Заявка №5

[Muggy]

1. Дьякон.
2. Любой рейтинг
3. Уставший путешественник во времени, который уже ничего не может исправить.
4. Пожалуйста, без откровенного стеба над заявкой.

@темы: Фик-фест, Fallout 4

---

Заявка №4

[Muggy]

1. Ник Валентайн.
2. Любой рейтинг
3. Ник оказывается насильно перенесен в тело синта третьего поколения.
4. А+ Никаких хэппи-эндов

@темы: Фик-фест, Fallout 4

---

Заявка №3

[Muggy]

1. Ник Валентайн/Элли
2. Любой
3. "Я боюсь, что однажды ты не вернешься с очередного задания и в этот раз тебя будет некому спасти"
4. Ангстоты бы

@темы: Фик-фест, Fallout 4

---

Заявка №2

[Muggy]

1. Артур Мэксон, фоном Выжившая/паладин Дэнс.
2. Любой
3. "The only reason you're still alive, is because of her". Ангст, юст, неизлечимое ffffuuuuuu на лице.

@темы: Фик-фест, Fallout 4

---

Заявка №1

[Muggy]

1. Дьякон.
2. Любой рейтинг.
3. "Я сражаюсь с Институтом". "Я на стороне "Подземки"". "А еще я мастерски вру".

@темы: Фик-фест, Fallout 4

---

3-й Fallout-фест. Приём заявок.

[Muggy]

Ограничение: 20 заявок.
К участию принимаются заявки только по Fallout 4.

Правила феста

Правила феста:
• Одну и ту же заявку могут выполнять сразу несколько авторов.
• Минимальный порог размера фанфика - 50 слов. Максимальный - не ограничен.
• Уважение к русскому языку. Фанфики с чрезмерным количеством грамматических и синтаксических ошибок будут удаляться.
• Администрация оставляет за собой право не допустить ту или иную заявку без объяснения причин.

Оформление заявок:
• В день старта создается пост для набора заявок. Как только набирается нужное число заявок, комментарии к посту закрываются.
• Администрация создает общий пост с выполненными и невыполненными заявками и отдельный пост для каждой заявки.
• Оставляя заявку, попытайтесь трезво оценивать реальность ее исполнения.
• При возникновении любых вопросов обращайтесь к модераторам сообщества.

Форма подачи заявок:
Чтобы оставить заявку на фик-фест, необходимо анонимно или под своим логином оставить комментарий к посту для набора заявок в виде:
1. Персонажи, пейринги
2. Рейтинг
3. Приблизительный сюжет или ключевые моменты фанфика: ситуацию, ключ-фразу, особую ситуацию и т.д.
4. Особые условия или пожелания: не юмор, не слэш, не гуро и т.д.

Выполнение заявок:
• Заявки могут исполняться анонимно. Автор может раскрыться по просьбе заказчика и читателей или по собственному желанию.
• Все примечания автора, предупреждения пишутся оффтопом перед текстом исполнения.
• Если вы выкладываете фик частями в разное время, обязательно указывайте номер части.

Логин и пароль для анонимных заявок:
Логин: BFC
Пароль: anonymous

@темы: Организационное, Фик-фест, Fallout 4

---

3-й Fallout-фест

[Muggy]

Приём заявок на 3-й фик-фест по Fallout будет открыт завтра, в понедельник 11-го января, в 21.00 по Москве.
К участию принимаются заявки только по Fallout 4.

@темы: Организационное, Фик-фест, Fallout 4

---

"Друзья", Скайрим, джен, мини

[Levian]

Название: Друзья
Автор:  Levian
Бета: пока бетится
Фэндом: TES: Skyrim
Персонажи: наёмник Стенвар, м!герой (Довакин или нет — на усмотрение читателя, на сюжет никак не влияет)
Рейтинг: PG-13
Тип: джен
Размер: мини
Жанр: драма, дженерал, POV
Саммари: История о том, что настоящую дружбу не купишь.
Примечание: рейтинг PG-13 проставлен за проскакивающие недетские темы и для подстраховки, но по авторскому мнению этот текст по рейтингу гораздо ближе к PG. часть восьмая из цикла "Point of view" (некоторые части цикла можно найти здесь, но между собой они никак не связаны).
Предупреждение: автор не исключает элемента сюжетной внезапности в любом из своих текстов и зачастую намеренно его туда вводит; и этот текст не исключение.

Мало кто из тех, кто хочет купить наёмничьи услуги, догадывается, что в часы безделья мы ссоримся друг с другом хуже шлюх, и точно так же готовы выцарапать друг другу глаза из-за «тёпленького» клиента. Особенно если на дворе весенняя распутица, когда даже трусливый некромант не полезет топиться в грязи ради лежалых трупов. Мёртвый сезон для наёмника: накопления тают, трактирщики отказываются отпускать в долг, а в голову лезут мерзкие мыслишки о том, на что ты растратил свою жизнь, и собственная рожа становится ненавистнее соседской. Я знал парня, который зарезался в начале Первого зерна, перед тем облаяв подавальщицу за вялую морковку в супе. А ведь в своё время он был таким весельчаком, что весь Виндхельм собирался послушать, как он поёт про тролля и жрицу Дибеллы.
Я резать себе глотку не собирался, а подумывал уйти на покой, обзавестись фермой, а то и лавкой, может быть, семьёй. Всё лучше, когда постель тебе греет кто-то, кто спит с тобой не за деньги, да и в детишках люди, должно быть, находят что-то кроме надоедливых маленьких засранцев. Однако серокожие скупили все самые дешёвые окрестные земли, а на что-то большее мне попросту не хватало денег.
Имперец-лавочник из Ривервуда, где я был проездом в начале зимы, обмолвился, что подумывает через год-два перебираться в Маркарт, там-де потеплее. Серебра там побольше, хотелось мне сказать, но я бросил взгляд на его красотку-сестрицу и смолчал. У него был отличный добротный дом, и сам Ривервуд мне нравился. По другую сторону деревеньки шум реки днём смешивался с шумом лесопилки, из таверны тянуло запахом жареного мяса, парнишка с лютней бодро голосил про Рагнара Рыжего, и всё вместе это странным образом успокаивало.
Не Совнгард, нет. Но я видел достаточно битв, чтобы понять, что в Совнгард меня не тянет.
Понимал я, впрочем, и что имперец запросит за свою лавку не меньше моего годового заработка. Деньги копить я никогда не умел, а с нынешней войной в наёмники подались все, кому не лень, и многие продавали свои услуги за сущие гроши, точь-в-точь те же отчаявшиеся шлюхи. Иногда обчищенные до последней нитки трупы тех, кто позарился на почти даровую охрану, стража находила прямо возле городских ворот.
Когда в «Очаг и Свечу» вошёл очередной путник, поначалу никто не обратил на него внимания, только раздались раздражённые голоса, когда он откинул капюшон, показывая заострённые уши, алые глаза и серую кожу.
Он окинул таверну долгим взглядом, однако интересовали его явно не свободные столы и девчонки-подавальщицы. Напротив, он явно выискивал тех, кто знает, с какой стороны браться за клинок, и зачем нужен посох.
Данмерка Дженасса, наёмница из вайтранских, заухмылялась, явно не сомневаясь, что удача нынче на её стороне. Ей бы, конечно, не помешало: позапрошлый наниматель ухитрился расшибиться до полусмерти, навернувшись с лестницы в какой-то якобы волшебной кузнице, и Дженассе пришлось на себе волочь его до Вайтрана, потому что у несостоявшегося исследователя хватило разума разболтать всем друзьям, с кого спросить, если он пропадёт без вести. А последний и вовсе испарился, наказав ей ждать в Рифтене. Дженасса проторчала там неделю и теперь почти без гроша в кармане, злая, как бешеный злокрыс, возвращалась в Вайтран.
Однако данмер прошёл мимо неё, как и мимо смуглого, бритого наголо редгардского мага, и братьев-босмеров, которые работали только в паре, но за свои услуги брали всего лишь в полтора раза больше, чем запрашивал обычно один наёмник. Остановился он напротив моего стола, но я уже успел оценить и его молодость, и потрёпанный плащ, и видавшие виды сапоги.
— Лловас, — негромко представился он.
— Стенвар.
— Что ты умеешь, Стенвар?
— Видишь девку возле трактирщика?
Данмер обернулся, нашёл взглядом хохочущую и вовсю трясущую сиськами Сусанну, и недоуменно кивнул.
— Иди и спроси у неё, что она умеет. А если тебе нужны услуги лучшего наёмника в Скайриме, спрошу я: у тебя есть, чем заплатить? Если нет, лучше потрать свои гроши на шлюху.
Вместо ответа он положил на стол набитый кошель; мягко, но монеты внутри всё равно звякнули.
Так началось наше сотрудничество.
При первом рассмотрении он показался мне немногословным и угрюмым типом; данмеры, впрочем, даже к своим сородичам не питают особой любви, что уж говорить о нордах, которых они привыкли винить во всех своих бедах. Не ожидал другого я и от своего нанимателя.
Первые дней двадцать мы почти и не разговаривали. Парень явно сам работал на кого-то, не то на Винтерхолдскую коллегию, не то на учёного-одиночку, потому что мы топали от одного богами забытого подземелья к другому, где мой наниматель, сверяясь со списком, собирал причудливые обломки жёлтого металла или отскребал со стен светящиеся грибы. Где-то раз в неделю он набивал сумки всем собранным и уходил на сутки. Чахлая флегматичная лошадка печально кряхтела под ношей, и Лловас не ехал верхом, а вел её под уздцы, но моей помощи никогда не просил и всегда велел дожидаться его в таверне. Должно быть, боялся, что я переманю у него нанимателя.
В бою он был далеко не плох и, к моему удивлению, совсем не пользовался магией. В вину ему можно было поставить только излишнюю торопливость: там, где иные выждали бы, он пёр напролом, как мамонт, который по тупости воображает, что бессмертен. Как-то раз в руинах Мзинчалефта вместо того, чтобы спуститься по наклонной каменной плите осторожно, держась за тёплые двемерские трубы, Лловас шустро направился вперёд, будто по брусчатке перед Синим дворцом прогуливался.
Разумеется, на втором же шаге он поскользнулся, упал и покатился вниз. Скрипнула нажимная плита, в тон ей отозвался скрежет сработавшей ловушки. Плюхнувшийся на задницу Лловас ошалело хлопал глазами. Я еле успел подскочить и за плащ выдернуть его из-под лезвий.
— Ты мне жизнь спас, — ошеломлённо выдохнул Лловас.
— Затем и нанят.
В ответ он растерянно, по-мальчишески, улыбнулся:
— Спасибо.
Прихрамывая, он двинулся дальше, вглубь развалин. Нагнал я его быстро, он вздрогнул, полуобернулся, но, сообразив, выдохнул и явно расслабился. Больше он старался от меня не отходить.
Вечером, на привале, он неожиданно заговорил, глядя, впрочем, не на меня и даже не на пламя костра, а мимо, в тревожную весеннюю тьму.
— Ну и глупо я сегодня попался, да?
— Видал я и глупее.
— Я ведь недавно во всём этом, — признался он со вздохом. — Приехал сюда с дырой в кармане, да и сейчас не очень…
— Те, у кого и впрямь дела не очень, наёмникам не платят. — Прозвучало не слишком-то дружелюбно, и я с трудом растянул в улыбке отвыкшие обветренные губы.
— Твою плату не задерживал и впредь не собираюсь, не волнуйся.
— Вообще-то я о том, что тебе позавидовать можно. Не так уж и много людей могут себе позволить наёмную охрану. Хотя ты вроде и сам можешь о себе позаботиться.
У него чуть заметно дёрнулась верхняя губа, если бы не свет от костра, позолотивший его надменное серокожее лицо, я бы и не заметил.
— Да уж, пришлось научиться. Хотя, знаешь, может, по мне и не скажешь, но я просто… не люблю путешествовать один.
— Чтобы кто-нибудь взвалил тебя на плечо и отнёс к родным, если случится опять под ноги не глянуть?
Он покачал головой.
— Если что случится, можешь не надрываться зря. Тащить меня не к кому. Друзей у меня нет, а семья… — он осёкся. — А у тебя?
— Копить деньги мне не для кого, кроме себя, если ты об этом.
Лловас потянулся за палкой и поворошил угли в костре. Повисло молчание, но на сей раз первым нарушил его я:
— Давно хотел спросить… Почему ты нанял норда, а не сородича?
Он посмотрел на меня как будто даже с удивлением. Красные глаза заметно расширились и вспыхнули, что те угольки, и после секундной паузы он в голос рассмеялся:
— Ни один данмер в жизни не унесёт столько, сколько норд.
К исходу Последнего зерна, когда тракты заполнились спешащими на ярмарки подводами, я неожиданно осознал, что ни с одним нанимателем ещё не работал так долго.
Мы прибились к каджитскому каравану, направляющемуся из Вайтрана в Маркарт. В недавней заварушке в лошадь Лловаса попало три стрелы, и она решила, что пришло время навестить предков в лошадином Совнгарде. Моя же кобыла не пожелала разделить её судьбу и умчалась прочь. Лловас ухитрился словить стрелу в лодыжку: царапина, но дорожные грязь и пыль явно не шли ей на пользу, даже несмотря на то, что я почти что на себе его тащил. В конце концов сердобольная каджитка разрешила ему взгромоздиться на доверху гружёную телегу и даже угостила нас спелыми яблоками.
Я плёлся рядом с телегой и, хоть караван шёл неспешно, к середине дня начал жалеть о том, что сбежавшая лошадь унесла на себе только одну перемётную сумку, а оставшуюся пришлось тащить мне.
— Да давай её сюда уже, — хмыкнул Лловас, перегнулся через борт и, выхватив сумку у меня из рук, плюхнул её рядом с собой.
— Вот уж спасибо.
— Да не за что, — звонко рассмеялся он. Кусок яблока выскочил у него изо рта и шлёпнулся вознице на спину. Тот ничего не заметил, Лловас расхохотался ещё сильнее, и я невольно тоже заухмылялся. — Не за что. Мы же друзья.
— Только не тогда, когда ты едешь с почётом, как каджитский Грива, а я плетусь следом. — При виде его ошарашенного лица я наконец расхохотался, и дорога до Маркарта дальше пролетела почти незаметно.
К месяцу Начала морозов сумма, которую я накопил за время сотрудничества с Лловасом, почти приблизилась к той, которой, по моим прикидкам, хватило бы для покупки ривервудской лавчонки. Почти, но не совсем. Не так давно Лловас печально сообщил, что старый отшельник, немного чокнутый учёный, который и скупал у него все двемерские штуковины и чудные грибы, соизволил отдать концы, и другой стоящей работы нам всё не подворачивалось. Как-то само собой получилось, что я не собирался уходить в вольное плавание, а Лловас не торопился отказываться от моих услуг, хотя к этому времени сам так поднаторел, что легко мог бы посоперничать с любым наёмником.
Однажды мы крепко напились в Морфале, в единственной местной таверне, и не знаю, тьма ли за окнами была тому виной, или жгучее тепло мёда внутри, но я вдруг рассказал Лловасу о том, что перспектива остепениться влечёт меня всё больше и больше, а лавочка в Ривервуде уже чуть ли по ночам не снится.
Лловас слушал внимательно, как всегда, но лицо у него было такое отрешённое и пустое, что я подумал, будто с мёдом он перебрал, и то, что норду хорошо, данмеру — не очень. Тут он очнулся и хлопнул меня по плечу.
— Имперец, говоришь? Из Ривервуда? Ликан… Лукан, как его там? У него ещё сестра такая… такая… — Он красочно показал на себе, какая именно «такая» сестра у ривервудского торговца. — Да я же его знаю, и вообще-то, он мне порядочно должен за одну услугу. Как думаешь, получится у нас сбить цену?
Остаток вечера мы на всю таверну обсуждали, какой доход будет приносить лавчонка, и как лучше устроить в ней дело, и буду ли я привечать старого товарища по приключениям, когда превращусь в обрюзгшего торгаша с кучей детишек.
Конечно, буду, отвечал я. Мы же друзья.
Я не ожидал, что он вспомнит хоть что-то из этого разговора. Я и сам, признаться, не был уверен, что реально, а что мне просто приснилось. Но Лловас, как выяснилось, ничего не забыл. Наутро он сидел за одним из пустых столов с кружкой тёплого вина и задумчиво рисовал пальцем невидимые узоры на столешнице.
— Вообще-то, — начал он без обиняков, — я знаю, как можно раздобыть денег. Если получится, сбудется и твоя мечта, и моя.
— Что-то ты ни разу не рассказывал, о чём мечтаешь, — по привычке поддел я его.
— Только и думаю о том, как сделать из тебя порядочного человека, — отшутился он.
Каждая шлюха в душе мечтает выйти замуж, каждый наёмник глубоко внутри желает найти место, чтобы уйти на покой. Мой собственный маленький Совнгард: плеск воды, шум лесопилки, свечи в окнах, которые разгоняют ждущую жадную тьму.
— Выкладывай.
Он помрачнел.
— Дело жутковатое, сразу скажу. Слышал, что неподалёку от Виндхельма есть святыня Боэтии?
— Допустим.
— Второго числа Заката солнца у них будет что-то вроде празднования. То ли козу зарежут, то ли морды друг другу набьют, то ли что ещё хуже, знать не желаю, чего бы там все ни думали о нас, данмерах. У того учёного, на которого я работал, есть — теперь уже был, пожалуй, — приятель, так он кучу денег отвалит за реликвию, которая якобы появится в этот день возле святыни.
— И в чём подвох?
— Подвох в том, что реликвия на нас с неба не упадёт, благоухая розами. Боэтия, знаешь ли, не Дибелла и даже не Азура. Ей угодны воины. Там уйма чокнутых культистов, которые будут драться как бешеные саблезубы, если мы просто подойдём на расстояние выстрела. Я хорошо знаю, уж поверь. Моя мать… моя мать поклонялась Боэтии.
— Твоя мать?.. — не выдержал я. По его лицу пробежала гримаса, и руки сжались в кулаки.
— Представь себе, не всё то, что о данмерах говорят, полная чушь. Хотя нет, лучше не представляй. Я не из тех, кто веками ноет, что родители им чего-то недодали, но… — Лловас поморщился как от зубной боли, и насмешка в голосе сменилась надтреснутой хрипотцой: — Она же меня всему учила. Читать, писать. Как охотиться, как драться, как выживать. А в день пятнадцатилетия я проснулся не дома, в постели, а на жертвенном алтаре. Боэтии, видите ли, угодно, когда ей жертвуют самых близких. Последние слова моей матери, которые я запомнил… она сказала мне не волноваться. Сказала, что всё будет хорошо.
— Зря я спросил.
— Ничего. Наверное, мне надо было кому-то рассказать. Мне здорово повезло, что я смог сбежать и даже кое-чему научиться. Паре хитрых приёмов против магов, например.
Лловас замолчал, глубоко вздохнул и отхлебнул вина. Я не знал, что сказать, и просто похлопал его по плечу.
— Ладно, — грубовато сказал он. — Меня теперь в жизни никто ни на чей алтарь не положит.
— Можешь не сомневаться, я буду за тобой приглядывать.
Он прерывисто вздохнул, зажмурился, а когда вновь открыл глаза, те блестели.
— Так что скажешь насчёт дела?
Некоторое время я размышлял.
— Сколько он платит?
Лловас поднял на меня алые глаза, стрельнул взглядом по сторонам и указательным пальцем быстро начертил на столешнице несколько символов. Деньги были не просто очень хорошие — целое состояние.
— По правде сказать… — начал он. — По правде сказать, если ты не хочешь ввязываться, я пойму.
— А ты?
— Я как-то говорил, что не стремлюсь упокоиться среди праха моих предков, — нервно ухмыльнулся он.
— После всего, что с тобой случилось?
— Я… мне нужно то, что мы с этого получим, Стенвар. Больше, чем себе представить можно. Это всё для меня значит. — Подавшись вперёд, он с тревогой ждал моего ответа.
— Ну что же, я понял. Ещё по кружке и выдвигаемся?
Лицо Лловаса озарила такая счастливая улыбка, которой я прежде ни у кого не видел.
— За дружбу? — поднял я свой стакан.
— За дружбу, — вскинул он кружку, и мы чокнулись, расплескав мёд и вино по всему столу, на котором теперь будто золото с кровью смешались.

