когда солнце миновало зенит. Он шел за растущей тенью, пока та не растворилась в сумерках, и он выжал последние капли воды из бурдюка, утратившие свежесть, тёплые и пропахшие кожей. Несмотря на холодную ночь, ему было жарко, он перестал потеть где-то днем, и знал, что от смерти его отделяют всего несколько часов. Его голова пульсировала, зрение расплывалось, в конечностях покалывало, и всё же он заставлял свои ноги идти. Если остановится, он уже не сможет двигаться дальше. Шаг. Ещё один. Сквозь туман, окутавший его разум, он понимал, что идет всё медленнее, но не мог заставить себя ускориться.
И всё же, в нем была ещё та часть, которая помогла ему пережить все тренировки в Легионе, битвы и походы, арест и телесные наказания, пытки на Дамбе Гувера. Та его часть железной воли, которая заставила его ползти к воде, когда он утратил надежду, и которая в результате привела его к Фрисайду. Теперь же она толкала его вперед сквозь ночь, в то время как рассудок прекратил давать ногам какие-либо приказы.
Он спотыкался на каждом шагу, терял устойчивость и, в конце концов, когда едва забрезжил рассвет, он больше не смог подняться. Продолжая ползти вперед, мучительный дюйм за дюймом, он смотрел та восходящее солнце утомленными глазами.
А потом он услышал лай.

Щурясь на свет, он увидел мчавшегося к нему большого, мохнатого пса, но как ни пытался встать, руки подводили его, и он рухнул. Сильно ударившись щекой о растрескавшийся асфальт, он слушал, как лай приближался. На какое-то мгновение он подумал достать пистолет и попытаться защищаться, но руки не слушались. Лай прекратился, сменившись приближающимися фыркающими звуками.
Что-то холодное и мягкое коснулось его щеки.

"Кимба! Кимба!"
Лай ответил на зов.
"Что там, а? Что ты нашел? - пауза. - Вот дерьмо! Отойди! Отойди от него, лохматый монстр! ФРЭНК!"
Винсент смутно слышал шаги. Кто-то присел рядом с ним, тронув за плечо. "Чёрт..."
"Он умер?" - другой голос.
"Нет ещё. Губы высохли, но язык ещё не почернел. Может, выкарабкается. Давай снимем его рюкзак".
Даже если бы хотел, Винсент не смог бы сопротивляться, когда мужчина стянул его заплечную сумку; сейчас он пытался лишь не потерять сознание. Кто-то снова ухватил его за плечо, приподнял, взял за руку, и с головокружительным ощущением покачнувшегося вокруг мира, Винсент понял, что кто-то взгромоздил его на плечи.
"Беги" - сказал мужчина, нёсший его. - Скажи, что мы нашли человека. Приведи Дженни и остальных!"
"Понял".

Винсент отключился, когда попытался поднять голову и посмотреть, что происходит вокруг, но пришел в себя, лишь когда его снова усадили. Он ощутил, как чья-то ладонь приподняла его голову, и прохладная, влажная ткань коснулась его лица и губ. Он открыл глаза и увидел женщину, обеспокоенно смотревшую на него.
"Ты везунчик, ты знаешь это?"
Он попытался ответить, но не смог. Язык не слушался его.
"Если бы Йен не пошел на охоту с собакой именно сейчас и именно той дорогой, ты бы был мертв через пару часов".
Она отложила тряпку и поднесла кружку к его губам, осторожно вливая воду ему в рот. Винсент жадно сглотнул капли, но тут же понял всю мудрость её неторопливости: в горле всё пересохло, и он едва мог глотать. Чуть больший глоток воды мог просто задушить его.
"Полегче, - сказала женщина. - Не так быстро. Если поспешишь, тебя вырвет, а тогда нам придется ещё больше с тобой возиться. О чем ты вообще думал, путешествуя по I15 с таким количеством воды?"
Винсент сделал ещё несколько маленьких глотков. Следующая порция была чуть больше, но всё равно содержала лишь пару капель, и женщина повторила это несколько раз.
Когда язык отлип от нёба, Винсент попытался говорить, но его голос был слишком хриплым и осипшим. "У меня... было больше... На меня... напали... рейдеры. Где... Где я?"
"Галлоран Спрингс, - сказал рядом знакомый голос, и Винсент поднял голову, увидев мужчину, спасшего его. Из-за его густой, черной бороды едва можно было разглядеть ярко-голубые глаза. Он улыбнулся Винсенту, и под густой порослью волос проступила паутинка веселых морщинок. "Добро пожаловать в Цветок Пустыни, приятель".

Стрип, 15 марта, 2282 г.

Когда Бенни появился в коктейль-баре, Тара поняла, что у неё не осталось времени.
"Куколка..."
"Ничего не говори, - тихо сказала Тара. - Я знаю. Мы ждали довольно долго".
Он улыбнулся с облегчением, но всё же слегка раздраженно. Возможно, она немного перегнула палку.
"Я пошлю сегодня посыльных во Внешний Вегас, Фрисайд и Стрип. Вечером устроим встречу на площади и объявим о нашей помолвке".
"И как долго ты..."
"Лишь сколько понадобится, чтобы приготовить банкет, - Тара обняла Бенни за плечи. - Это займет всего пару дней".
"О... это уже что-то. А потом у нас будет такой трах... ох... " - он ухмыльнулся и как раз собирался сказать что-то ещё, когда Тара потянулась к нему и поцеловала.
"Не волнуйся, - прошептала она. - Я вроде как... В общем, в этом будет своя прелесть,- она хихикнула. - Сечёшь?"
Бенни вздернул брови, и его ухмылка расплылась в таком восторге, что на какое-то мгновение Таре стало его даже немного жаль. Он позволила ему поцеловать её и ласкать ей волосы, размышляя о дне, когда проверит на практике слова Винсента о том маленьком ноже, который он ей оставил.

Мохаве, 15 марта, 2282 г.

Винсент провел в Галлоран Спрингс не более двух дней, даже несмотря на то, что Йен и Дженни заявили, что впустую спасали его задницу, если он уйдет до того, как полностью восстановится. Винсент поблагодарил их и заверил, что чувствует себя достаточно хорошо для путешествия. И поскольку они не были намерены удерживать его, то позволили ему уйти, проводив хмурыми, обеспокоенными взглядами.

Фактически, Винсент почувствовал себя вполне здоровым уже через полтора дня, проведенных в постели, и с внутренней неугомонностью, охватившей его в тот момент, он продолжил путь так быстро, насколько мог и осмеливался. Может, так было потому, что он был слишком близок к своей цели, но что-то подгоняло его. Что-то говорило ему, что он слишком долго отсутствовал, и пока он продирался через холмы к Аванпосту Мохаве, эго беспокойство всё возрастало.

Дойдя до заброшенного аванпоста, который теперь представлял собой призрачное поселение со скрипящими на ветру дверями и запыленными углами открытых нараспашку зданий, он остановился, поднял голову на две гигантские статуи, а затем прошел под ними, осматривая горизонт.
На расстоянии он мог разглядеть Ниптон и ощутил непривычную, холодную тяжесть в животе, вспоминая недавнюю историю этого места. По правде говоря, Ниптон был осиным гнездом, кишащим подрывниками, беглыми преступниками и прочими выродками. Возможно, они заслужили свою судьбу. Просто теперь он не был в этом уверен и лишь вспомнил, как услышал голос женщины, пришедшей в Ниптон. Её лицо было бледным, глаза широко распахнуты, волосы взъерошены.
"Ваши преступления непростительны".
Винсент глубоко вздохнул, желая больше никогда не ступать ногой в тот город, и тряхнул головой, словно сбрасывая с себя раздражающее чувство. Он поправил на спине рюкзак и направил взгляд на север, к Примму.
Путь по I15, проходящий мимо карьера, теперь был расчищен, так что ему теперь не придется идти в обход по шоссе 95. Он передернул плечами и оставил позади две ржавеющие статуи рейнджеров на их незащищенном от ветра холме.

Он прошел Примм, даже не оглядываясь по сторонам, и направился по дороге мимо заброшенного лагеря НКР, ржавеющих трейлеров и остатков старого аэропорта. Слоун теперь тоже был городом-призраком, и его единственными обитателями были несколько мух, ящериц и единственное, несчастное перекати-поле, застрявшее меж двух сараев. Винсент наблюдал, как оно дрожало на ветру, пойманное между металлическими прутьями, и подошел к нему, за два удара выбив его из ловушки. Перекати-поле освободилось и под действием ветра начало набирать скорость и трясти головой в своем собственном безумии, пока не исчезло из виду на юге.

После карьера холмы пустыни Мохаве предстали перед ним ещё раз в свете заходящего солнца, несколько зданий и сараев, стены МакКаррана, а за ним, наконец-то, высокие строения казино Стрипа, среди которых возвышалась гладкая и тонкая башня "Лаки 38". Как раз в этот момент огни Стрипа зажглись в наступавшей темноте, и он увидел, как "Лаки 38" осветилось снизу доверху, словно маяк, гордо сиявший в мертвой и враждебной пустыне. Немного задержав на нем взгляд, Винсент вспомнил вид из окон коктейль-бара.