***

Никогда в жизни так грязно и жестоко не дрался. И очень надеялся, что больше не придётся. Я даже рад был, что хотя много лет прожил в Истмарке, ни разу не бывал возле святилища Боэтии. Судя по тому, что культисты напали, едва завидев нас, в одиночку я бы здесь не выжил.
Каменные ступени начинались у подножия скалы и вели ввысь, к гигантской статуе, завиваясь в причудливую спираль, к которой в какой-то момент примешались каменные кольца гигантского змеиного хвоста. На каждом витке лежало по окровавленному трупу, а то и по нескольку. Сам не знаю, как нам с Лловасом всего лишь вдвоём удалось положить такую прорву народу. Не знаю, как ему, а мне в какие-то моменты начинало казаться, что мою руку ведёт и направляет чужая воля, и несколько раз я едва не вонзил меч в доверчиво подставленную спину, которую сам же пообещал прикрывать.
Сама статуя даэдра, когда мы достигли её, странным образом стала казаться меньше. Последний труп лежал там, где его прикончила стрела Лловаса, опершись на последний хвостовой виток, прильнув головой к ледяному камню в том месте, где искусно высеченная чешуя переходила в плоть. Так дитя льнёт к матери в поисках защиты.
Я поднял с земли эбонитовый кинжал и присвистнул.
— Даже если тот парень нам не заплатит, просто продадим всё местное барахло. Клянусь, я видел даэдрические топоры, хоть представляешь, сколько нам за них отвалят? Давай, пошевеливаемся, а то как бы и правда какой даэдра не явился.
— Сейчас, сейчас, — пробормотал Лловас, копаясь в рюкзаке и не поднимая взгляда. — Один меня, кажется, всё-таки задел. Не посмотришь пока, что это там светится?
Возле статуи стоял столб, которого я поначалу не заметил. Но сейчас он засиял тревожным светом, то разгорающимся, то стихающим, и во внезапно нахлынувшей тьме особенно притягивал взгляд. Если это и есть та самая реликвия, то как, Обливион побери, нам тащить её в город?
«А может, не тащить? — мелькнуло в голове. — А почему я вообще должен делиться? Я убил больше людей, чем он, так с чего бы…»
— Стенвар? — окликнул Лловас. Неподдельное беспокойство в его голосе меня разом отрезвило. О чём я, чтоб его, только что думал? Предать друга — и ради чего?
— Да почти всё уже, — отозвался я и, точно зная, что теперь никакие злые чары на меня не подействуют, коснулся реликвии.
Я ошибся. Неведомая сила притянула меня к столбу и держала крепче любой верёвки.
Я задёргался, но сделать, конечно, ничего не мог. Лловас отбросил сумку, подошёл ближе к столбу и поднял выпавший у меня из руки эбонитовый кинжал, тот самый, что лежал возле тела культистки.
— Ну… — протянул он. — На этот раз точно всё получится. Мне ведь уже не пятнадцать лет.
— Помоги… — только и мог прохрипеть я.
— Пожалуйста, не волнуйся, — сказал он. — С тобой всё будет хорошо. Мы же друзья.
С этими словами он привстал на цыпочки и нежно, как мать — ребёнка, поцеловал меня в лоб.
Когда он ударил, у крови во рту был вкус мёда и вина.

@темы: Drama, TES V, Фанфик закончен, POV, Gen, PG, PG-13, Фанфикшен

---

Фест по Fallout 4

[St_Anita]

Ребят, кто-нибудь хочет фест по Fallout 4?

Вопрос: Быть или не быть?