Чувствуя себя на удивление спокойно, он продолжил путь, вскоре после заката достигнув северных ворот Фрисайда. Ворота были открыты нараспашку, и он увидел, как несколько человек торопливо входят в город, словно боясь пропустить что-то. Он последовал за ними, удерживая дистанцию.

Фрисайд, 15 марта, 2282 г.

Сразу после заката толпа людей, состоявшая из фермеров, фрисайдеров, вестсайдеров и жителей Стрипа, собралась на большой площади, где снова горел большой костер.
В центре на возвышении стояли Бенни и Тара, и воздух вокруг них был наполнен шепотом и взволнованными выкриками.
Тара уже собиралась поднять руку, прося тишины, как где-то с края толпы послышался ропот негодования.

***

Винсент осторожно вошел в Фрисайд и миновал Форт, ворота которого были настежь открыты, а затем увидел большую толпу людей, собравшуюся на расчищенной территории напротив Форта. Он не спеша подошел ближе, наблюдая за людьми и прислуживаясь к мимолетным фразам, которые мог уловить, и судя по которым собравшиеся ожидали чего-то особенного, тем более, что дело касалось Курьера. Он подошел к краю толпы и увидел, что люди собрались вокруг своеобразного деревянного помоста, который сейчас пустовал. Вытянув шею, он заметил в центре двух людей: мужчину в клетчатом пиджаке и женщину в необычных, но элегантных кожаных одеждах. Его сердце замерло, когда он узнал её; а осознав, что рядом с ней стоял грязный обманщик и убийца, глава Председателей, Винсент стал продираться через толпу. Одни оглядывались, другие бормотали что-то про невежливость, как вдруг закричала женщина: "Легионер!"
Поднялся шум, и толпа вокруг него расступилась, словно жир на воде от капли мыла. Уже через несколько мгновений Винсент стоял в центре пустого пространства, а двое людей у помоста уставились на него: Бенни был совершенно шокирован, а лицо Тары ничего не выражало. Она развернулась к нему, скрестив руки на груди, и Винсент не смог не поразиться, насколько великолепно она выглядела в этом наряде - её плотная золотистая юбка выглядела словно жидкий янтарь в бликах костра.
Он снял рюкзак с плеча и уже собирался обратиться к ней, но она опередила его.
"Значит, ты всё же вернулся, - и прежде, чем он смог ответить, она продолжила. - Охрана! Арестуйте этого человека!"
Винсент бросил рюкзак и остался неподвижным, не сопротивляясь хватке двух секьюритронов, подъехавших к нему и взявших под руки.
Несколько людей Короля тоже заспешили к нему, и Тара сделала глубокий вдох. "Заберите у него оружие".
Винсент по-прежнему не сопротивлялся, но продолжал смотреть на Тару, и она выдержала этот безмолвный взгляд с твердостью, которой он прежде никогда в ней не видел. Слабое утешение, но всё же утешение. Если он и должен будет сейчас умереть, то, по крайней мере, умрёт, зная, что она взяла то, что принадлежит ей по праву, и стала той, кем и должна была быть всегда.
Короли обыскали каждый его карман, находя оружие одно за другим: пистолет с глушителем, удавку, несколько ножей, спрятанных в разных сгибах и карманах, и маленький нож в сапоге.
"Не трогай лезвие", - посоветовал Винсент молодому парню, обыскивающему его, поскольку тот слегка приоткрыл ножны.
"Или что? - огрызнулся потенциальный полицейский. - Мне что, бояться тебя, ты..."
"Оно отравлено, - оборвала его Тара сиплым, холодным голосом, и внезапно побелев, парень снова вложил лезвие в ножны и бросил на землю. - Ведите его сюда".
Надев на него наручники, двое охранников подтолкнули Винсента вперед и последовали за ним, держа оружие наготове и наблюдая за ним столь же пристально, как и Тара.
"Итак, - наконец сказала она. - Что всё это значит? Где ты был?"
"В Шейди Сендс".
"В Шейди Сендс? - Тара постучала по предплечью пальцами правой руки. - В сердце НКР?"
"Да".
"И зачем? Если с моей стороны будет не слишком нагло спросить".
Проигнорировав сарказм, Винсент ответил, продолжая смотреть ей в глаза. "Чтобы позаботиться о человеке, пытавшемся организовать убийство Курьера".
Шёпот пронесся в толпе, но как только Тара подняла ладонь, люди снова замолкли.
"У тебя есть доказательства?"
"Плёнка с записью. Я нашел этого человека, и он заговорил, будучи уверен, что убьёт меня".
"Плёнка, - Тара медленно вздохнула. - Что ж, послушаем".
"Она в моём рюкзаке".
Один из Королей, получив утвердительный кивок от Тары, пошел за сумкой и начал в ней рыться. Он нашел пип-бой и плёнку на самом дне, протянув их Таре.
"Подожди, - сказала Тара, глядя на устройство. - Где ты это взял?"
Её взгляд был пронизывающим, горящим, и Винсент начал понимать, что, возможно, навлек на себя больше проблем, чем ему представлялось все эти недели.
"Из сейфа Короля".
"Что? - отозвался Король и взбудораженный поспешил к нему. - Как ты..."
"Вломился к тебе в спальню и вскрыл сейф", - ответил Винсент более спокойно, чем ощущал себя.
"Ну ты и..."
Тара подняла руку: "С этим мы разберемся позже". Она вставила пленку в свой собственный пип-бой, вывернула громкость на максимум и включила кнопку проигрывания.

"Входите. Итак. Полковник МакТавиш, глава Военной Полиции НКР. Полагаю, нам надо обсудить несколько вещей, мистер...?"
"Меня зовут Винсент".
"Винсент...?"
"Просто Винсент, сэр".
"А ты чертовски находчив для мелкого жителя пустошей".
"Вы, возможно, предполагали, что я не простой житель пустошей, сэр".
"Ха. Ещё бы я не предполагал. Итак. Я не собираюсь тратить время, трепля языком попусту. Я хочу тот пакет и хочу получить его как можно скорее. На кого ты работаешь и какова ваша цена?"
"Я ни на кого не работаю. У меня свои планы, а ваши... планы на Курьера столкнулись с моими личными интересами. Я вынужден вежливо попросить вас забыть о мести и оставить Нью Вегас и Мохаве в покое".
"Боюсь, я не расположен к этому, мистер. Но я могу предложить тебе что-нибудь другое. У каждого человека есть своя цена. Назови свою".
"Оставьте Курьера в покое".
"Думаю, раз ты зашел так далеко, то достаточно умен, чтобы понимать, что ты не выйдешь отсюда живым, если не сделаешь по-моему. Знаешь, я пытался по-хорошему, даже если мне это не особо нравилось. У меня есть способы заставить тебя говорить. Не вынуждай меня прибегнуть к ним".
"Если ваша цель запугать меня, то вынужден сообщить: вам это не удалось. У меня по-прежнему есть диск и доказательство от мистера... Маршалла".
"Никогда не слышал это имя".
"Если я не вернусь, эти документы будут отправлены телеграфом Шейди Сендс нескольким важным людям".
"А почему ты думаешь, что я не могу послать кого-нибудь, чтобы изъять эти документы прежде, чем они вообще будут открыты? Кроме того, если ты просишь убрать руки от этой долбанной суки, значит, она до сих пор жива, так какого хрена записи на этих дисках могут представлять для меня угрозу? Я бы не сидел сейчас на своём месте, если бы не знал, как разобраться с теми, кто хочет бросить на меня тень. Я знаю, как всё вывернуть в мою пользу, мистер, и знаю, как избавляться от помех. Ты - помеха, и мне плевать, работаешь ты на Курьера или хоть на сраное привидение самого Цезаря. Ты ходячий мертвец, а Курьер получит то, что заслужила. Возможно, Кимболл и Оливер слепые и не видят в ней угрозы, но я не позволю им попасться в ловушку как мышам. Отправляй свой диск на хрен куда хочешь. Завтра я пошлю кого-нибудь позаботиться об этой стерве из Вегаса, и ни ты, ни Кимболл с Оливером не смогут ничего сделать. А когда она сдохнет, я позабочусь о последствиях, и неважно, что случится со мной после этого. Её нужно устранить, если НКР хочет когда-нибудь вернуть себе прежнюю мощь. Я покончу с тобой и покончу с Курьером. Пора упокоиться с миром, мистер".

Запись закончилась с тихим хлопком, который Тара распознала, как выстрел пистолета с глушителем. Она отключила пип-бой и снова взглянула на Винсента.

NEW

Часть 19

"Что ж, - сказала она ровным голосом, но Винсент смог расслышать, что она подавляет свой гнев. - Значит, это действительно была не просто банда насильников, и убийство планировалось. Что навело тебя на мысль?"
"Это казалось слишком... неправдоподобным, что кто-то насилует, убивает людей и делает записи этого. Особенно учитывая требования исполнения с Курьером".
"Инстинкт?"
"Возможно".
"Что бы это ни было, в итоге ты оказался прав. Таким образом, ты оказал мне большую услугу, избавившись от этого человека. Может, благодаря тебе у нас будет шанс на мирные отношения с НКР. Однако по-прежнему остается ещё одна... небольшая проблема".
Поскольку он знал, к чему всё идёт, Винсент лишь расправил плечи и стал ждать.
Тара, в свою очередь, несколько долгих мгновений смотрела куда-то мимо него.
"Почему? - наконец сказала она, встретившись с ним взглядом. - Почему ты так ушёл?"
Винсент стал продумывать свой ответ, но Тара продолжила, словно и не желала его слушать. "Ты исчез, сбежав посреди ночи, оставил меня без защиты и подходящего телохранителя. Вдобавок ко всему, ты украл собственность правительства, - она указала на пип-бой. - Почему? Я бы дала тебе разрешение, если бы ты только попросил! Я бы дала тебе снаряжение, пип-бой и своё благословение, если бы ты только попросил! Так почему?"
Винсент ощущал, как её взгляд словно прожигает дыры до самой глубины его души. "Я предположил, что есть риск, что ты не позволишь мне уйти".
"Ты предположил... Даже не посвятив меня в суть дела".
"Я понимаю, что..."
"Знаешь, что ты должен понимать? - прервала его Тара. - Ты не имеешь ни малейшего понятия, в какой ситуации я оказалась в связи с твоим исчезновением. - Прежде, чем Винсент смог ответить, она продолжила, и с каждым произнесенным ею словом он ощущал, как его сердце становилось всё холоднее. - Я изо всех сил пыталась сдержать слухи, но, знаешь, то, что ты меня так подставил, бросило семена в благодатную почву! Они решили, что ты шпион Легиона. Что ты был здесь лишь ушами и глазами Цезаря".
"Но Легиона..."
"Легиона больше нет? Это моя ошибка, полагаю. Мне следовало принести им голову Цезаря на чёртовом колу, но я похоронила всех убитых. Нет трупов - нет доказательств. А что касается меня, то я, по их мнению, состояла в союзе с Легионом, а когда ты вот так исчез... то, конечно же, ты пошел сказать Цезарю, что город уже принадлежит ему! И, безусловно, благодаря моим стараниям. Потому что мы с тобой... работали на Легион".
Винсент на какое-то мгновение утратил дар речи, но холодное, мерзкое подозрение возникло у него внутри, и он бросил взгляд на Бенни, который тот встретил с нескрываемой ненавистью. Когда Винсент снова посмотрел на Тару, он видел тот же огонь в её глазах. "Я понимаю, что..."
"Ты ничего не понимаешь, - оборвала его Тара. - Я могла потерять всё, что у меня было, включая собственную жизнь, и всё потому, что ты не счёл нужным тратить время на то, чтобы спросить разрешения у меня!"
Повисла тяжелая тишина, и Винсент мог ощущать, что толпа смотрит на него, словно рой обозлённых, выжидающих своего часа касадоров. Он быстро облизнул губы и сделал глубокий вдох. "Я... если бы я мог каким-то образом предчувствовать это, я бы сделал иной выбор".
"Красивая игра слов. Я думала, ты работаешь на меня. Почему ты был так уверен, что меня не нужно спрашивать?"
"Возможно, я недооценивал тебя..."
"Нет, - Тара заложила выбившийся локон за ухо и скрестила руки. - Ты недооценил себя".
Они молча смотрели друг на друга, пока Винсент не осознал, что он делает. Тара была на вершине ярости, а он не пытался сделать ситуацию лучше. Поэтому он впервые опустил глаза, затем голову и уставился себе под ноги, заговорив более подавленным голосом: "Я совершил серьезную ошибку, пренебрегая тобой. Я принял решение слишком поспешно и понял это слишком поздно. Я... - он сглотнул, - я прошу у тебя прощения".
Тара довольно долго не отвечала, и он продолжал смотреть в землю. Когда она, наконец, заговорила, то её голос казался менее яростным, но гораздо более усталым.
"До какой степени? - Он медленно поднял на неё глаза, но лицо Тары ничего не выдавало. - До какой степени мне простить тебя? Чего ты хочешь вместе с моим прощением?"
"Я хотел бы снова служить тебе", - ответил он, с тревогой осознав, что его голос не прозвучал так уверенно, как ему хотелось бы.
"Мне не нужны подчиненные, которые полагают, что знают мои решения. Которые принимают от меня приказы, а потом действуют вопреки им. Я знаю, каков твой потенциал. Я знаю, что ты обладаешь многими неоценимыми навыками. И я знаю, что ты оказал мне огромную услугу, устранив того офицера в Шейди Сендс. Наверняка это было непросто, особенно учитывая долгое одинокое путешествие через пустыню. Но ты утратил моё доверие".
"Этого больше не повторится".
"Однажды ты сказал мне, что не совершишь ошибки Цезаря, недооценив меня из-за пола. А потом взял и сделал то же самое. Может, и не из-за того, что я женщина, но ты совершенно очевидно считал себя лучше меня".
Винсент снова опустил голову, предпочитая промолчать.
"Скажи мне, как бы решали подобную ситуацию в Легионе?"
Он взглянул на Тару. Она наблюдала за ним с выражением, напоминающим заинтересованность.
"Преступника обычно казнили".
"Обычно?"
Винсент прокашлялся. "В редких случаях он был бы жестоко наказан, и ему был бы дан шанс искупить себя".
"В редких случаях?"
"Когда его командир увидел бы в нем что-то, стоящее того, чтобы сохранить ему жизнь".
"Ага, - она глубоко вздохнула. - И каково было бы наказание?"
Винсент осмелился встретиться с её взглядом снова. Она смотрела на него с безразличием, но он видел, что её глаза по-прежнему полыхали яростью. "Порка".
Она видела шрамы на его спине, и он знал это. Она никогда не спрашивала о них, а он никогда ей не рассказывал. Но теперь в её взгляде он видел, что она всё понимала.
Тара смотрела на него несколько долгих мгновений, а затем обернулась. "Дилан!"
Парень, которого Винсент счёл столь многообещающим, выступил из толпы и осторожно приблизился к ней. "Да?"
Подозвав его рукой, Тара прошептала ему что-то на ухо, и он кивнул, снова исчезнув в толпе.
"Как-то давно ты сказал мне... - сказала Тара Винсенту ровным голосом, - что мне следовало поставить тебя на место, когда ты повёл себя глупо. Проблема в том, что теперь это была не глупость. Ты подверг опасности мою жизнь и весь Нью Вегас, и никакое количество словестного осуждения этого не восполнит".
"Я приму любое наказание, которое ты выберешь", - медленно ответил Винсент и снова опустил глаза.
"Это не тебе решать, принимать его или нет, - ответила Тара и подозвала жестом двух Королей, не отрывая взгляда от Винсента. - Итак. Ты покинул свой пост, оставил меня без защиты и украл правительственное имущество. Ты спровоцировал опасные слухи обо мне, которые почти стоили мне моей должности и всего, над чем мы тут трудились. Какое наказание ты находишь подходящим?"
В этот момент вернулся Дилан, держа в руках скрученный кнут для браминов, который одолжил у одного из фермеров.
"То, которое ты считаешь подходящим".
"Привяжите его к столбу для браминов, - сказала Тара, не обращаясь ни к кому конкретно. - И выдайте ему двадцать ударов кнутом".
На краю толпы внезапно возникло движение.
"Что? - Аркейд выступил вперед и возбужденно поправил очки на носу. - Тара, ты не можешь так поступить! Ты приговариваешь его к смерти! Это же... Двадцать ударов кнутом могут убить любого!"
"Ты собираешься мне рассказать, что знаешь лучше, что я нахожу подходящим для него?"
"Я... Тара... ты не можешь..."
"Помолчи".
Прежде, чем Аркейд смог сказать ещё что-нибудь, Джули взяла его под руку, нарочито медленно покачала головой и потянула его обратно в толпу.
Тара наблюдала за двумя Королями, которые подошли к Винсенту и, взяв его за локти, повели к общественному колодцу и столбам, к которым обычно привязывали скот. Позволив ему самому снять с себя броню и футболку, они надели на него наручники и прикрепили запястья к столбу.
Дилан ступал за ним медленными, выверенными шагами.
"Скажешь что-нибудь?"
Винсент выпрямился. "Только то, что ты не сделаешь лучше ни себе, ни мне, пытаясь щадить меня".

Наблюдая за тем, как привязывали Винсента, Тара вдруг заметила, что Бенни исчез, но она разберется с ним позже, если только он не сбежал, пытаясь спасти свою жалкую задницу.
Расправив плечи, она смотрела на человека, чьи опрометчивые действия поставили её в это затруднительное положение. Он смотрел лишь на собственные запястья и выглядел спокойным, учитывая то, что должно было с ним произойти, словно принял свой приговор, зная не хуже её самой, что совершил вещи, после которых всё не может просто так вернуться на свои места. Тара собралась с духом, заставив себя смотреть, как Дилан занес руку в широком размахе.