1. Быть, и чем быстрее, тем лучше!		32	(59.26%)
2. Нет, не быть!		3	(5.56%)
3. Попозже, когда досажаю тыквы и тошку!		19	(35.19%)
Всего:		54

@темы: Fallout, Организационное, Фик-фест, Обсуждения

---

Джазби

[Хвостик Ри]

Название: Джазби
Автор:  Хвостик Ри
Категория: The Elder Scrolls V: Skyrim
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: Аргонианин\Каджитка
Жанр: Hurt/comfort, Romance, Vignette, Het
Аннотация: Одинокий аргонианин-алхимик Джазби, проживал свою спокойную одинокую жизнь у подножия горы во владениях Рифт. Собирая травы летом, он наткнулся на потерянный кинжал, а вечером к нему заявляется владелец кинжала - полуживая каджитка по имени Китнис, которая была поражена неизвестной ему болезнью. В процессе ухаживаний за больной у ящера просыпаются чувства к юной каджитке, но его терзают сомнения: возможен ли подобный союз между совершенно разными расами?..
От автора: Публикация на других ресурсах: только с разрешения автора и указанием ссылки.
Статус: Закончен

Hа территории владения Рифт находился небольшой домик, у самого подножия гор, и жил там простой алхимик, аргонианин по имени Джазби. Каждый день его был похож на другой как две капли воды: утренний завтрак, дорога на Рифтенский базар, продажи зелий и ингредиентов в течение всего дня, закупка продуктами и дорога домой, после чего следует ужин и сон. По выходным он ходил и собирал травы там, где найдет, или скупал их у других алхимиков, если не было времени или сил идти далеко. В свободное время от всей этой суеты он варил и изготавливал зелья на продажу.
Он уже не молод, но еще и не стар и полон сил. Его прошлое не было известно никому, кроме него самого, единственное, что можно о нем сказать - он сирота, подобранный когда-то алхимиком, жившим в этом доме, и единственный его наследник, оставшийся в живых. Сам Джазби давно задумывался о том, что пора бы ему найти себе жену и завести детей, ведь некому присматривать за домом в его отсутствие, некому было бы передать свои знания и наследовать этот дом. Но как-то всё не сходилось, не ладилось: либо нет времени, либо нет денег на подарки. Да и сколько септимов нужно отдать за золотое кольцо с тремя идеально ограненными аметистами? Слишком дорогая традиция, даже для той понравившейся ему симпатичной аргонианки из Рифтенского порта. Но позже она вовсе отказала Джазби, устав ждать его редкие визиты; кроме того, она не хотела покидать Рифтен. Так и жил он один в своем небольшом доме, уже и не думая ни о каких отношениях.
Был самый обыкновенный день месяца Высокого солнца. Джазби собирал расцветшие растения на лугу у своего дома и складывал в наплечный мешок для новой партии заказанных у него зелий. Солнце было высоко, жара стояла почти невыносимая, насекомые одолевали его руки и затылок, а в особенности досаждали комары пролетая мимо ушёй. Его зеленая влажная чешуя блестела на солнце подобно отполированному камню, а желтые глаза, наметанные на узнавание различных трав, быстро замечали нужные листочки и цветки, необходимые для зельеварения.
Срывая очередной горноцвет, он заметил нечто блестящее в траве немного поодаль от себя. Подойдя ближе, он различил железный кинжал, наподобие того, чем он срезал траву, но гораздо более новый и с резной ручкой. Аргонианин выпрямился и огляделся: нет ли никого поблизости, кто мог бы обронить этот предмет, но никого не заметил. Джазби подобрал его и заткнул за пояс, в надежде, что владелец вернется и постучится к нему домой, чтобы спросить, не находил ли Джазби никакого кинжала поблизости.
Вечерело. Закончив собирать травы, Джазби вернулся домой, разложил их по полкам, а после высунул из-за пояса тот самый кинжал и внимательно разглядел его. "Если никто за ним не вернется в течение пары дней, оставлю его себе. Мне тогда не придется покупать новый кинжал для сбора трав, ведь этот выглядит таким острым и прочным, а мой совсем затупился".
Поужинав и распланировав завтрашний день, аргонианин было приготовился ко сну, но кто-то постучался к нему в дом. Джазби встал с постели и открыл дверь, догадываясь, что это пришли за тем самым кинжалом. Ящер уже было представил себе, каким должен быть владелец кинжала: сильным мужественным воином, умеющим обращаться с дорогим холодным оружием и не оставляющим его долгое время ржаветь без крови. Но открыв дверь, на пороге он увидел почти юную каджитку, выглядевшую настолько усталой и больной, что ящер без разговоров впустил её в дом. Стоило ей войти, она упала без сознания на пол, не успев ничего сказать.
Джазби мигом застелил свою постель и положил гостью на покрывало, проверил пульс, температуру, снял с неё броню и лук, который торчал за её спиной и положил всё у стены. Рыжеватая каджитка была охвачена какой-то сильной странной болезнью: её колотила лихорадка, её кидало то в жар то в холод, она бредила. Стоило её накрыть одеялом, у неё сильно поднималась температура, а стоило раскрыть - замерзала. Всю ночь он поил её травами и заставлял уснуть, она постоянно что-то говорила, и Джазби мог разобрать только некоторые слова: "обряд", "колдуны", "помоги"... Джазби мешал самые разные исцеляющие зелья, противоядия, настои, просидел с ней всю ночь. К утру ей стало лучше, и он позволил себе уснуть рядом с кроватью, постелив себе второе одеяло прямо на полу.
Наступил самый разгар дня, ящер проснулся и увидел, что каджитка сидит за столом и что-то увлеченно ест. Джазби встал и взглянул на неё внимательней, пытаясь определить, пришла ли она в себя или всё еще одержима непонятной болезнью. Каджитка заметила это и резко оторвалась от куска мяса, лежавшего в её тарелке. Её зеленые глаза смотрели осмысленно, и вроде бы она выглядела вполне здоровой. Аргонианин заметил, что склянок на столе, оставшихся после ночного бдения рядом с больной, не осталось, а на полках стояли уже чисто вымытые мензурки и бутылочки, готовые к работе.
- О, очнулся! Спасибо тебе, что помог! Я была просто вне себя! Вот, я застрелила пару кроликов сегодня утром, поешь. - Её голос был звонким, как у ребенка, но выглядела она вполне созревшей, хоть и совсем недавно. Она встала из-за стола и наложила из чугунного котла тушеной крольчатины в тарелку и поставила на стол. - Ты не представляешь, какой голодной я была! Просто зверски. Пришлось выйти из дома и настрелять еды, хоть и кружилась голова. А еще немного прибрала на этом столе.
Джазби присел за стол, немного ошалевший от столь быстрого исцеления, так как он промучился с ней всю ночь, а она уже выглядела здоровой и полной сил. От неё исходил сильный мускусный запах, который немного мешал ему думать.
- Как тебя зовут? - Спросил он, не притронувшись к еде.
- Ой, я не представилась, да? Меня зовут Китнис, а тебя? - Она продолжила вгрызаться в мясную кроличью кость.
- Джазби. А что с тобой такое произошло? - Всё еще не мог успокоиться ящер.
- Джазби? Прямо как виноград. - Она хихикнула, но потом погрустнела. - Я почти не помню, что со мной произошло. Я охотилась, а потом очнулась в какой-то пещере. Было темно, а потом было больно. Всему телу. Потом я снова очнулась, снова больно, какие-то голоса что-то говорили вокруг... Меня словно опоили каким-то ядом. Потом я очнулась в лесу, меня спас некий человек. Он сказал, что перерезал всех этих колдунов, не стал просить благодарности и ушел. Я пыталась искать дом и заблудилась. Я поняла, что была больна и нашла эту поляну. Я хотела набрать лечебных трав, наесться их или отнести к алхимику, чтобы исцелил. Потом у меня стала так сильно кружиться голова, было так жарко! Я ушла к лесу, чтобы найти хоть небольшой тенек, там и отключилась. Когда я проснулась, поняла, что потеряла кинжал и пошла искать его, и наткнулась на твой дом.
- Вот как... судя по симптомам, эти колдуны испытывали на тебе какой-то сильный яд. Я рад, что ты в порядке. - Аргонианин отдал ей кинжал и наконец-то мог приступить к обеду.
- Угу, - не отрываясь от еды промычала Китнис.
Китнис попросилась остаться у него на пару дней, чтобы набраться сил и отправиться искать дом. И, как оказалось, не зря. Позже выяснилось, что как бы они не старались - к вечеру ей всё равно становилось плохо. Благодаря зельям и должному уходу ящера, она уже не бредила и не теряла сознание, но по ночам жар продолжал одолевать её. Так же к вечеру усиливался кружащий голову мускусный запах, исходивший от неё, и зачастую Джазби не мог никак сосредоточиться на деле. Ей пришлось остаться у него жить намного дольше, чем она рассчитывала, а Джазби пришлось на время закрыть свою лавку в городе. Днём Китнис охотилась, чтобы добыть еды и помогала аргонианину собирать травы к зельям, вечером они вместе пытались найти рецепт зелья, который мог бы ей помочь, ночью же она сильно болела, и Джазби старался всеми силами сдерживать болезнь, утром болезнь отступала, и они могли выспаться.
Дни проходили довольно весело: Джазби помогал ей иногда разбираться в травах, смешивать их, они делились опытом и знания. В моменты прилива сил Китнис даже пыталась делать физические упражнения, но голова её сильно кружилась от этого и вскоре она оставила попытки. Ей становилось всё хуже день ото дня. Она перестала охотиться и теперь уже реже выходила из дома. Аргонианин уже ходил за травами один, ломая голову над загадкой болезни. Когда же он был дома, они рассказывали друг другу разные истории, которые слышали от бардов в разных тавернах и гостиницах, а когда эти истории кончились, она рассказали немного друг другу о себе. Как и аргонианин, Китнис тоже не знала своих родителей - они погибли во время набега на караван, когда она была еще совсем маленькой. Бандиты сжалились над ребенком и подкинули её в палатку к одному путнику, который в свою очередь отдал её охотнику. Он вырастил её, а потом она сама отправилась в путь, искать своё счастье или караван с такими же каджитами, как она, где она смогла бы жить так же, как и её сородичи. Но пока она не нашла ни того, ни другого...
- Так у тебя всё-таки нет дома? - спросил её аргонианин.
- Да. На самом деле, дома у меня нет. - Грустно ответила Китнис. - Но я вылечусь, и найду этот дом. Но сначала я отблагодарю тебя за помощь. Когда... Если я вылечусь, я научу тебя охотиться. Это всё, что я могу для тебя сделать.
Аргониана тронули её слова.
Однажды ночью, когда Китнис схватил очередной приступ болезни, Аргонианин вновь почувствовал тот сильный мускусный запах, исходивший от её тела. Ему казалось, что он уже привык к нему, и ему даже понравился этот аромат. Но в тот день он был особенно сильный. Он взглянул ей в глаза: они были такими глубоко-зелеными, как весенняя трава, и такими отчаянно грустными из-за болей в животе и одолевавшего её жара, такими зовущими... Он посмотрел на её влажный нос, он слушал её неровное дыхание, и что-то пробудилось в нём.
Джазби еще не понял что это, но его влекло к этой каджитке, ему хотелось сделать что-то большее, чем просто ухаживать за ней во время болезни. На время он потерял контроль и погладил её по щеке. Ему понравилось ощущать её шерсть на своих ладонях, он опустил руку чуть ниже, проведя от щеки до шеи... Поймав себя на этом, ему резко стало стыдно и он отдернул руку, и хотел было встать и как ни в чем не бывало, смочить тряпку в воде, но Китнис поймала его за руку и громко прошептала "Джазби!". Аргонианин оглянулся и увидел, что она умоляюще смотрит на него, словно просит "Сделай еще, Джазби, погладь меня еще!" Он округлил свои желтые как луна глаза, выдернул руку и отвернулся, подумав, что она в бреду.
Следующие пару дней этого не повторялось и Джазби уже начал думать, что произошедшее ему и вовсе приснилось, но из головы тот момент всё никак не уходил. "Что же всё-таки произошло? Неужели она мне нравится? Я теряю голову... Нет, не может этого быть. Она - каджит, я - аргонианин. Нельзя допустить, чтобы это повторилось, нам нельзя быть... вместе? Нет, всё же мне это приснилось. А еще надо срочно найти лекарство от этой болезни. Но не могу же я оставить её одну здесь?". Он тщательно обдумывал план, чтобы можно было выехать из дома и найти хоть одного колдуна, который мог бы знать, что это за странная лихорадка, ведь она явно магического происхождения.
Сначала он заявился в Рифтен и отыскал местную травницу. Расспросив её, он понял, что она и понятия не имеет, что бы это могло быть, но предложила зайти в храм Мары, в котором жил монах, который был весьма сведущ в магии и мог дать зацепку. Джазби сразу направился туда, сделал небольшое пожертвование для приличия и спросил того жреца. Монах ушел и вернулся с пожилой женщиной в тёмно-синем плаще. Она назвалась Анжелой и спросила, в чем его проблема. Перечислив все признаки болезни, Джазби затаил дыхание и стал ждать ответа. Ждал он довольно долго, старушка тщательно обдумывала всё сказанное. Она попросила помочь ей присесть на лавочку. Ящер подал ей руку и помог сесть. Прошло еще немного времени, и она сказала:
- Знаешь, ящер, я не знаю, как излечить эту болезнь...
Ящер ошарашено сел на лавку напротив и опустил руки. Он не мог себе представить, что её всю жизнь будут мучить эти боли, пока не убьют её. Но глубоко-глубоко внутри он был рад, что теперь она останется жить у него. Ведь никто, кроме него. не смог бы так ухаживать за ней и избавлять её от боли, как он.
- Кроме как, - старуха подняла голову, - тебе придется рискнуть своей жизнью.
Джазби резко поднял голову и внимательно и встревожено взглянул в черные глаза старухи.
- Что это значит?