Прижавшись лбом к столбу, Винсент вынужден был признать, что никак не ожидал подобного. Он ожидал, что, вероятно, будет наказан, но не думал, что она способна на нечто большее, чем посадить его в тюрьму. По крайней мере, это закончится гораздо быстрее, чем заключение, но пройти через это будет гораздо тяжелее.
Собравшись для первого удара, он с холодом в сердце понял, что быть приговоренным к порке - это одно, но быть приговоренным к порке и знать на собственном опыте, что тебя ожидает - совсем иное. И когда кнут со щелчком поразил кожу его спины, он понял кое-что ещё: дисциплинарное наказание, исполняемое обученным офицером Легиона, использующим специальную плеть, было крайне болезненным, но бычий кнут причинял значительно большие повреждения. Он ощутил, как его кожа взорвалась после первого же удара, и с трудом удержал рот на замке.
После трёх следующих ударов по его щекам и вискам стекал пот, и он закусил губу, пытаясь не закричать. Он услышал позади себя тяжелое дыхание Дилана, когда тот занёс кнут, и боль от удара заставила хриплый стон сорваться с губ Винсента. Он чувствовал, как по его бокам стекает кровь.
Шестой кнут заставил его стонать, несмотря на все его попытки сохранить тишину. Он уже ощущал себя так, будто его спину облили кипящей кислотой; острая, обжигающая боль врезалась до самой глубины его души. Его желудок скрутило, и хотя он сегодня ничего не ел, Винсент вынужден был бороться с рвотными позывами. Он понял, что ему не хватит сил выдержать это молча, как он сделал это во время первой в своей жизни порки, учитывая, что всего два дня назад он дополз до Галлоран Спрингс скорее мёртвый, чем живой.

Ещё два удара - и его колени предательски дрогнули, угрожая подкоситься; наручники, удерживающие его руки у столба, врезались в запястья. Его дыхание было тяжелым и прерывистым, он не смог сдержать хриплый, удушливый вздох, когда боль от последовавшего удара заставила его зрение расплыться и окраситься красным по краям. Со следующим ударом он потерял счёт, как вдруг кто-то закричал.
"Тара! Прояви милосердие!"
Винсенту потребовались все оставшиеся силы, чтобы поднять голову и увидеть дрожавшего Аркейда, снова вырвавшегося из толпы наблюдателей и теперь стоявшего на открытом пространстве. "Тара! Пожалуйста! Ты ведь не собираешься всерьёз запороть его до смерти!"
"Проявить милосердие?"
Винсент вдруг понял, что в какой-то момент Тара, должно быть, пересекла площадь и теперь стояла перед ним, сложив руки на груди. Её волосы развевались на ветру, на её лице играли блики костра, и она стояла, расправив плечи и вздернув подбородок, являя собой прирожденного лидера, которым она, по его мнению, и должна была быть изначально.
"Если бы он хотел пощады, он бы попросил о ней".
"Ты знаешь не хуже меня, что в Легионе никогда не знали о пощаде, - ответил Аркейд слегка дрожащим голосом. - Возможно, это было для них одним из ругательств. Пожалуйста, Тара... ты не можешь просто взять и вот так убить его!"
Тара перевела взгляд на Винсента, и когда их глаза встретились, ему показалось, в них что-то заблестело, её губы были плотно сжаты, мышцы её челюсти подергивались, но это также могло быть лишь игрой беспокойных отблесков огня. Однако он знал без сомнения, что если бы попросил сейчас пощады, она бы подарила её.

Она видела потребность в его наказании, но ни коим образом не испытывала от него удовлетворение. И Винсент понимал, что в его нынешнем состоянии, после всех испытаний, через которые он прошел за последние недели, полная мера наказания, вероятнее всего, убьёт его, и он умрёт по её приказу.
Она ждала, когда он попросит пощады, но не для себя. А для неё самой.
И Винсент, сделав глубокий, хрипящий вздох, произнес то, что означало гибель всего, что осталось от человека, которым он был до битвы за Дамбу Гувера.
"Пощады...!"

Тара вскинула руку. "Стоп".
С глубоким и слышимым вздохом облегчения Дилан опустил кнут и отступил назад.
"Вы же не думаете всерьёз пощадить его? - вдруг прокричал кто-то из толпы. - Легион никогда никого не щадил!"
"Возможно, - Тара не могла определить кричавшего. - Но здесь не Легион, а я не Цезарь. Освободите его".
Один из людей Короля нерешительно подошел к Винсенту, чтобы снять с него наручники. Несколько мгновений Винсент пытался сохранить равновесие; призвав всю свою силу воли, он заставил себя выпрямиться, и медленными, неуверенными шагами пошел через площадь. Когда он подошел к Таре, она скрестила руки и посмотрела на него, всем своим видом являя лишь силу и авторитет. Затруднённым и болезненным движением Винсент опустился перед ней на колени и склонил голову; его руки дрожали, пот стекал по вискам, а его искромсанная спина кровоточила.
Люди вокруг них застыли и умолкли. В этой неестественной тишине охрипший голос Винсента был слышен даже последним рядам толпы.
"Курьер Тара, - сказал он, не поднимая глаз. - Простишь ли ты мои ошибки и примешь ли меня обратно своим верным слугой?"
"После того, через что ты только что прошел по моему приказу?" - её голос был твёрдым, но не безжалостным.
Теперь Винсент посмотрел на неё. "Я осознаю свою вину. И я заслужил каждый из тех ударов кнутом".
В тишине, которая последовала, он продолжал смотреть ей в глаза, и, глубоко вздохнув, Тара наконец кивнула.
"Хорошо. Ты прощён. Я принимаю тебя обратно на службу". Она протянула ему руку, чтобы помочь подняться. Он понял это, но также понял и кое-что ещё: в его отсутствие она стала той, кем он хотел её видеть. Поэтому вместо того, чтобы взять её руку, он склонился над ней и коснулся губами её пальцев.
"Благодарю тебя, - сказал он и снова поднял на неё взгляд. - Моя королева".
Расправив плечи, Тара сделала ещё один глубокий вдох и снова кивнула; на её лице была маска спокойствия, но её глаза блестели в бликах костра. "Встань".
Винсент заставил себя подняться, не отрывая от неё взгляда.
"Можешь снова занять своё место, - твёрдо сказала Тара. - И можешь вернуть себе своё настоящее имя".
Винсент улыбнулся странной, натянутой улыбкой, которую Тара не смогла понять. Затем он склонил голову и снова выпрямился. "Я благодарен тебе за это. - Он сделал вдох, чтобы его голос прозвучал ровно. - Меня зовут... Винсент".
"Винсент? - Тара не смогла сдержать удивления в голосе. - Но..."
Однако, Винсент улыбнулся ей, прищурившись. "Это имя, которое ты дала мне, - его голос был тихим, но уверенным, хотя всё ещё хриплым. - И я буду носить его с гордостью".
Тара заметно сглотнула и опустила плечи, глубоко вздохнув. "Хорошо. Ты знаешь свои обязанности?"
"Знаю".
"Тогда приступай к ним".
"Конечно", - ответил Винсент, ещё раз склонив голову. Он уже как раз собирался встать позади неё, когда она положила ладонь ему на предплечье.
"После того, как дашь осмотреть спину, - сказала Тара, и её голос был намного мягче. - Иди с Аркейдом".
Он кивнул и повернулся к Аркейду, стоявшему за ним. Лицо доктора было бледным, но он взял Винсента под руку и повел в одну из операционных в Форте.

"Не потрудишься рассказать мне, что это было, чёрт возьми?" - спросил Аркейд до сих пор дрожавшим голосом, осматривая искалеченную спину Винсента.
"Абсолютная необходимость".
"Чт... " - Аркейд проглотил ответ и, покачав головой, наложил дезинфицирующее средство на вспоротую плоть перед ним.
Он как раз уже заканчивал болезненный процесс, который Винсент выдержал, шипя время от времени, когда двери открылись, и внутри показалась голова Дилана, а его лицо было по-прежнему серым, несмотря на обычно смуглую кожу.
"А постучаться не можешь?" - огрызнулся Аркейд.
"Заходи", - сказал Винсент.
Дилан закрыл за собой дверь и подошел к Винсенту, проигнорировав возмущенное фырканье Аркейда.
"Ты хорошо справился, - сказал Винсент. - Не утратил самообладания".
"Я знаю. Но... приятель..."
"Не волнуйся. Я не держу на тебя зла".
Плотно сжав зубы, Дилан посмотрел на него и кивнул. "Я делал, как ты велел. Хотя должен тебе сказать, что... с ним возникли проблемы".
"Другого я и не ожидал".
Дилан кивнул. "Хочешь, чтобы я продолжил?"
"Да".
Ещё раз кивнув, Дилан исчез, не обратив внимания на сбитого с толку Аркейда. Доктор перевел взгляд на мужчину, сидевшего перед ним, и прокашлялся. "Не хочешь рассказать мне, что..."
"Нет. Извини, но это тебя не касается".
"Ладно, ладно, - Аркейд покачал головой и потянулся за бинтами. - Подними руки, пожалуйста, только медленно".
Забинтовав торс Винсента, чтобы защитить бережно накачанную стимуляторами заживающую кожу, Аркейд и его пациент вернулись на площадь, на которой повсюду стояли небольшие группы людей, горячо перешёптывающихся о событиях сегодняшнего вечера. Винсент надел футболку и броню, несмотря на ноющую и чувствительную спину, и, подобрав свой рюкзак, пошел искать своё оружие. Двое охранников Короля протянули его ему немного неохотно. Снова вооружившись, Винсент увидел, что Тара стоит позади него с легкой улыбкой на губах, не коснувшейся её глаз. Он кивнула ему, и он вернул ей жест, последовав за ней через площадь, когда она направилась обратно в "Лаки 38".

***

Сбросив рюкзак и верхнюю часть брони в своей комнате, Винсент отправился в ванную, смыв с себя грязь и пыль путешествия и избавившись от щетины. После этого он почувствовал себя гораздо лучше, но всё же был слишком взволнован, чтобы уснуть. Тара пошла в свою ванную, и он, не желая беспокоить её, молча покинул номер и поднялся на лифте в коктейль-бар.
Он глядел в окно, в глубокой задумчивости всматриваясь в холмы на горизонте. Вопреки всем его ожиданиям и препятствиям, он сделал это. И позволил себе ещё один короткий момент триумфа.
Хотя он и не ожидал наказания, даже близко похожего на это, он чувствовал, что это к лучшему, что это позволит им оставить прошлое позади. Конечно, недостаточно для того, чтобы вернуться к тому, как всё было, пока воспоминания не разорвали его с ней, но достаточно для уважительных и, может, даже дружеских отношений. Он был бы готов пройти и через худшее, чтобы снова вернуть её доверие.
Теперь он, по крайней мере, мог защитить её; и он будет её защищать до последней капли крови, до последнего вздоха. Он будет беречь её, следя за тем, чтобы никто и никогда не прикоснулся к ней против её воли.
А если однажды она выберет себе мужчину... что ж, он пройдет через это испытание, как и через бесчисленное количество других. Это не его место.

Услышав открывающиеся двери лифта, он обернулся и увидел королеву Вегаса, одетую в футболку и легкие штаны, но ступавшую босиком и, по всей видимости, удивленную, обнаружив его здесь.
Она подошла к нему, осторожно улыбнувшись.
"Тоже не можешь уснуть?"
"Нет".
Она остановилась рядом с ним и, сложив на груди руки, посмотрела в окно. Он проследил за её взглядом, и какое-то время они стояли в тишине.

"Винсент", - наконец сказала Тара неуверенно.
"Не нужно извинений, - ответил он. - Я действительно имел это в виду, когда сказал, что заслужил каждый из тех ударов".
Тара ответила не сразу, но когда заговорила, её голос был ещё тише. "Я думала, что убью тебя".
"Могла".
"Но ты попросил пощады".
"Попросил".
"Я не думала, что ты это сделаешь".
Он не ответил, продолжая смотреть в окно.
"Ты ведь сделал это ради меня, да?"
"Да".
"Почему?"
"Ты хотела, чтобы я это сделал".
"А как же твоя гордость?"
Он тихо фыркнул. "Такие вещи, как моя гордость или мои личные предпочтения не имеют значения в свете твоей воли, и ты очень хорошо напомнила мне об этом. Так или иначе, моя гордость перестала иметь всякую ценность после того, как ты рассказала мне о слухах, которые были вызваны моим исчезновением".
"Я... ты должен знать, - Тара сглотнула. - Это была не совсем правда".
Винсент медленно повернулся и посмотрел на неё, но его лицо не выдавало никаких эмоций.
"Это не был распространенный слух, по крайней мере, ещё нет. Это была история, с помощью которой Бенни шантажом заставил меня разделить с ним власть. Он угрожал рассказать об этом публично, если я откажусь. А когда ты вернулся сегодня, я как раз должна была объявить о нашей помолвке... И я подумала, что своими словами смогу разрушить его ожидания".
"Бенни. Мне следовало догадаться, - сцепил зубы Винсент. - Хотел заполучить фишку".
"И меня".
Винсент мягко выдохнул через нос и сглотнул.
"Он прикасался к тебе?" - его голос вдруг стал опасно тихим.
"Нет, - она вздохнула. - Он целовал меня, и чтобы втереться к нему в доверие, я поощряла это. Но он касался лишь моего лица и рук".
Винсент кивнул и снова уставился в окно. "Он ещё сделает последний ход".
"Хрен бы он его не сделал".
Винсент покосился на неё. "Вульгарность тебе не к лицу".
Тара ощутила, как непривычный жар румянца расползается по её щекам. "Э... так или иначе, я должна придумать, что с ним делать. Он угрожает мне слухами, которые уже не сработают, но я не ожидаю, что он сдастся".
"Как и я. Впрочем, можешь быть уверена, больше он не протянет к тебе свои руки".
"Надеюсь. Хотелось бы поскорее его никогда больше не видеть".

Они продолжали безмолвно стоять, вглядываясь в далекие горы, когда Винсент снова нарушил молчание. "Если бы я знал, как подставил тебя под... намерения этого человека... и чем они обернулись, я бы предпочел полную меру наказания".
"Но ты не сделал этого, а он не причинил мне вреда, кроме, разве что, чувства глубокого отвращения, когда ... ох... неважно, в общем".
Винсент медленно обернулся к ней и заметил, что Тара крепко обхватила себя руками, её зубы были сжаты, а глаза закрыты.
"Что... - к его собственному раздражению, его голос выдал слишком много эмоций, так что он снова отвернулся к окну. - Что он с тобой сделал?"
"Ничего. Это я с ним сделала. Мне нужно было его доверие, и я... - она открыла глаза. - Я сделала ему минет".
Забыв о самоконтроле, Винсент развернулся и уставился на неё, пытаясь совладать с незнакомым жаром внутри, созданным из ярости и чего-то ещё. Его кулаки сжались. "Что?"
Тара тоже повернулась к нему лицом, и долгое мгновение они смотрели друг на друга, прерывисто дыша.
"Слушай, - сказала Тара, - мне нужно было, чтобы он доверял мне, ясно? Так что я взяла его член в рот и заставила кончить. И он доверился мне после этого. Что ты на меня так смотришь? Тебе-то какое дело?"
Винсент сделал глубокий вдох. "Да. Приношу свои извинения. Это не моё дело".
Тара несколько раз моргнула, и когда заговорила снова, его голос слегка дрожал, хотя она и пыталась сделать так, чтобы её вопрос прозвучал шутливо. "А что? Ты ревнуешь?"
Винсент посмотрел на неё и сжал зубы так сильно, что они почти заскрежетали. Скажи он правду - и это создаст ужасно неловкую и странную ситуацию между ними, а он утратит остатки уважения, которые она к нему испытывала. Но всё же ложь была исключена. "Да".
Тара сделала глубокий вдох и с приоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами уставилась на него. Несколько мучительных мгновений они оба молчали. Не отрывая от него взгляда, она положила ему ладонь на грудь.
Винсент посмотрел на её руку, а затем медленно поднял глаза на Тару.
"Я удивлён, что ты по собственному желанию прикасаешься ко мне так, хотя знаешь, кто я есть на самом деле".
"И кто же ты на самом деле? - Тара сделала маленький шаг к нему, не убирая ладони. - Ты не тот, кем я тебя считала".
Винсенту потребовалось несколько мгновений, чтобы ответить. "Может, и нет".
"Ты выбрал себе имя Винсент. Уверена, что это к лучшему".
"Я хочу оставить своё прошлое в Легионе как можно дальше".
"Тогда ты должен отпустить его и не цепляться за то, от чего хочешь избавиться".
"Не уверен, что смогу сделать это", - тихо сказал Винсент.
На губах Тары заиграла неуверенная улыбка. "Хочешь знать, что я об этом думаю?"
"Да".
Она подошла ещё немного ближе. Её ладонь по-прежнему лежала на его груди, а её голос был едва громче шёпота. "Я верю, что человек по имени Вульпес Инкульта умер на Дамбе Гувера. А ты... ты тот, кто восстал из его пепла. Выполз из его могилы, со шрамами в качестве доказательства этого. Ты был жестоко наказан за свои прошлые деяния - деяния, которые ты совершал потому, что в мире того мужчины, который умер в битве за дамбу, они считались правильными и справедливыми. Но тебе был предоставлен редкий дар: второй шанс. Тебе только нужно воспользоваться им... Винсент".
"Это действительно так просто, стать кем-то другим?"
"Откуда мне знать? Я не знаю ничего о женщине, которую Бенни закопал в могилу, но я ношу её шрамы. Я не знаю, какой была жизнь для тебя после того, как память вернулась к тебе. Но я точно знаю, что мужчина, который пришёл ко мне сегодня, не тот, который от меня ушёл".
Глядя в глаза, они подались друг другу навстречу, пока их не разделили считанные дюймы. Тара вглядывалась в его лицо, слегка приоткрыв губы, и видела, как его единственный глаз светится недоверием и неуверенностью. Она закрыла глаза и через несколько мгновений ощутила на своих губах его дыхание, как вдруг лифт позади них с пронзительным "дзынь" возвестил чьё-то прибытие, и они отскочили друг от друга.