- Тебе придется войти в ту пещеру, где её мучили, и искать противоядие там. Или найти яд, и на его основе изготовить противоядие. Отправляйся один или найди напарника. Но ей не стоит там быть и вспоминать те страшные муки.
Нанять напарника ему было не по карману, и утром же, расспросив Китнис о том месте, откуда она пришла, он отправился в подземелье. Он взял с собой лишь наплечный мешок с хлебом и водой, факел и тот самый кинжал: на этом настояла юная каджитка. Провожая аргонианина, она встревожено сказала ему:
- Не смей там погибать, понял? Я обещала тебе, что научу тебя охотиться, когда вылечусь.
Аргонианин нарочито спокойно, чтобы не вызывать лишней тревоги, прошипел:
- И тогда мы будем квиты.
Порыскав в лесу, он нашел расщелину у подножия горы и спустился в большую пещеру. Это стоило ему немалого труда: его сердце колотилось, как у кролика. "Я не воин! Я не маг! Я даже не охотник, я всего лишь простой алхимик! Все ингредиенты, за которыми надо лезть в пещеры и рисковать своей жизнью, я закупаю у других. Что же я делаю?" Но вспомнив, как Китнис бьется в лихорадке и агонии, он собрал всю свою смелость в кулак, зажег факел и шагнул внутрь - туда, куда не могли проникнуть солнечные лучи. Рыская в пещере, он вздрагивал и оглядывался на каждый шорох, он боялся собственной тени и старался идти как можно тише. Прошло много времени, прежде чем шаг его стал уверенней, и он перестал пугаться ударов своих собственных ботинок о каменный пол пещеры.
Обойдя немало помещений, в которых были лишь останки людей и животных, пыточные инструменты и запекшаяся кровь, он чуть не наткнулся на магическую ловушку. На полу кое-где виднелись едва заметные магические печати. Аргонианин знал, что они заменяют магам механические капканы: если неосторожно задеть печать, то убийственная магия не оставляет от несчастного путника даже горстки пепла. Встретилась даже злополучная нажимная плита, активирующая решетку с шипами и парочка растяжек. "Как же они яростно защищали это место" - подумал Джазби. В итоге он наткнулся на высокий зал, освещенный лишь несколькими свечами. Там был большой праздничный стол, много испортившейся еды и... трупы. Много трупов в черных балахонах, судя по всему, принадлежавших мучителям каджитки.
Пошарив по углам, он нашел потайную дверь и спустился в еще одно помещение, ничем не освещенное. Там был стол с кандалами, полка с зельями и алхимический стол. "Наконец-то! Всё что мне нужно должно быть где-то здесь." Аргонианин сгрузил в сумку всё, что нашел в этой комнате: склянки, ингридиенты, порошки. Тщательно осмотрев и обыскав всё, он вернулся в зал и, на всякий случай, осмотрел его еще раз на наличие других проходов, но ничего не нашел. Стоило ему попытаться пройти к выходу, как он услышал шуршание в одном из тёмных углов и слабый скрип. У Джазби ёкнуло сердце: неужели это поднялся труп одного из колдунов? Пульс застучал в висках, в одной руке ящер сжимал факел, а другой он выхватил кинжал и приготовился к защите. Какое-то время он стоял так, затаив дыхание и выжидая, но ничего не произошло. Он сделал пару шагов и прислушался. Потом снова пару шагов и опять прислушался, но было тихо. "Показалось", подумал он и снова направился к выходу.
Длинный коридор вел напрямую к выходу из пещеры. По дороге Джазби внимательно оглядывал стены, на случай, если он пропустил какую-нибудь из комнат. Вдруг на полпути к выходу сзади раздался неприятный громкий скрип, что-то сильно толкнуло его в спину и сшибло с ног. Наплечная сумка пролетела немного вперед и со звоном ударилась об пол, факел упал рядом с ящером и осветил злобное крысиное лицо. Джазби вскрикнул и вскочил на ноги, не выпуская из руки кинжала. Злокрыс бросился на него с таким же скрипом, намереваясь вцепиться в морду, Джазби вовремя поднял руки, защищая глаза, и крыс напоролся на кинжал. Громкий визг злокрыса разнесся по всей пещере, и туша повалилась на землю: кинжал распорол серому хищнику нёбо и застрял там. Крыс еще дышал, дрыгал лапами и хлестал хвостом, Джазби схватился за рукоять кинжала, выдернул его и воткнул кинжал прямо в красный глаз, злокрыс дёрнулся и затих. Ящер вынул кинжал и притих, прислушиваясь: тот крысиный визг мог потревожить таких же хищников или еще кого похуже, но не услышал ни звука. Ящер быстро собрал вещи с пола и скорым шагом, всё время оглядываясь, направился к выходу.
Когда впереди замаячил уличный свет, ящер и не выдержал и сорвался на бег. Сердце стучало у него в ушах, страх надвигался с утроенной силой, ему казалось, что сзади на него надвигается невиданная тьма, хищники, кто угодно: вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох, стук ботинок по каменному полу эхом отдавался позади него. И вот долгожданный выход! Он выскочил из пещеры и на всякий случай пробежал еще немного вперед, прямо к тропинке, ведущей в город. Он, наконец, оглянулся, но позади никого не оказалось. Ящер упал на колени, зажмуренные глаза слезились от слепящего света, а, может быть, и от пережитых впечатлений, он прижимал к себе наплечный мешок со склянками, которые казались ему уже не просто противоядием, а самым настоящим сокровищем. Он чувствовал себя так, словно совершил невозможный подвиг, который ему уже вряд ли случится повторить.
Когда он пришел в себя, он заметил, что на улице уже давно вечерело, рубаха на руках была разодрана, чешуя на них исцарапана зубами злокрыса и сильно саднила. Поднявшись с колен, он поспешил к дому. Джазби бежал легким бегом, стараясь успеть прежде, чем каджитку снова охватит лихорадка. Он поймал себя на мысли, что он делает это всё ради неё, и вряд ли ради кого-нибудь еще он мог бы совершить подобный подвиг. Неужели он так сильно привязался к ней? Можно ли подобное назвать просто дружбой? Он не мог себе этого объяснить и прогнал эти мысли из головы. Только когда в поле его зрения появился его дом, он позволил себе перейти на шаг и выровнять дыхание.
Джазби постучал в дверь, Китнис открыла ему, и он устало ввалился в дом. Каджитка ахнула, увидев его грязным, усталым и с окровавленными руками. Она какое-то время не позволяла ему приступить к исследованиям, пока не заставила его помыться, переодеться и не забинтовала ему раны. Потом они вместе изучили содержимое сумки и долго возились у его алхимического стола, разгадывая те или иные свойства зелий и ингредиентов, и сделали несколько вариантов исцеляющих зелий. Когда её снова охватил жар, она пила эти жидкости одну за другой, с интервалом, позволяющим оценить результат.
Это растянулось на всю ночь, и одно из зелий даже сделало ей хуже. Она лежала на постели, её трясло, она то сворачивалась в позу эмбриона, то выпрямлялась, от неё шел сильный жар и аргонианин уже было запаниковал, но заставил её выпить следующее зелье и ей стало немного лучше. Мускусный запах её тела не давал ему нормально думать. Джазби всё сидел на полу около её кровати и молился всем богам, пока ухаживал за ней. Он даже в панике подумал, что вряд ли сможет еще кого-нибудь так полюбить, как эту каджитку и что не сможет жить нормально, если её не станет. Он собрал всю решимость и вновь протер её лицо тряпицей, смоченной в прохладной воде.
- Давай же, мы же так долго старались! Ты нужна мне, не смей умирать! Помнишь, ты обещала научить меня охотиться? - Аргонианин в отчаянии стукнул кулаком по полу. - Китнис...
Время шло, и аргонианину показалось вдруг, что ей стало лучше: дыхание выровнялось, жар почти спал, но глаза её были еще закрыты. "Ну наконец-то, она уснула..." - ящер расслабился и положил голову на кровать, зажмурившись от расслабления. Он вдруг почувствовал её ладонь на своей щеке и открыл глаза: Китнис не смотрела на него, но на ощупь гладила его по щеке, по торчащим перьям из макушки, нащупывая венки и торчащие чешуйки. "Не уходи... " - прошептала она. "Не уйду…" - ободрительно прошептал он в ответ, наслаждаясь лаской. В этот момент он не стал отталкивать её руку от себя. "Неужели это запах её болезни так действует на меня? Неужели всё, что я чувствую к ней, это из-за этого грёбаного мускусного запаха? Неужели желание, вожделение заставляет меня делать всё это ради неё?" Он отбросил эти мысли и продолжил лечение.
Только глубоко ночью, перед самым утром, самое последнее зелье, над которым они вместе провозились дольше всего еще с вечера, наконец, подействовало. Жар совсем пропал, она перестала бредить, пульс выровнялся. Все признаки болезни исчезли, не оставив ни следа, лишь усталость и желание поскорее уснуть и забыть этот кошмар.
Они проснулись почти в полдень, почти одновременно. Джазби сразу же скрутил бумагу с рецептом подействовавшего зелья в подобие свитка, перевязал нитью, подписал и убрал в специальный ларец, в котором хранил все рецепты, придуманные им самим. Они оба вздохнули с облегчением. Днём они устроили уборку: они сильно насорили, пока судорожно искали способ излечения от болезни, после чего поменяли постельное бельё, выстирали его и по очереди вымылись сами.
Джазби всё еще не позволял ей делать физические упражнения, и наказал беречь себя еще, по крайней мере, пару дней, ссылаясь на то, что ей всё еще стоит оправиться после болезни. Следующая ночь прошла спокойно и её температура почти не повысилась, и на следующий день они отпраздновали это совместным походом в город и вкусным обедом в местной таверне.
Следующие три недели прошли во взаимных обучениях ремёслам: он учил её зельеварению по вечерам, а она его - охоте по утрам. Они вместе собирали травы, он даже брал её с собой торговать зельями. В Рифтене уже привыкли видеть их вместе, и злые языки шептали про них неприятные вещи, но они оба старались не обращать на это внимания. Джазби совсем не хотелось, чтобы она уходила, но он понимал, что она всё-таки каджитка и её место в караване с такими же каджитами, как она. С того самого дня, как он всерьёз задумался об этом, он становился всё мрачнее. Вскоре Китнис заметила это, но она не хотела вмешиваться и лезть к нему с расспросами.
Однажды за ужином она сказала ему:
- Наверное, мне уже пора. На следующей неделе я собираюсь идти дальше. И ты сможешь жить как раньше: спокойно, без моих назойливых, маячащих перед твоими глазами, ушей. - Она хихикнула.
Джазби мрачно доел свой ужин, встал из-за стола и собрал посуду.
- Тогда удачи. Ты научила меня охотиться, а рецепт зелья, на всякий случай, я перепишу для тебя. - Он вышел из дома, чтобы выбросить остатки еды и вымыть тарелки. Китнис осталась грустно сидеть за столом. На свежем воздухе ему стало чуть лучше, он закончил с посудой и вернулся в дом. Молодая каджитка всё еще сидела за столом, большими грустными глазами уставившись на свои руки, лежащие на столе. Джазби поставил посуду на полку и расстелил ей постель, снова постелив себе на полу, снял обувь и приготовился лечь спать.
Китнис неожиданно спросила:
- Будь добр, прежде чем я уйду, скажи мне, почему ты всю неделю такой мрачный?
Аргонианин застыл на месте. Он не знал, что ответить ей и молчал.
- Чем я тебя разозлила?
Молчание. Джазби не мог смотреть ей в глаза.
- Может быть, я могу еще что-то для тебя сделать? - Китнис встала из-за стола и присела рядом с ним. - Ты рисковал ради меня жизнью. А я почти ничего не дала тебе взамен.
Она подвинулась, села напротив него, взяла в свои ладони его подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.
- Пожалуйста. Может быть, я смогу тебе помочь...
"Я должен ей сказать. Я должен..." Джазби резко привстал на коленях и крепко обнял её. От неожиданности она слегка вскрикнула и напряглась.
- Не уходи, Китнис! - Прохрипел он ей. - Почему бы тебе не остаться жить здесь? Мы заработаем и купим тебе отдельную кровать. Мы будем вместе охотиться и вместе торговать в Рифтене. Ты... Я так ХОЧУ чтобы ты осталась со мной.
Он отодвинулся от неё и посмотрел в её изумленные и полные нежности большие глаза.
- Я не понимал, насколько одинок был, пока не появилась ты. Я не смогу жить как прежде...
Вдруг он заметил, как она смотрит на него. Он почувствовал нечто родное и знакомое в этом взгляде. Она подвинулась к нему, погладила своими ладонями его щеки и нежно спросила:
- Ты... Ты любишь меня? - Это был не просто вопрос. Это был вопрос, содержащий всю её надежду, робость и отчаянное нежелание услышать в ответ "нет".
"Неужели..." - подумал он.
- Я... Я люблю тебя. - Еле выдавил он из себя этих три сокровенных слова, и она нежно лизнула его нос.
- Тогда зачем мне отдельная кровать? – Облегченно улыбнувшись, ответила она ему.
Все его сомнения и её страх покинули их. Они ласкали друг друга, облизывали друг другу носы и уснули обнявшись. Утром они многое сказали друг другу, высказали их общие сомнения насчет межрасовых связей, но в конце концов пришли к итогу, что им стоит на это наплевать и всё же обвенчаться. Вдвоем им было не так страшно: они вместе собрали остатки денег, пришли в храм Мары и попросили изумленного служителя храма обвенчать их тихо, без гостей и лишних свидетелей. Потом они отпраздновали это в таверне, отведав самого дорогого мёда, и долго гуляли, пока не стемнеет. Они пришли домой, разгоряченные и возбужденные собственной дерзостью и сели на постель, начав ласкать и гладить друг друга...
Аргонианин чувствовал тепло, исходящее от неё. "Всё-таки, это не тот мускусный запах так действовал на меня. Я сам желал её, её ласки и нежности, я желал и желаю, чтобы она всегда была со мной, и пойду за ней на смерть, лишь бы не расставаться с ней..." - понял он и робко попытался снять с неё броню из шкур, с которой она почти никогда не расставалась.

* * *

Она помогла ему освободить себя и её от одежды. Они оба стеснялись смотреть друг на друга, и лишь на ощупь, прикрыв глаза, ласкали друг друга и вместе прилегли на постель, обнявшись. Он чувствовал, как его взбухший от напряжения горячий орган упирается в её живот, а Китнис прижимается к нему.
- Ты разрешишь мне? - почти умоляюще спросил он. Она лишь молча кивнула и он перекинул через неё ногу и навис над ней своим тяжелым телом. Расположив свои колени между её ног. Молодая каджитка положила свои мягкие руки на его плечи, и немного поглаживала его напряженные мышцы.
Его орган уткнулся в её промежность, Китнис простонала, когда он попытался войти в неё. "Тебе больно?" - прошептал он. Она лишь ответила - "Продолжай..."
"Наверное, это всё-таки неправильно: то, что мы делаем." - подумал он вдруг. - "Ну и пусть. Пусть! Я люблю её, а она любит меня, мне больше ничего не нужно." Он стал действовать увереннее и вскоре его орган полностью погрузился в её тело. Там было так узко, влажно и горячо! "Это ведь её первый раз..." - понял он и замер, слушая её неровное дыхание. "И мой тоже..." Джазби ободряюще потерся своей щекой о её щеку, дав ей понять, что он будет предельно нежен с ней, и начал двигаться.
Она стонала и мурлыкала, он - шипел и часто дышал от наслаждения, они вместе наслаждались этими мгновениями и забыли обо всём вокруг. Пик удовольствия настиг их одновременно и по дому разнеслись стоны и рык обоих существ - аргонианина и каджитки. Джазби расслабился и лёг прямо на Китнис, немного придавив её своим телом. Он слушал её дыхание, и легкая дрожь эйфории прошла по его телу. Они гладили и по-своему целовали друг друга и радовались этому моменту, этой свободе чувств.
Вскоре, неожиданно для них обоих, желание настигло их вновь. Каджитка, осмелев, перевернулась на живот, развернулась к нему задней частью тела, прогнула спину и приподняла хвост, призывно мурлыкнув. Изумленный такой смелостью аргонианин не заставил себя ждать: он положил свои руки ей на бедра и проник в неё вновь, слушая её сладкий стон. И они вновь предались блаженному хаосу в своих головах и двигались, следуя инстинктам и наибольшему удовольствию. Эйфория первым поразила аргонианина, они вновь легли на постель, изможденные, но каджитка всё еще была охвачена желанием. Джазби хотел как-то помочь ей в этом, но его орган уже не мог вновь стать таким же твердым, ему нужно было время. Китнис вновь повернулась на спину, взяла его руку и положила на разгоряченную часть своего тела, и провела его пальцами по промежности. Он нащупал маленький бугорок чуть выше горячего лона и погладил его. По её сладострастному стону он понял, что нужно делать, и начал усердно тереть его, но она схватила его за руку и прошептала "легче...". Аргонианин послушался и нежно гладил это место, периодически лаская и щелочку, даже проникая иногда туда свои пальцами. Он боялся поцарапать её своими когтями и надеялся, что они не такие уж острые, потому что там внизу такое нежное место... Вскоре каджитку сотрясла сильная дрожь, и она простонала, выгнулась и напряглась всем телом, после чего ослаблено рухнула на постель. Аргонианин убрал руку от её промежности и лег рядом с ней, обняв и прижав её к себе. Они были счастливы...

* * *

"Боги, простите нас, если это возможно, если мы всё же виновны в нашей неправильной любви... Или вы наоборот, спасли меня от одиночества? Тогда я благодарю вас от всего сердца" - это были его последние мысли, когда он засыпал, крепко обнимая молодую каджитку и согревая её своим телом. С тех пор эта маленькая семья не знала горести большей, чем та болезнь, когда-то охватившая каджитку по имени Китнис, и аргонианин Джазби был уверен, что всё это случилось не зря и боги послали ему единственную возможность жить, не ведая больше одиночества.

© Copyright: Кассандра Девера, 2014
Свидетельство о публикации №214112500039
Дата написания: 24 день месяца Заката Солнца, 2014 год.

@темы: Hurt/comfort, Het, TES V, Фанфик закончен, Vignette, Romance, R, Фанфикшен

---

[First officer]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Leland Cinnamon]

Название: Талморский маскарад
Автор:  Leland Cinnamon
Категория: The Elder Scrolls V: Skyrim.
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: Довакин(архимаг)(м)/Эленвен
Жанр: Экшн, юмор, гет
Аннотация: Эленвен устраивает маскарад в талморском посольстве, что очень кстати вписывается в планы Довакина. Еще бы, он ведь уже успел насолить госпоже послу во время своего обучения в коллегии, так что второй раз перебегать дорогу Эленвен нужно очень осторожно.
Статус: завершен

Солнце почти скрылось где-то за горными хребтами. Алые блики еще плясали на воде, но причалы Солитьюда погрузились в сумерки. Воздух наполняли ароматы хвои, смолы, сена и конского навоза. Последний запах, пожалуй, был крепче всех остальных, и даже бриз, приносящий свежесть от залива, едва ли мог его разогнать.
Альгерт чихнул и с раздражением поджал губы. Ему не нравилась затея Дельфины, новый камзол с непривычки казался чересчур тесным и неудобным, он не любил альтмеров, и вообще желал бы провести хоть пару дней, не впутываясь ни в какие приключения. Не смотря на то, что драконья кровь давала могущество и новые возможности, тем самым, чествуя эго колдуна, он уже успел невзлюбить обязанности, которые на благородного драконогероя стремились возложить все кому не лень.
Отказываясь от кресла архимага (в коллегии не знали плакать или смеяться по этому поводу) и пускаясь в бега, или неофициальный отпуск, колдун никак не думал что это обернется для него купой неотложных, еще более жизненно важных дел, чем приведение в порядок одной и без того захудалой коллегии.
Проходя мимо куста можжевельника, Альгерт сорвал пару серых душистых ягодок и принялся нервно вертеть их в пальцах. Чем ближе была солитьюдская мельница, тем медленней шел мужчина.
Прежде чем он успел повернуть за угол, на него с радостным лаем выскочила огромная псина. От удивления колдун едва не подскочил, но прежде чем с рук бретонца сорвалась шаровая молния, а с губ - проклятья, мохнатое чудовище уже исчезло за изгородью и продолжило облаивать пришельца с безопасного расстояния. Альгерт выругался себе под нос и, поведя плечами, решительно зашагал дальше.
Не то что бы он боялся собак, но уже начал подозревать какой-то грандиозный Собачий Заговор. Будучи достаточно подозрительным человеком, Альгерт не мог не заметить, что собаки его недолюбливают, что, впрочем, было взаимно. Они всегда особенным образом приветствовали бретонца, и каждый представитель собачьего рода по своему забавлялся реакции рыжеволосого колдуна. Обернувшись на секунду, мужчина встретился взглядом с псом с мельницы и гордо фыркнув, отвернулся, как бы показывая что в курсе заговора и выше всего этого.
Женщина, облаченная в кожаную броню, сидела на валуне около мельницы и задумчиво наблюдала за колдуном (не забывая, впрочем, кидать подозрительные взгляды по сторонам). Рядом с ней на салфетке была разложена нехитрая снедь - хлеб и сыр, фляга с медом. Женщина как раз отрезала кусок сыра и хотела было положить оный в рот, но сделала это только после того как поприветствовала колдуна.
- Спасибо на добром слове. - Сдержанно отозвался мужчина. Он поводил плечами, будто пытаясь поудобней устроиться в тесной одежде.
- Моя поклажа останется у тебя, дорогуша. Сохрани ее.
У менее закаленных людей вечно кислое лицо бретонца могло бы прогнать аппетит, но Дельфина к их числу не принадлежала. Даже когда колдун кинул рядом мешок со своей поклажей, она как будто просияла, а не оскорбилась.
В этом была своя магия, и Альгерт уже начал ею проникаться. Некоторый сорт людей, узнавая о его способностях, начинал относиться к драконорожденному по-особенному... Они готовы были закрыть глаза на его недостатки, восхищаясь ореолом героя. Платой за это было именно то, что Альгерту приходилось оправдывать титул.
- ...и возвращайся с уловом.
В словах сквозила искренняя теплота и забота, но Альгерт лишь пожал плечами.
- У-угу.
Бретонец забрался в повозку и постарался удобно устроиться на деревянном сидении. Он плотней закутался в плащ и сложив руки на груди постарался отрешиться: не считать каждый ухаб, камушек и кочку, попавшие под колеса двинувшейся повозки. Ему не хотелось ни глядеть по сторонам, ни на оставшуюся позади Дельфину, которой впору было бы махать платочком вслед уезжающему.
Верхний краешек солнечного диска окончательно скрылся за горами, а мужчина все обдумывал, что заставило Эленвен рискнуть устроить бал-маскарад.