Одновременно развернувшись к лифту, они увидели Бенни, стоявшего с бледным лицом и округлившимися глазами. "О, прошу прощения, я что-то прервал? - он посмотрел на Тару и изогнул губы в горькой усмешке. - Я знал, куколка, или должен был знать. Ты ведь просто тянула время, не так ли? Таков был ваш план?"
"Не было никакого плана, - взяв себя в руки, сказала Тара. - Каждое слово, сказанное сегодня, было правдой, кроме заявления о грязных слухах. Это была наполовину правда, но я полагаю, ты и так знаешь это".
"И откуда тебе знать, что запись не поддельная?"
"А с чего бы ей быть поддельной?"
"Так ты действительно веришь этому человеку вопреки всему, что он сделал?"
"Да".
Бенни прищурился. "И что ты собираешься теперь делать? К чему это нас приведёт?"
"Бенни, нет никаких "нас". Никогда не было "нас". И никогда не будет. И не должно было быть, потому что, знаешь что? Я бы убила тебя в первую брачную ночь, если бы ты попытался прикоснуться ко мне".
"Смелые, жестокие слова, дорогая. Так что ты собираешься теперь со мной делать?"
"Я ещё не придумала. Но теперь... - она расправила плечи. - Думаю, я скажу всем, что ты пытался изнасиловать меня. Мне потребуется лишь всего лишь синяк под глазом и, может быть, пару отметин на запястьях. Винсент по счастливой случайности не мог уснуть и предотвратил ужасное. В конце концов... мы так и не нашли посредника, который нанял тех головорезов, ведь так?"
Бенни издал короткий, резкий смешок. "И кто поверит в эту маленькую фантазию, куколка?"
"А кто собирается противоречить мне?"
"Ну. Я".
"Нет".
Бенни хватило духу развернуться и направиться к лифту, как вдруг он осознал, что она собирается делать. Но было уже слишком поздно.
Голос Тары был лишён всяких эмоций. "Убей его".
Одним быстрым, плавным движением Винсент швырнул нож, незаметно для Тары оказавшийся в его руке, и лезвие угодило Бенни меж рёбер, когда он уже собирался нажать на кнопку. Издав лишь слабый, задушенный вздох, Бенни медленно сполз по стене и развалился на ковре, в отчаянии распахнув глаза и хватая пальцами воздух.
В три быстрых шага Винсент оказался рядом с ним и потащил к окну, бросив его там лицом вниз, чтобы создать впечатление, будто нож был брошен со стороны лифта. Он неторопливо обернулся к Таре, которая лишь мрачно смотрела на Бенни. Её голос по-прежнему был безжизненным и холодным, но едва заметная ухмылка коснулась её губ: "Динь-динь, мерзкая змея". С глубоким удовлетворением она смотрела, как его тело наконец прекратило дергаться.
"И что теперь?" - Винсент медленно подошел к ней.
"Теперь? - взглянула на него Тара. - Боюсь, придется тебе поставить мне синяк. Иначе никак".
Винсент кивнул и сделал вдох. "Тогда закрой глаза, пожалуйста. Не хочу, чтобы ты смотрела на меня сейчас".
Тара закрыла глаза, и в ту же секунду его рука наотмашь ударила её по лицу достаточно сильно для того, чтобы её голова крутанулась в сторону, но недостаточно для того, чтобы из носа пошла кровь. Она снова открыла глаза и посмотрела в непроницаемое лицо Винсента. Он молча взял её за запястья и сжал пальцы, заставив Тару зашипеть. Он отпустил её и отвернулся, опустив плечи, пока Тара осматривала свои опухающие запястья.
"Винс".
Он вновь посмотрел на неё.
"Это как раз тот момент, когда мы оба должны быть жестокими. В моем случае, жестокой как никогда раньше, - она криво улыбнулась. - А теперь, пожалуйста, принеси мне покрывало, кофе и скажи Йес-мену, чтобы сообщил Королю и Последователям".
Кивнув, Винсент направился к лифту.
Тара смотрела ему вслед и вдруг с почти пугающей ясностью вспомнила момент, когда ощутила его дыхание на своих губах. Этого было достаточно, чтобы её руки дрожали, когда десять минут спустя Король, двое его людей, Джули и Аркейд появились в коктейль-баре, а двое последних переводили неверящие и безжизненные взгляды с тела Бенни на её разбитое лицо и взъерошенные волосы.

запись создана: 21.01.2012 в 11:36

@темы: Het, Переводы, Drama, Фанфик в работе, Перевод в работе, Romance, Fallout: NV, NC-17, Фанфикшен

---

[What r u doing, White?]

Название: Прекрасный новый мир. Глава 2.
Автор:  white-author
Категория: TES V: Skyrim
Жанр: slash, angst, romance, humor, слегонца OOC канонных персонажей.
Рейтинг: PG-15
Пейринг: Партрунакс/Одавинг
Размер: Мини-миди.
Статус: В работе.
Аннотация: Вторая глава небольшой истории про то, как драконы после победы Довакина, под руководством Партурнакса и его учения, решились на отчаянный шаг - преображение в людей. И про то, из-за чего или из-за кого буйный, яростный воин Одавинг записался в пацифисты.
От автора: Предупреждаю, беты нет, возможны очепятки и интересная, неожиданная, просто волнующая своей непосредственность постановка запятых

Глава 2

- Я пойду с тобой, - в который раз повторил Одавинг, наворачивая круги по солнечной, покрытой ранней зеленью поляне, расположенной прямо на обрыве скалы.

- Нет, - в который раз непреклонно ответил Партурнакс, сидевший на мшистом поваленном дереве и начищавший до блеска, резавшего глаза, свой меч.

- Но почему? Почему ты можешь пойти, а я нет? – гневно зарычал молодой дракон и с вызовом посмотрел на Древнейшего. Партурнакс дёрнул бровями в удивлении и перевёл спокойный, чуть насмешливый, но тёплый взгляд на ученика.

- Одавинг, - сказал он со вздохом, - ты замечательный воин даже в человеческом теле. Но в лабиринте Зубастой пещеры не нужна сила, там нужна ловкость. Мне предпочтительнее идти одному – и я пойду один, - твёрдо сказал он, предупреждая любые возражения.

Юноша закусил губу в негодовании и резко сел на бревно, покачнув его. Из небольшой щели в бревне, прикрытой мхом, выползла юркая змейка тёмно-зелёного цвета - потревоженная и недовольная.

- Но что, если с тобой что-то случится? – уже спокойнее спросил молодой дракон.

- Больше шансов, что со мной ничего не случится, если я пойду один, - рассудительно заметил дракон, молниеносным движением отбрасывая в кусты маленькую ядовитую ката’ан, покусившуюся было вцепиться в бедро ничего не подозревающего Одавинга, - не стоит так беспокоиться. Я не немощный старик, - низко хохотнул Древнейший и хлопнул по плечу своего ученика.

Одавинг моментально покрылся мурашками от короткого – слишком, даэдра всех разбери, короткого - прикосновения и вздохнул.

Он взглянул на край обрыва и дальше – на пик затонувшей скалы, пожираемой пенистыми волнами. Там, почти у самого илистого дна таился вход в Зубастую пещеру, куда должен был пробраться Древнейший – в одиночку, дремора его дери! – и дальше, по лабиринтам полузатопленных помещений, с ловушками, грязекрабами и прочей гадостью.

- Я очень надеюсь, что оно того стоит, - мрачно сказал Одавинг.

- Стоит, - заверил его Партурнакс и отхлебнул смесь зелий, что приготовила для него Миргентуль.


…


Закатное солнце золотило пик скалы, пряча в тени любопытных существ, что наблюдали за юношей, взволнованно мечущегося по кромке обрыва.

Одавинг познакомился с Патурнаксом ещё во времена своего детства – задолго до начала первой войны, и уже тогда серокрылый дракон был уважаемой среди элиты личностью, имея репутацию хитрого стратега и мудрого наставника. Это было… поначалу - восхищение.

Не удивительно, что именно он стал основоположником совершенно нового образа мыслей воинственных драконов. Но Одавинга мало волновали проблемы идеологии.

С момента своего воскрешения Алдуином, им владела только одна мысль – найти Партурнакса. И каково было его удивление, когда он, пытаясь не проявить волнения, спрашивал у – подумать только! – Довакина – не встречался ли ему дракон по имени Партрунакс? И узнал, что Партурнакс всё это время был жив.


…


Зубастая пещера получила своё название ещё до того, как воды Северного моря вымыли в Белых скалах бухту, названную впоследствии Белокаменной. Подножье высокой скалы, в недрах которой неизвестные существа построили свои хитроумные лабиринты, было обсыпано острыми, как зубы тролля, камнями – они были везде, надёжно охраняя вход от любопытных.

Но попасть в саму пещеру было делом лишь ловкости, не более. Гораздо большую опасность из себя представляли сотни опасностей, коими был нашпигован лабиринт. Ядовитые газы, секретные проходы, ловушки для душ тех несчастных, что посмели так неосмотрительно пройтись по этим узким, пугающим коридорам.

Но всё это стоило того, чтобы рискнуть, ибо в недрах этого лабиринта было скрыто нечто, способное озолотить своего хозяина… или убить его.

Партурнакс знал об этом артефакте с момента его сотворения. Безумный гений-маг Оримат оставил после себя сотни жертв экспериментов и более десятка великих открытый, но история беспощадно сокрыла в своих тёмных, неизведанных развилках то, что когда-то создал этот великий, но бесконечно больной ум. Страдая паранойей, Оримат сокрыл одно из своих величайших детищ в недоступном, извилистом и смертельном, потрясающе опасном месте – лабиринте Зубастой пещеры, оставив лишь зашифрованный фолиант с предостережениями, чьё послание не несло никакой информации для незнающего, не умеющего читать между строк взгляда.

Шифр не представлял для цепкого ума Партурнакса никакой сложности, ведь тайное послание было написано с расчётом, что когда кто-то им заинтересуется, пройдут уже сотни лет – и никто не сможет вспомнить историю тех времён. Но ведь дракон и был из того времени.