***

Альгерт ожидал лучшего. Множество народу, великолепное убранство, изысканные наряды и манеры. Однако первым же на пути мага встретился пьяница, попытавшийся напроситься на обратную дорогу к колдуну в повозку. Изобразив неопределенный жест, бретонец степенно удалился, сделав вид, что обращались не к нему. Он вообще не мог понять, по какому поводу этот человек мог попасть на эльфийский прием. Впрочем, это касалось не только пьянчуги. На свой счет бретонец тоже не обольщался. Что сделает Эленвен, увидев в своем посольстве беглого архимага, оставившего ее агентов с носом? Вышвырнет взашей? Скандал. Попросит удалиться? Аналогично. Сделает вид, что не узнала? Этот вариант казался Альгерту самым вероятным. И все равно напрашивался на скандал.
- Ваше приглашение, пожалуйста. – Холодно произнес стражник эльф. Даже в голосе такой мелкой сошки, попавшей, по меркам альтмеров, в сущую задницу мира, в голосе сквозило высокомерие и надменность. У других народов за такое отношение сразу били по морде, но Альгерт восхищался именной этой чертой менталитета эльфов. Ты можешь быть самой мелкой блохой на празднике жизни, но все, кто ниже, или круглей ушами – просто грязь. Потому перенял облюбованный принцип, только в несколько видоизмененном виде – заменив эльфов на себя.
- Даже в редгардском посольстве стражи знают гостей в лицо. - Альгерт брезгливо сморщил нос, смерив эльфа уничижительным взглядом.
- Приказ есть приказ. – Эльф слегка опешил, но не оплошал.
Игра в гляделки не мешала колдуну протянуть пригласительный лист, поставив альтмера перед выбором – выдержать чужой взгляд и пропустить наглого гостя, или сдаться и взглянуть в приглашение. Внутренне человек сгорал от любопытства, наблюдая за реакцией стража.
Эльф неохотно опустил глаза на бумажку и еще более неохотно кивнул человеку. Поджав тонкие губы, альтмер показательно равнодушно отвернулся. Колдун криво улыбнулся и с чувством выполненного долга прошел внутрь здания, на ходу натягивая на лицо приготовленную по личному заказу маску. По его собственному мнению личина лисицы как нельзя лучше подходила ему в этом эльфийском курятнике.
Внутри было как-то тихо и грустно, как на поминках императора. Даже по углам собрались натуральные заговорщики, делящие власть над трупом Его Величества. А Его Величеством в данном случае была… Альгерт внимательно оглядел зал и встретился глазами с Эленвен. Ох и хорошо же он запомнил это бесстрастное личико еще с собственной, несостоявшейся казни. Заметив нового гостя, Эленвен направилась прямиком к нему, блистая сладкой улыбкой рыбы-убийцы. Маску она не надела – держала в руках. На вид простенькая, на деле маска была сделана из бархата, расшитого золотой нитью.
Альгерт напустил на себя вежливо-учтивый вид, но гордой осанки не сменил. Правда, как ни старался, взгляд все-равно упирался где-то в район бюста высокой эльфийки.
- Доброго вечера, дорогой гость. Как чудесно увидеть новое лицо на приеме.
- Доброго вечера, – рыжий учтиво кивнул, глядя на собеседницу снизу-вверх. – Искренне надеюсь оживить ваше собрание заговорщиков.
Альгерт обаятельно усмехнулся. На мгновение бровь дипломатки взлетела вверх, но затем женщина совладала с собой.
– Неужели вам здесь не нравится? Мы достали лучшие саммерсетские вина и блюда, вы такого не попробуете в Скайриме, – женщина снисходительно улыбнулась.
Знакомый босмер за стойкой у входа только заикнулся что-то сказать Эленвен, но Альгерт опередил его. Взяв альтмерку под локоток, он не спеша пошел по залу. Несколько гостей проводила пару заинтересованными взглядами, но тут же отвернулась. Где-то в углу вяло играл небольшой оркестрик, разбавляя унылую атмосферу ленивыми переливами флейт и треньканьем лютни.
– Увы, еда и напитки – это не все, что можно предложить гостям, – наконец произнес Альгерт, отвечая на удивленный взгляд альтмерки. – Пожалуй, все, что здесь может быть интересного, так это ваша чарующая персона. Вы специально выбрали образ коруса?
И совершенно доверительным тоном добавил:
– Я ценю оригинальность.
Эленвен натянуто улыбнулась.
– Боюсь вас разочаровать, но это официальная форма талморского юстициара.
– Как жаль… Видимо все ваши альтмеры подсмотрели идею для карнавала друг у друга. Скучно, право слово.
На мгновение взгляды скрестились как мечи, но тут же разошлись.
- Я все еще не услышала имени своего… званого гостя, – произнесла альтмерка.
- Странно, Эленвен, мне казалось, что мы знакомы.
Альгерт взял с подноса бокал с бренди и сделал крохотный глоток, подмигивая миниатюрной служанке-босмерке. И вправду неплохо, хоть тут эльфы не пожлобились.
- Неужели, – наконец процедила сквозь улыбку Эленвен.
– Разве у вас нет досье на самых интересных людей Скайрима, госпожа посол? – Альгерт играл с огнем и это доставляло ему удовольствие. – Бьюсь об заклад, такая сильная группировка как ваша, в этом вопросе не могла оплошать так же, как в убийстве опасных магов. Или могла?
Глаза Эленвен сверкнули.
– Я боюсь, это не ваше дело, дорогой гость, и надеюсь, что ваш интерес для пребывания на приеме – не в этом. Коллегии было бы тяжело хоронить двух архимагов подряд. Приятного вечера.
Альгерт учтиво кивнул, прощаясь с Эленвен, она же отошла, даже не взглянув на него. Колдун хмыкнул, и продолжая держать бокал в руках, продолжил свою прогулку по залу. Он узнал большинство из собравшихся и теперь уже без сомнений чувствовал себя среди заговорщиков. А то, что альтмеры даже не переодели свою форму, будто подчеркивало кто тут овцы на выпасе, а кто – пастухи.
Взгляд Альегрта остановился на давнишнем пропойце, и колдун подумал, что на таком унылом сборище продажных душонок здравое решение – напиться дорогого бренди. А потом наблевать на пластинчатые сапоги какого-нибудь альтмера чтобы потом наслаждаться его перекошенной рожей.
Занятый приятными фантазиями, Альгерт сделал круг и вернулся к барной стойке.
- Что вам, сэр? – Учтиво поинтересовался босмер, и как только мимо прошла парочка знатных особ, сердито зашипел – Ты что творишь, петух неощипанный, хочешь чтоб она тебя вышвырнула с приема? Или приставила следить кого?
- Не кипятись, дружок, наслаждайся ситуацией. Коловианский бренди, пожалуйста. – Невозмутимо улыбаясь, ответил бретонец. Босмер-бармен, чьего имени колдун так и не запомнил, вздохнул, и принял обычный деловой вид, выполняя заказ.
Получив напиток, колдун во второй раз обвел внимательным взглядом всех присутствующих. Он задумчиво потер большим пальцем мех на своей маске лисицы, и усмехнулся своим мыслям. План начинал наполняться смыслом.

***

Время близилось к полуночи, а на приеме ничего не менялось. Альгерт только удивлялся, как музыканты находят в себе силы столько времени наигрывать незапоминающиеся мотивчики алинорского рондо. Один и тот же мотив, пускай и в разных вариациях и тональностях, конкретно приелся.
Колдун попробовал все хваленые Эленвен закуски, но икра и изысканная красная рыба, воздушные кремовые пирожные и фазаны, запеченные с пряностями, вместе с легкими винами не могли перевесить того отвращения, которое вызывали собравшиеся тут продажные душонки, и того хуже – их сухая трескотня о деньгах и политике. Это навевало зевоту и непреодолимое желание что-нибудь учудить, но время еще не пришло.
Эленвен перебегала от группки к группке, словно пастушья собака, но Альгерт больше не рисковал замахиваться на большее, чем просто наблюдать за текучей грацией ее движений. Он ни капли не покривил душой, сказав, что разочарован выбором ее одежды. Впрочем, наблюдение за затянутыми в кожу бедрами тоже оставляло некоторое поле для фантазий.
- Это не баба, просто дракониха, - доверительно сообщил колдуну знакомый пьянчуга в волчьей маске, сдвинутой на лоб. Он заметил предмет пристального внимания архимага. – Не дает мужчине даже в-выпить спокойно, не то что… вообще.
- Даже драконам бывает одиноко. Впрочем, можно сказать, мы все у нее в постели, - Альгерта вдруг потянуло на низменные темы. - Как по-твоему, талморцы снисходят до посещения человеческих борделей?
Надо же как-то разбавить поток политической чуши идущей прямо в острые ушки соглядатаев замерших по струнке возле каждой стенки. Редгард пьяно хохотнул.
- Что ты, друг, их честь выше этого, - он поднял на колдуна глаза, оказавшиеся на удивление чистыми.
Архимаг вдруг ощутил смутную симпатию к этому человеку, который приехал на эльфийский прием только для того, чтобы надраться.
- Странно, я видел больше эльфов мужчин, чем женщин. Думаешь, им хватает друг друга?
Колдун окинул критическим взглядом ближайшего солдата в золотом. Его лицо казалось непроницаемым, однако левая рука сжалась на рукояти меча, а губы побелели больше обычного. Альгерт сладко улыбнулся, редгард же откровенно хохотал, умудрившись расплескать на себя остатки вина из своего бокала.
- Ох, парень. У меня аж в горле пересохло. Эй, девка, неси вина!
Босмерка с подносом испуганно обернулась на крик, и с явным облегчением покинула пристававшего к ней мужика. Впрочем, подойдя, она раскаянно пролепетала:
- Простите, господин Разелан, но госпожа Эленвен велела не наливать больше.
- Ты шутишь надо мной? Ты ш-шутишь, девка? – возмутился пьяница, борясь с заплетающимся языком. Он попытался встать со скамьи, но только благодаря поддержке Альгерта уселся обратно. От редгарда так разило алкоголем, что это даже удивительно, почему он еще не дрыхнет под лавкой.
- Отвратительно, - архимаг поддержал Разелана, положив руку ему на плечо. Едва заметная алая искра проскользнула между его пальцев. Море пьяной уверенности многократно увеличится с крохотной, искусственной долей рвения. – Мы тут все гости, и с какой это стати госпожа посол распоряжается, кому и чего нельзя наливать.
- Вот именно! – поддержал редгард. Его вторая попытка встать не нашла сопротивления, но оказавшись на ногах, мужчина пошатнулся, и неудачно оперся о рядом стоящую тумбу, уронил на пол расписную фарфоровую вазу. Вразумлять пьяного борца за справедливость осталось маленькой служанке, а потом и Эленвен, призванной его возмущенным драконьим ревом. И конечно же, ее страже.
- Быстро, уходим, - шепнул архимаг, в мгновение ока оказавшись у барной стойки. Босмер, напряженно следивший за происходящим, отрывисто кивнул и метнулся в дверь за спиной.
За ней оказался короткий коридор, из-за дальней двери которого доносились приятные запахи. Толстая дверь начисто отрезала звуки перебранки. В голове колдуна перевернулись воображаемые песочные часы.
- Пока все хорошо, - несколько удивленно, и очень взволнованно произнес босмер. – Я проведу тебя через кухню, дальше сам. Главное, молчи.
Колдун и не имел никакого желания болтать. Пока босмер препирался с хаджиткой, он прошмыгнул в заднюю дверь кухни и застыл, не решаясь выйти за угол.
- Я закрою дверь, чтобы никто ничего не заподозрил, - бармен кивнул, уже почти захлопнув ее. – Осторожней там.
И путь назад для Альгерта закрылся.
Бретонец был готов к заданию. Он не нуждался ни в чем, кроме своего умения, однако все, чего бы он хотел – это оставить где-то свой сковывающий движения камзол и маску. Чутко прислушиваясь, он скользнул за угол и оказался в просторной, но явно редко используемой комнате. Из-за приоткрытой двери доносились едкие альтмерские голоса, потому колдун постарался идти как можно тише.
- Видел утром отряд магов? Это что, новые миротворцы Посланника?
На столе лежал сверток подозрительно знакомой черной ткани. Развернув его, Альгерт обнаружил плащ талморского юстициара.
- Нет, высокие маги прямо из Алинора. Кажется, Сама наконец забеспокоилась из-за драконов.
- Если они будут защищать нас от драконов, тем лучше. Пускай сначала сожрут магов, а тогда мы что-нибудь придумаем.
По плечам плащ сидел хорошо, разве что подол, рассчитанный на более высокую особу, на архимаге подметал пол, а рукава пузырились. Альгерт скривился – вначале слишком тесный костюм, а теперь мешковатый, да еще и один сапог отчего-то стал слишком свободным. Но для того чтобы быстро тут прошвырнуться, этого должно хватить.
- Ха, хорошо бы этих заносчивых ублюдков ткнули носом в грязь. Они всегда смотрят на нас сверху вниз.
- Есть за что, - буркнул архимаг.
Он открыл дверь и быстрым шагом прошел к лестнице на второй этаж, даже не взглянув на стражу. Ложных иллюзий по поводу разницы роста между собой и альтмерами Альгерт не питал, но на воре и шапка горит. Эльфам хватило одного вида формы талморского мага, чтобы поперхнуться смехом и разойтись по своим делам явно поскучневшими.
В несколько скачков преодолев лестницу, архимаг застыл возле большого горшка с неизвестным кустистым растением, вперившись в широкую спину настоящего талморского юстициара, ставшего прямо посреди коридора. С Альгерта сошло семь потов, пока многократно проклятый до пятого колена эльф убрался восвояси, открыв проход.
- Ну спасибо, - буркнул архимаг, и скользнул к двери на улицу.
Поток свежего воздуха привнес ясность в мысли и выветрил из головы остатки алкоголя. Посольство обнесли надежной каменной стеной, покрывшейся льдом и снежными заносами, точно так же, как и мощеные плиты двора. За стеной заунывно выли волки. Значит, просто так эльфам не сделаешь ручкой.
Альгерт не думал, что альтмеры питают слабость к столь монументальной и грубой архитектуре. На их месте он бы тоже озлобился в этой обледенелой каменной коробке. Мужчина выглянул из-за угла здания, и тут же припал к стене.
Талморский солдат как раз решил подышать свежим воздухом, стоя прямо посреди дорожки. Альгерт готов был поспорить, что остроухий тут не один, и однозначно не в лучшем настроении для беседы. Вот и настала очередь коронного номера.
Пара пассов наполнила тело архимага легкостью, напрочь лишив материальности. Тихонько прокравшись за угол, мужчина пошел вперед, стараясь наступать только на уже протоптанные в свежем снегу следы. Оказавшись незамеченным между двух клумб, ограничивающих занесенный снегом дворик посольства, Альгерт остановился, насчитав пять человек стражи, включая магов. Серьезное подспорье, ничего не скажешь. Он задумчиво зачерпнул горсть снега, начавшего таять в руках, и скомкал его в снежок. Стал так, чтобы подгадать траекторию полета от одного юстициара к другому, и крайне сосредоточено сложив губы трубочкой, запустил снаряд прямо в голову зазевавшемуся альтмеру.
Дальше только дело техники. Пока эльфийский маг ошалело оглядывался и недоуменно таращился на товарища, архимаг как мог тихо побежал к солярию. Он решил, что навсегда запечатлеет в своем сердце перекошенную рожу талморца, в которого кинул снежком другой талморец. Он так отвлекся на свое ребячество, что чуть не влетел в эльфа, стоящего на страже прямо перед дверью в покои эмиссара.
- М-мать… - только и успел он выдавить, когда юстициар повернул голову на звук.
К счастью для Альгерта, эльф не сразу догадался опустить глаза вниз, потому сразу получил прямой удар в челюсть, а затем импульс, замутняющий сознание. Пока страж приходил в себя, пытаясь сфокусировать взгляд, Альгерт треснул его о закрытую дверь солярия. С тихим стоном остроухий сполз вниз, освобождая проход, чем архимаг не замедлил воспользоваться. Он перешагнул через бесчувственное тело и оказался в покоях Эленвен, тщательно прикрыв за собой дверь. Похоже, все произошло так быстро, что никто не заметил отсутствия одного стража, и пока никто не хотел схватить шпиона. Бретонца это несказанно радовало.
- Ну-ка, ну-ка… - прошептал он, осматриваясь.
Покои Эленвен не понравились ему так же, как и все в этом посольстве. Никакого уюта, никакого изящества. Она будто и не пыталась напомнить себе о солнечной родине, напрочь отгородившись от воспоминаний скайримской обыденностью.
Прогулочным шагом архимаг направился к столу эмиссара, бегло просмотрел бумаги сверху, заглянул в ящики. С отмычкой, простые замки на них не представляли сложности, но содержимое не представляло для него особой ценности. Первый эмиссар была достаточно умна, чтобы не держать по настоящему важные бумаги на виду. Где же могли быть досье? Альгерт подошел к полкам, просмотрел корешки книг, не без удивления обнаружив среди них одну, про приключения похотливого барда.
Откуда-то из глубины здания до ушей архимага донесся разговор о деньгах и шпионах, но он не обратил на это внимания. Сундуки, набитые барахлом, не содержали в себе ничего важного.
- Где же? – Альгерт уже начал раздражаться.
И тут он прикоснулся к знамени Саммерсета, висящему прямо на стене, и понял что за ним какая-то пустота. Отбросив ненужную ткань, мужчина увидел сейф.
Пока он ковырялся отмычкой в замке, неизвестные переговорщики упомянули что-то о допросах и Этьене. Альгерт решил, что это имя он где-то слышал, и не без иронии решил, что его путь все равно лежит в альтмерские застенки.
С большим трудом дверь сейфа открылась, и полный приятных ожиданий, Альгерт заглянул внутрь. Несколько книжиц в кожаном переплете, какие-то распоряжения… Убедившись в том, что это досье, архимаг сгреб все себе за пазуху и вернул дверь сейфа и знамя на место.
Бретонец окинул взглядом комнату, убеждаясь, что все было на своих местах, и вышел из кабинета. Путь его лежал в подземелье, но его еще надо найти. На пробу Альгерт заглянул в одну из комнат и обнаружил за ней большую спальню. Обернувшись назад, он увидел, что кто-то открывает входную дверь солярия и с исказившимся лицом вскочил в открытую комнату. Заметили, значит. Только этого не хватало. Он прижался спиной к холодным камням и досчитал до десяти, напряженно оглядываясь в поисках оружия. Как назло, ничего подходящего не нашлось.
Дверь спальни открылась, бретонец метнулся к пришельцу и с удивлением понял, что это не солдат. Заготовленное заклинание исчезло, и вместо того, чтобы ударить эльфа, архимаг крепко его схватил.
- Что здесь происходит? – ошалело осведомилась Эленвен. Она попыталась вырваться, но Альгерт держал крепко. Услышав звук накапливающейся магической силы, он припал к груди эльфийки.
- Непревзойденно, моя милая. Я так мечтал оказаться здесь, - Альгерт поймал вдохновение, хотя сердце колотилось сумасшедше. Отстранившись от эмиссара, он захлопнул за ней дверь и потянул за руку, которую она тут же отняла.
- Что здесь происходит, что вы себе позволяете? – она была настолько шокирована, что даже не спешила его убить.
- Я позволяю себе наслаждаться вашей красотой, Эленвен, и вашей властностью, - архимаг все-таки схватил руку женщины и припал к ней в жарком поцелуе.
- А по моему вы совершаете нападение на посольство с целью шпионажа и диверсии, - отчеканила она. – Стра….
Прежде чем роковой крик оборвал операцию, мужчина схватил женщину за воротник, наклоняя к себе, и впился в ее бледные губы. От эмиссара пахло кожей и смесью сладких запахов белых цветов. Как ни странно, поцелуй продлился дольше, чем мог предположить архимаг, и все получалось так складно и хорошо, что даже захотелось продолжить.
- Что вы себе позволяете?.. – уже не так уверенно повторила Эленвен.
Конечно, эмиссар не была благородной и невинной девушкой, ни чтобы отвесить ему пощечину, ни чтобы кинуться в его объятия, но интерес промелькнул в ее миндалевидных глазах, и это добрый знак.
- Вы сводите меня с ума своей строгостью, Эленвен, такого не встретишь у скайримских простушек.
Он привлек женщину к себе, схватив ее за руки, развернул, словно ведя в танце, и легко толкнул на кровать.
- Вы не знаете каких трудов мне стоило попасть сюда, в святую святых… - проворковал он, расправляясь с застежками на ее плаще.
- Неужели? Вас не смущает, что после этого вы станете первой мишенью моих агентов? – теперь ее лицо выражало откровенный интерес, а щеки после пары поцелуев в шею, порозовели. Альгерт подумал, что оглушить ее подсвечником было бы слишком жестоко, потому просто распахнул плащ, добираясь до рубахи.
- Разве вы их еще не посылали за мной? – архимаг одарил женщину полуулыбкой, и тут он наконец догадался.
- Поверьте, это не все на что я способна, - Эленвен содрала с мужчины краденый плащ талморца, и теперь оба они остались в штанах и рубашках. Эта игра обещала быть интересной, жаль только песок во внутренних часах все еще сыпался.
- А вы уверены, что хорошо знакомы с моими?
Пояс оказался незаменимой вещью в этом деле. Долгий поцелуй, и вот уже руки первого эмиссара связаны крепким ремнем.
- Да, дорогуша, я люблю необычные способы.
- Что? – Эленвен вытаращила глаза во второй раз. Она попыталась пнуть архимага, но безуспешно. Крик застрял у нее в горле, когда бретонец положил руку на лоб альтмерки и погрузил ее в сон.
Альгерт встал с кровати, поправил рубаху и снова накинул талморский плащ. Глядя на лежащую без чувств, полураздетую Эленвен со связанными руками, он даже пожалел о том, что не решился остаться тут подольше. Он даже не ожидал, что первый эмиссар окажется такой доверчивой. Ее лицо потеряло свои склочные черты и казалось куда милее во сне.
- У меня в самом деле нет души, - сокрушенно покачал головой архимаг и покинул комнату.

***

Лестница в подвал в самом деле оказалась неподалеку. Альгерт планировал тихонько спуститься вниз, но ступени так скрипели, что пришлось навесить на себя сразу несколько заклинаний. Только после этого, похожий на порыв ветра, архимаг оказался в подвале, куда более уютном, чем все альтмерское посольство. Если не считать диких криков, раздающихся в застенках. Альгерт понял, что подоспел к горяченькому.
Он осторожно подошел к дверному проему и застыл рядом. Взгляд упал на обломок бедренной кости, живописно лежащей на полочке рядом. Взял в руку, взвешивая. Как-никак, самая большая кость в теле, если память не подводит. Короткий взгляд за дверь, и снова припасть к стене. Альгерт взвешивал следующие свои действия, помахивая костью. Конечно, можно было бы использовать крик, но после придется сипеть так, будто он орал весь день, а архимаг ненавидел это чувство. Магия куда приятней.
Альгерт досчитал до трех и скользнул из укрытия. Пленник альтмеров так кричал, что эмиссар, сидящий за столом, даже ничего не заметил, ровно до тех пор пока верхняя часть бедренной кости не врезалась в его висок. Удар оказался настолько сильным, что эльф упал вместе со стулом, и захлебнулся криком, когда архимаг проломил ему череп.
Из клетки выскочил второй остроухий, с глазами круглыми как плошки. Кинутую в лицо кость он встретил заготовленным заклинанием, но летящий за ней ледяной шип глубоко вошел в горло остроухого, тут же исчезнув в потоках крови.
- Изыски всегда уступают первобытной силе, - хмыкнул Альгерт.
Он обшарил тело эмиссара, а затем – сундук. Запихнув все что нужно за пазуху, мужчина наконец заглянул в клетку с пленником.
Светловолосый мужчина, северянин средних лет, некогда был в хорошей форме. Теперь его тело усеяли глубокие порезы и синяки, а половина лица опухла и посинела, не давая раскрыть один глаз. Теперь пленник был ходячей гематомой. Тем не менее, Альгерт не собирался оставлять его отдыхать, пока не пришли новые остроухие.
- Не надо… больше… - прохрипел мужчина, когда архимаг раскрыл кандалы на его руках.
- Успокойся парень, пока что тебя никто не будет пытать, - Альгерт только собрался поднять пленника на ноги, как услышал тяжелый топот талморских сапог.
- Мы знаем, что ты здесь, пес. Выйди сюда, и твой дружок не пострадает.
Альгерт чертыхнулся и выглянул сквозь прутья решетки. Ребята в золотых доспехах держали под руки связанного босмера. Бармен был так перепуган, что даже не мог ничего сказать. Позади делегации стоял знакомый юстициар из стражи солярия, с недовольной миной держащийся за голову.
- А если нет? – без особого интереса уточнил архимаг.
- Тогда сдохнешь вместе с ним!
- По правде говоря, ничего другого и не ожидал, - признался Альгерт, и отшатнулся от решетки, когда в нее врезался поток пламени.
Альтмеры уже спускаясь в подвал, грохоча доспехами. Пленник за спиной Альгерта тихо захныкал.
Как только талморцы оказались в зале, архимаг выступил из-за решетки, и легким движением руки послал в сторону врагов ряд ледяных игл, разбившихся или засевших в панцирях талморцев. Тут же, следом за иглами взлетел поток пламени. Одному эльфу не повезло больше, и поймав иглу горлом, он оказался выбит из игры сразу, но первый солдат уже замахнулся на драконорожденного. К счастью, рост сыграл против эльфа. Бретонец легко поднырнул под руку атакующего, и всадил очередную иглу ему в сочленение доспехов, прямо подмышку. С воплем боли талморец упал на колени, но архимаг уже был у него за спиной, и остановив ладонь перед головой второго воина, вморозил ее в кусок льда.
За считанные секунды предсмертные хрипы затихли, и остались только тихие стоны Этьена и… только тут Альгерт вспомнил о босмере, которого притащили талморцы.
- Ты меня чуть не убил! Они бы меня убили! Я не хочу умирать!
- Прекрати вопли, дрогуша, - Альгерт быстро подошел к пособнику и сжег веревки, которыми его связали.
- Надеюсь то, что ты сделал, будет стоить моей жизни. Они ведь теперь будут гоняться за мной до самой смерти!
- Твоя помощь была неоценима, - заверил зациклившегося парня Альгерт. – Потащи-ка этого парня.
- Меня зовут Малборн, - босмер поглядел на него с возмущением, но архимагу было не до того.
- Люк… - выдохнул Этьен. – Мертвых сбрасывают…
Бретонец как раз рассматривал его. Когда Альгерт поднял крышку, сверху снова раздался шум.
- Этот скамп здесь, - раздался холодный как северный ледник, голос Эленвен.
- Бегом, бегом, бегом, - последняя песчинка в воображаемых часах упала на дно. Что может быть хуже, чем женщина, жаждущая крови? Этьен стонал, босмер кряхтел, Альгерт же подгонял пленников. Ему пришлось пригнуться, чтобы избежать прямого попадания ледяного шипа в голову.
- Взять его! – приказала Эленвен. Эльфам и не нужны были указы – они уже бежали к бретонцу с мечами наголо.
Альгерт присел на корточки, оперся руками о края люка, на заднем плане слыша треск рвущегося сапога. Вычурность снова уступила, на этот раз крепкой надежности его повседневных походных сапог.
- Дагон вас забери, - ругнулся Альгерт, и нырнул в люк, захлопывая его за собой. В два прыжка он оказался на земле, едва не упав на голову спутникам.
- Шевелись, эльф, - прикрикнул Альгерт, подхватывая Этьена под вторую руку, и пошел вперед, ощущая, как ботинок мотается на ноге. Сверху раздались крики эльфов.
И наконец, как апогей мелодии, финал пьесы, впереди показался обрыв. Архимаг раздраженно выдохнул, выглядывая за край обрыва – не так уж высоко, можно спуститься.
- Прыгайте, дети мои, и да пребудет с вами милосердие богов, - архимаг ехидно осенил пленников знаком девяти, и подтолкнул их к краю, а сам обернулся к врагам. Талморцы высыпали на площадку из прохода, окружая архимага полукругом, а позади него, с воплями по камням спускались освобожденные.
- Я буду пытать тебя сама, - мрачно пообещала Эленвен, выступая вперед.
- В другой раз, дорогуша, - Альгерт сверкнул извиняющейся улыбкой. И отступив назад, поскользнулся на камне, кубарем покатившись вниз. В какой-то момент он ярко представил себе, как его шея ломается при столкновении с камнями. Но вместе этого мужчина упал на что-то мягкое, теплое и шерстяное.
- ААРРРГХ! - заревело оно, скидывая с себя колдуна. Краем глаза он заметил застывших на выходе из пещеры беглецов. Эльф неуверенно улыбался, одобрительно кивнул, и за какое-то мгновение драпанул прочь, волоча за собой побитого человека.
Альгерт поднял голову вверх и растерялся, не зная в который из трех глаз снежного тролля ему смотреть. Талморцы выглядывали из-за края уступа, как стая любопытных ворон.
- АУРРР! – сообщил тролль, но прежде чем он опустил свою когтистую лапищу на голову человеку, существо окутал огненный плащ, развернувшийся из рук архимага. Шерсть и плоть обуглились, и рев застыл в глотке чудовища. Когда оно завалилось вперед, Альгерт уже перекатился через голову и вскочил на ноги. Левую ступню обдало холодом, но глядеть на нее не требовалось, чтобы понять что случилось. Эленвен держала в руках его порванный сапог. Ладонь второй руки недвусмысленно провела по шее.
Альгерт отвесил шутливый поклон первому эмиссару, и не теряя достоинства, быстрым шагом направился прочь из пещеры. Безусловно, знакомство с Эленвен обещало развиться в долгие и интересные взаимоотношения.