Патурнакс всплыл в первом незатопленном помещении и с жадностью вдохнул затхлый, пропитанный пылью древности воздух – действие зелья, позволяющего дышать под водой, уже заканчивалось, ощутимо сдавливая лёгкие.

Он откинул со лба прилипшие волосы и выбрался на илистый обломок, бывший когда-то частью мозаики, куски которой ещё уцелели на низком потолке. Теперь уже невозможно разобрать, что было выложено из цветного стекла. Древнейший провёл кончиками пальцев по холодному камню и с сожалением, режущим душу какой-то неуместной ностальгией, направился вперёд, по тёмному коридору, еле освещённому блеклым светом факелов, зачарованных гореть дольше самой вечности.

Всего в лабиринте было три уровня, каждый из которых в разы опаснее предыдущих – и Партурнакс выверял каждый свой шаг, вовсе не желая испытать на себе сомнительное счастье в виде внезапно выскочивших из стены пик.

При переходе с уровня на уровень были расположены самые коварные ловушки, о которых и было написано – неочевидно, лишь сквозь тени завитков метафор и круговоротов сравнений – в фолианте Оримата.

С первого на второй уровни располагалась ловушка с ядом, вызывающим долгую, мучительную смерть, полную боли, которая медленно сводила жертву с ума. Партурнакс знал действие этого яда. «Яд огненной вспышки» – так назывался он из-за того, что при первичном отравлении, жертва некоторое время видела перед собой яркие белые вспышки света, затем начиналось лёгкое покалывание в суставах, быстро перерастающее в боль, заставляющую корчиться несчастного в агонии, моля о быстрой смерти. Использовать этот яд всегда считалось жестоким и подлым поступком.

Сладковатый запах корицы был здесь слишком неуместен и оттого настолько заметен. Партурнакс остановился и прищурился, вглядываясь в тёмный, неосвещённый угол.

Труп, замумифицированный из-за холодного, сухого воздуха лабиринта - от него шёл этот стойкий, не выветрившийся запах разложения. Древнейший удивился тому, как далеко смог забраться этот храбрый, но глупый человек. Рядом с ним лежал пожелтевший от старости клочок бумаги, исписанный кривым, дрожащим почерком.

«Того, кто найдёт моё послание, прошу передать его моей жене Марии Отерток из клана Серебристой луны.

Дорогая Мари, прости меня, что я отправился в пещеры один. Ты была права – всякого, кто посмеет позариться на сокровище Оримата, ждёт неминуемая смерть.

Я люблю тебя, Мари, и бесконечно жалею о том, что не смогу увидеть, как растёт малышка Сью.

Будь сильной, любовь моя, и береги нашу дочь.

Навеки твой, Редлик Отерток из клана Серебристой луны.»

Старый дракон аккуратно сложил письмо и спрятал в карман.

- Надеюсь, твоя душа попала в Совнгард, - тихо сказал Партурнакс и продолжил свой путь.

Ловкость - ума и тела - и знания – вот, что всегда ставил для себя в приоритеты серый дракон. И в очередной раз его тщательная продуманная комбинация позволила ему с лёгкостью преодолеть изощрённые препятствия, над которыми многие годы работал старый безумец Оримат. Но он действительно считал, что логические загадки – это сложно?

Партрунакс толкнул тяжёлую железную дверь – и перед ним предстал огромный зал, с не менее огромным пьедесталом у дальней стены.
Неожиданное тревожное ощущение неприятно холодило внутренности. Патурнакс медленно вдохнул и замер, прислушиваясь: размеренные удары капель воды о каменный пол, тихое завывание ветра, слышимое с верхних уровней, и скрежет открываемых гробов.

Дракон резко выдохнул, одним движением зашёл за колонну и достал из ножен клинок.

Ну, конечно, не могло же всё быть так просто. Драугры – семь или восемь побеспокоенных живых мертвецов, с режущими нервы звуками, выбирались из своих захоронений, чтобы любыми способами сохранить артефакт, даже ценой собственной, пусть загробной, но жизни. Партурнакс не стал медлить и ждать, пока они окончательно восстановят силы и начнут его искать. Одним резким выпадом он вывел из строя двоих, что стояли ближе всего к нему. Скачок, звон рассекаемого воздуха и резкая, досадливая боль в руке, ещё выпад, удар, ещё, ещё и, наконец, крик.

- FUS RO DAH! – последние трое драугров отлетели к стене, повалились уродливой кучей друг на друга и затихли.

Партурнакс тяжело дышал, прижимая рукой царапину на предплечье, но всё его внимание было приковано к сияющему камню, лежащему на пьедестале.

Вот он – философский камень, секрет вечной жизни, детище Оримата, которым даже он сам не посмел воспользоваться.

Партурнакс довольно улыбнулся, заворачивая его в мягкую ткань – он точно знал, кто в Скайриме будет без ума от подобной находки.


…


- Не заскучал? – послышался весёлый голос Партурнакса и Одавинг встрепенулся, ища глазами своего наставника.

Древнейший вскарабкался с каменистого уступа на поляну, где оставался ждать его ученик, и уже деловито отряхивал штаны от налипшего на мокрую ткань песка.

- Ну, слава Акатошу, с тобой всё в порядке, - с облегчением выдохнул Одавинг и подошёл ближе.

- Были некоторые неожиданности, но ничего сложного, - по-мальчишески задорно улыбнулся старый дракон и достал из зачарованного на непромокаемость мешка увесистый свёрток.

- Достал, значит, – радостно сказал молодой дракон, пытаясь скрыть дрожь облегчения – не от сокровища, а от того, что его безрассудный учитель вернулся.

- Я думаю, что ты слишком тревожно-мнительный, - с мягкой насмешкой сказал Партурнакс и спрятал свёрток обратно, - у тебя всё на лице написано.

- Ну, какой уж есть, - скорчив улыбку, ответил молодой дракон, в надежде, что на лице у него написано далеко не «всё».

@темы: Humor, Slash, Romance, Angst, Фанфикшен

---

1-й Fallout - фест. Список заявок

[Muggy]

Выполненные заявки:

2. ФНВ. Дин Домино/м!Курьер, слэш (ну, или по крайней мере пре-слэш). После событий дополнения Dead Money на фразу "Идем, я покажу тебе Нью Вегас"
3. ФНВ. Все спутники курьера. Лаки 38, люкс. Совместное проживание. Юмор
5. ФНВ. Цезарь, Ланий, Вульпес, Луций. - Бабам в Легионе не место! После победы Цезарь выслушивает советы приближенных, что теперь делать с фемКурьером
19. ФНВ. ФемКурьер\Улисс. Наконец встречаются и оба понимают, что одержимость друг другом вышла за рамки простого любопытства. Рейтинг.
NEW 22. ФНВ. Улисс/м!Курьер, слэш или джен. Курьер приходит в Разлом после того, как добился независимости Нью Вегаса. "Я исправил свои ошибки"

Невыполненные заявки:

1. ФНВ. Аркейд Геннон/м!Курьер. Аркейд – личный врач курьера, и, иногда, допускает излишние медицинские процедуры, курьер с удовольствием в этом участвует.
4. ФНВ. Рауль/Беатрисс (гуль-проститутка из Атомного Ковбоя). Что-нибудь низкорейтинговое и неторопливое.
6. ФНВ. м!Курьер, Элайджа. Альтернативная концовка, Курьер принял сторону Элайджи.
7. ФНВ. ф!Курьер/МакНамара. Что угодно, как угодно. Эту сталь можно растопить!
8. ФНВ. ФемКурьер/Джонни (проститут) попытка всё-таки его трахнуть. Из принципа "всё должны быть охомячены"
9. ФНВ. М!Курьер, все спутники. Отмечать Рождество в пустыне. Наряжать кактус.
10. ФНВ. Курьер и все-все-все! Война отменена на один вечер, гуляем на вечеринке! Хеппи Нью Вегас!
11. ФНВ. М!Курьер/животный и роботизированный мир Мохаве. Юмор! Рейтинг чем выше, тем лучше! Курьер - убежденный зоофил, робофетишист и гомосексуалист
12. ФНВ. После выстрелов в голову фем!Курьера немного глючит, и навык Чёрная вдова иногда срабатывает в самый неподходящий момент.
13. Ф3. Буч Делория/м!Одинокий странник. Слэш. Буч ревнует Стопервого ко всем подряд.
14. ФНВ. Сил/лейтенант Бойд. Рейтинг повыше. Всё на усмотрение автора.
15. ФНВ. Бенни|м!Курьер. Курьер спасает Бенни, они вместе добиваются независимости Нью Вегаса.
16. ФНВ. Бенни. Рейтинг на усмотрение. Председатель цинично поимел Курьера, Хауса, весь Вегас, а Легион несколько раз в извращенных позах.
17. ФНВ. Джошуа Грэхем, Следуйте-За-Мелом, Белая Птица, мертвые лошади, Дэниел, Скорбящие. Рейтинг низкий. Сезон дождей в Зайоне.
18. ФНВ. фемКурьер/Кэсс, высокий рейтинг, фемслэш. Бонни и Бонни.
20. Ф2. Избранная\Фрэнк Хорриган. Достойные соперники. Рейтинг на усмотрение.
21. Любая игра серии, Таинственный незнакомец/м!ГГ, слэш. "Какого хрена ты меня преследуешь?!"
23. ФНВ. Аркейд/Вульпес. Первый служит у Цезаря и постоянно троллит второго на тему личной жизни.
24. ФНВ. Аркейд Геннон. Невысокий, ангст. Будни врача Нью Вегаса.
25. ФНВ. Курьер(любого пола)/Кристин(DeadMoney), любой рейтинг. "Тебе не зачем здесь оставаться, пойдем со мной".
26. ФНВ фем!курьер/Хаус, между ГГ и создателем светлого будущего возникает понимание (курьерша по уши влюбляется в идеалиста)

запись создана: 29.12.2011 в 18:38

@темы: Fallout 3, Fallout 2, Организационное, Фик-фест, Fallout: NV, Список заявок

---

[What r u doing, White?]

Название: Прекрасный новый мир. Глава 1.
Автор:  white-author
Категория: TES V: Skyrim
Жанр: slash, angst, romance, humor, слегонца OOC канонных персонажей.
Рейтинг: PG-15
Пейринг: Партрунакс/Одавинг
Размер: Мини-миди.
Статус: В работе.
Аннотация: Первая глава небольшой истории про то, как драконы после победы Довакина, под руководством Партрунакса и его учения, решились на отчаянный шаг - преображение в людей. И про то, из-за чего или из-за кого буйный, яростный воин Одавинг записался в пацифисты.
От автора: Предупреждаю, беты нет, возможны очепятки и интересная, неожиданная, просто волнующая своей непосредственность постановка запятых

Глава 1

Спустя три месяца после победы Довакина.

«Отчаянное время требует отчаянных действий» - с тоской подумал Партрунакс и тяжело приземлился в круг Акатоша.

Алдуин повержен, мир торжествует – ведь он будет жить ещё какой-то время, кажущееся смертным людям вечностью – а драконы, лишённые вожака и с сомнением относящиеся к учению Партрунакса, ищут себе место в этом времени, где им, по сути, места нет вообще.

Те, кто посговорчивее, и, по мнению самого Древнейшего – как теперь звали Партрунакса его сторонники – те, кто поумнее, решились на тяжкий для гордых существ, но также необходимый для выживания шаг.

Магический круг зашёлся в ленивом круговороте вялыми сгустками света, нежными прохладными прикосновениями скрадывая величавую фигуру дракона, оставляя на его месте человеческое тело.

Партрунакс вдохнул теперь режущий холодом воздух и взглянул на свои руки, которые несколько мгновений назад были крыльями. Сухие пальцы, с витиеватым узором линий – ладони. Древнейший глянул на молочно-жёлтый диск солнца за пеленой снежного тумана и поспешил выйти из круга, где он только что приобрёл жалкую, слабую человеческую оболочку ради того, чтобы попросту выжить.

Тянуще, тёмно волновало его то, как выдержат такое младшие драконы – горделивые, полные спеси и чувства собственного достоинства?

Партрунакс, кутаясь в медвежью шкуру, с горьким предчувствием остался ждать своих учеников.

О, как он надеялся, что всё пройдёт спокойно.


…


Они смотрели на него – смотрели на своего учителя Партрунакса, Древнейшего из живущих драконов, но видели теперь человека. Они видели мужчину с тёмными волосами, лёгкой проседью в висках, высокого, статного, с серыми, глубокими, и совершенно нечеловеческими глазами.

Шургольдан не выдержал первым. Нервно взмахнув хвостом, он рявкнул на невозмутимую Миргентуль, что не готов на такие жертвы, и, чуть не подпалив ближайшую рощицу, скрылся в туманном горизонте.

– Хочешь, я его убью? – прорычал Одавинг, дёргаясь всем телом в ярком, почти неконтролируемом желании поймать беглеца.

– Оставь, это его выбор.

Партрунакс с тоской посмотрел в сторону, куда улетел Шургольдан, покачал головой и только лишь приблизился к костру, который развёл необычно притихший Одавинг – вернейший из его учеников. Быть может, к решению принять учение Партрунакса для гордого, буйного Одавинга толчком стало знакомство с Довакином? Древнейший был в этом почти уверен.

Ледяная Миргентуль первая после Древнейшего нырнула в круг, не произнося ни слова, не теряя ни грамма своей грациозности и обласканная всё теми же чарами преображения, выскользнула, дрожа от холода, тонкой, почти хрупкой красавицей – по человеческим меркам, конечно же.

Один за другим – все шестнадцать учеников Партрунакса преображались в кругу Акатоша, приобретая человеческие оболочки – идеальную маскировку в суетном людском мире.

Последним в круг вошёл Одавинг, резко нырнул в мягкое свечение и также резко вышел – высокий, белокожий, с длинной бронзовой гривой, завивающейся на концах тугими кольцами.

Партрунакс посмотрел на своих учеников, осваивающих свои новые тела – кто-то никак не мог привыкнуть к рукам, кто-то жался к костру, кутаясь в шкуры. Они осматривали друг друга, не узнавая.

Примечательно было, что те из драконов, кто по сути своей были детьми холода – стали светловолосыми, кто огня – рыжими, и чем младше были драконы, тем ярче были их волосы.

Партрунаксу неожиданно интересно стало узнать – какого цвета волосы у него самого?

Он притянул за руку Миода – самого юного дракона, в человеческом теле – с нежными, почти совсем белыми волосами.

– Скажи, Миод, каким ты меня видишь? – спросил Партрунакс.

Мальчишка уже было открыл рот, чтобы ответить, но...

– Не таким старым, каким ожидал, - ответил вместо мальчишки насмешливый, низкий голос.

Древнейший обернулся.

Одавинг, уже освоившийся в новом теле и одевшийся в сшитые шкуры, что грели людей зимами, стоял с наглой и самоуверенной улыбкой, скользя тёплым взглядом по лицу Партрунакса.

И Древнейший не смог сдержать смеха, сквозившего каким-то уставшим облегчением.

Всё не так уж и плохо.

…

Торавинг, с группой охотников, вернулся в заброшенный лагерь, где несколько недель осела колония Партрунакса. Скинув с плеч тушку молодого оленёнка, он прошёл к шатру молодой Даригтуль и с интересом уставился на то, как она ловко справляется с пошивом кожаной брони для охотников.

– Торавинг, – кивнула она и с улыбкой посмотрела на мужчину.

– Вроде справляемся, да? – спросил он, улыбаясь в ответ.

– Вроде, – она качнула головой, переводя взгляд на толстую стальную иглу, торчащую из шкуры, - скоро нам не придётся делать и этого. Я имею в виду - шить, готовить, охотится. За нас это будут делать другие.

– Как и должно быть, – важно согласился Торавинг.

– Но, знаешь, даже если Древнейший и сможет обеспечить нас, я, впрочем, не сомневаюсь в этом, я не брошу шить, - сказала Даригтуль, проводя рукой по грубой, шершавой шкуре.

– А я не брошу охоту, – рассмеялся мужчина, – очеловечеваемся, даэдра их разбери.


…


Кто бы мог подумать, что в таверне аэдра забытой деревушки по вечерам могут собираться такие толпы?

Молодые барышни на выданье с интересом засматривались на молодого, красивого рыжеволосого юношу, так немиролюбиво взиравшего на общительных пьянчуг, что пытались присесть к нему за стол. И каждая лелеяла мысль, что вот-вот, и он пригласит их на танец. Но, нет, он лишь постоянно озирался на вход, ожидая кого-то.

Одавинг, зловеще поглядывая на каждого, кто пытался подойти к его столику, нервно сжимал в руке эфес своего меча. Партрунакс должен был появиться час назад – но его не было, и молодой дракон уже живо представлял, каких неприятностей Древнейший мог нахватать себе на задницу, чтобы так опаздывать.

И только-только он собирался подорваться на поиски своего учителя, как Партрунакс, неожиданно появившись из толпы, сбросил серый капюшон и сел напротив, держа в руках пожелтевший, почти рассыпающийся фолиант.

– Ну наконец-то, – с облегчением проворчал Одавинг. Зная чрезмерную любопытность своего учителя, он мог ожидать чего угодно – а ожидал он, как всегда, самого худшего. Но, учитель цел, здоров и, главное, здесь.

– Этот торгаш меня чертовски утомил, – ответил Партрунакс, устало потирая глаза, - я торговался с ним чуть ли не два часа. Языкастый ублюдок.

– Но всё же выторговал, – с улыбкой ответил молодой дракон, громким окриком заказывая у трактирщика мёда, - я не сомневался в твоём красноречии, учитель.

– Осталось узнать точное расположение Зубастой пещеры – и можно отправляться, – задумчиво проговорил Партрунакс, углубившись в чтение фолианта.

Одавинг из-под полуприкрытых век наблюдал за тонкими, изящными, как у какого-нибудь мага, пальцами учителя, и терялся в собственных мыслях, совершенно забывая, к чему всё остальное?

– Представь только, – заговорил Партрунакс, выводя Одавинга из оцепенения, – на деньги, что мы выручим от продажи этой реликвии, мы сможем приобрести целое поместье. Мы станем основателями нового клана, – с заразительной надеждой сказал старый дракон.

– Обязательно, – воодушевлённо ответил Одавинг, – я всем тебе помогу, учитель.

– Не мне – всем нам, – ответил с улыбкой Древнейший, – всем нам!

@темы: Humor, Slash, Фанфик в работе, Romance, Angst, PG-13, Фанфикшен