@темы: Humor, TES V, Фанфик закончен, Action, Gen, R, Фанфикшен

---

Ее тень.

[Laora]

Название: Ее тень
Автор:  Laora
Фандом: Dishonored
Персонажи: Эмили Колдуин
Категория: джен, мельком фем
Рейтинг: R
Жанр: дарк
Размер: драббл, 333 слова
Саммари: Эмили, оглянись.

Эмили, оглянись.
Руки твои плетут венки для усопших, губы произносят приказы — для живых.
Оглянись, Эмили.
Ты поешь, идя по краю, по тонкому льду, напеваешь беззаботную песенку, и руки твои чисты — нет на них ни крови, ни метки-компаса.
Ты чиста; в городе тухлой воды, одиноких людей, чумы и сумасшедших старух; в городе, где по канализации передвигаться безопаснее, чем поверху, среди толлбоев и электрических стен; в городе, где лицемерие ничем не лучше разлагающейся смерти.
Трупы гниют; люди гниют заживо, Эмили. Их плоть проседает под руками и источает сладковатый приторный запах; на него слетаются мухи.
Можно выварить эту плоть и отделить мясо от костей, как поступают с китами; ты знаешь, что вырезают из китовой кости, Эмили?
Кости хранят память. Человеческие — тоже; ты пишешь письмо и прячешь его в бутылке. Ты плачешь и улыбаешься, и идешь дальше, Эмили, по краю, и руки твои чисты.
Аристократы скрывают признаки болезни под пудрой и масками, горожане, которым посчастливилось выжить, бегут от бандитов, плакальщиков и незваных целителей.
Девушки из «Золотой кошки» ежедневно ищут на коже следы чумы — правда, не все. Некоторые не болеют вовсе, что не мешает им передавать болезнь клиентам; вот, две из них слились в страстном поцелуе, языки переплелись, руки изучают полуобнаженное тело товарки, пальцы одной скользят в промежности другой, — они заразили людей больше, чем убил иной стражник за всю свою жизнь.
Служанки в богатых домах не распространяют болезни вместо крыс; эти убивают своими руками. Не так, как стражники — если ты присмотришься, то увидишь, кто сидит у них на плечах, Эмили. Темные маленькие тени — нерожденные дети, вытравленные плоды. У иных служанок они выглядывают из-за прически, заключая голову в подобие ореола. Вот, у этой — пять. А у этой — семь.
Если бы они видели, то могли бы соперничать по количеству выкидышей друг с другом и хвалиться.
Но ты не видишь, Эмили.
И не увидишь, знаешь, почему?
Эмили, оглянись.
Тень стоит за тобой, и тень эта огромна, она застит мир с тусклыми стенами и затхлой водой, и болезнью умирающего города.
Эта тень больше, чем город.
Если ты присмотришься, то узнаешь.
Оглянись, Эмили.

@темы: Drabble, Фанфик закончен, Darkfic, Dishonored, Femmeslash, Gen, R, Фанфикшен

---

Dishonored. Список заявок.

[Muggy]

Выполненные заявки:
18. Сесилия и лоялисты. Смерть товарищей ее глазами. Можно высокий рейтинг.NEW
8. Корво Аттано. Полгода в пыточных казематах. "Я обязательно выберусь". Еще очень хочется рейтингового раскрытия причин, по которым игра носит название "Обесчещенный"NEW
15. Чужой/Корво Аттано. Борьба за душу и разум.
12. Корво, Чужой. Корво внезапно понимает, что им кто-то управляет (Чужой или игрок, на выбор за автором). Его ощущения, может быть, попытки сбросить это управление, последствия.
13. Смерть/Лорд-защитник. У Корво Аттано много личностей... и всего лишь одно тело.
10. Чужой | Корво | Эмили. АУ, Чужой дарит силы не телохранителю, а принцессе, которой теперь приходится выполнять мужскую работу.
2. Чужой/Корво Аттано. За подарки приходится платить. Рейтинг не ниже R.
1. Корво Аттано. Вариант прохождения с высоким хаосом. "И что, это вернет тебе честь?"
14. Корво Атанно/Джессамина. Юная императрица сделала глупость с риском для жизни/сбежала с бала в народ, на усмотрение автора, внезапный секс с рассерженным Корво. Исполнение 2.
7. Обесчещенный и компания. Топ-десять самых невоятных мест, в которых доблестные стражники ухитрились обнаружить лорда-протектора. Исполнение 2.
20. Корво | Чужой. После воцарения Эмили проблемы не заканчиваются, а следовательно сотрудничество скучающего местного дьявола и защитника императрицы продолжается, становясь почти дружеским. Описание новых приключений, А-.
9. Дауд | Корво. "Я был такой же, как ты". Рейтинг, жанр - на усмотрение исполнителя. Желательно не слеш или очень низкий рейтинг.

Невыполненные заявки:

3. Корво/Джессамина, прегейм, тайная связь. Чопорное поведение днём, бесстыдное ночью. Рейтинг - любой.
4. Корво/Эмили, постгейм. Видеть в ней отражение своей возлюбленной. Подавляемая ревность к женихам Эмели. Но не инцест.
5. Обесчещенный. АУ. Никакого мира с чумой и Чужим не существует, все это галлюцинации Обесещенного, который всерьез психически не здоров.
6. Соколов | Пьеро. О трудностях совместной работы двух гениев. G. Скандалы, интриги и вечера за бутылкой бренди.
11. Джессамина/Корво. Корво только недавно стал лордом-протектором, маленькая принцесса им командует и изводит, не слишком понимая того, что ею управляет. Возможно с вариантом, что Корво - первый мужчина Джессамины, но не обязательно.
16. Эмили и Корво. Возможно, постканон. Проснувшееся у Эмили любопытство, вопросы к Корво: "Ты ведь расскажешь мне о своих «взрослых делах»?" Мысли и воспоминания Корво на этот счет, его ответ (на усмотрение автора).
17. Корво\Самуэль. Прощание перед миссией в лодке. Самуэль внезапно обеспокоен.
19. Дауд\Корво. Рейтинг! Корво пришел за Даудом, но...

запись создана: 03.11.2012 в 22:06

@темы: Организационное, Фик-фест, Dishonored, Список заявок

---

Dishonored: высокий хаос.

[Laora]

Название: Дамский угодник
Автор:  Laora
Фандом: Dishonored
Персонажи: Корво Аттано/Вера Морэй
Категория: гет
Рейтинг: PG-13
Жанр: дарк
Размер: драббл, 420 слов
Саммари: Во тьме ее мира есть только он, тот, рядом с кем сама тьма кажется светом.

Они танцуют. Изысканные движения, утонченная музыка — и все легко.
Так легко; как во сне.
Пролить кровь, выварить плоть и жир, отделить мясо от костей, а из них вырезать амулеты — как из костей Великого Левиафана. Именно так дается его сила. Сила свыше.
Они танцуют — его руки так нежны; она не видела, но по крикам его жертв могла угадать — так же нежно, но уверенно он сжимает рукоять клинка. Ни спешки, ни ожесточения, ни лишних движений.
Оружие любит его — настолько, что невинные на первый взгляд вещи становятся для него оружием.
Он держит ее руку в своей так же бережно, как держал бы арбалет, в любой момент готовый нажать на спусковой крючок; или пистолет, или одно из этих новомодных взрывающихся устройств — столько шума... столько силы.
Возможно, именно так он сжимает чье-то трепещущее сердце.
Он не колеблется, когда ведет ее в танце, и ей кажется — все возвращается, как раньше, вот-вот император попросит ее руки, и она ответит отказом.
Она уже выбрала.
Оружие любит его; правой рукой он придерживает ее за талию, и она чувствует себя обнаженным клинком под его ладонью.
На тыльной стороне ее собственной ладони — этой ладонью она опирается на его плечо — горит метка.
Сначала она думала, что такая же метка есть у него, что он получил дар свыше, что он — как она.
Но теперь, чувствуя камею на своей груди, а его руки — на своем теле, она вспоминает.
Много лет назад, когда ее глаза видели, когда она держала спину ровно и не отделяла мясо от костей; когда ее руки добивался император, а мир был ее Абсолютом; когда дети не дразнили ее на улице, когда ее домом не были улицы чумного города, а птички не сбегались по ее зову отовсюду, чтобы забрать то, в чем она более не нуждалась; когда она звала себя Вера Морэй, а не Старая Ветошь...
Много лет назад она услышала его зов — и стала вечна.
Неважно, как называли его смотрители, неважно, кем считала его она и что за цель он теперь преследовал; Чужой с черными глазами или Корво Аттано, обесчещенный лорд-защитник — велика ли разница?
У Бездны много имен, только суть остается неизменной; она узнала его не сразу.
Он не был таким, как она. Он сделал ее такой, как он — и, если с тех пор она изменилась, он остался собой.
Смертью.
— Ты подарил мне жизнь, любовь моя, — шепчет она, позволяя обнимать себя, наслаждаясь прикосновениями уверенных рук.
Он молчит, но она угадывает улыбку на его губах; кости хрустят под их ногами, кости китов, и этот танец будет вечен.
Во тьме ее мира есть только он, тот, рядом с кем сама тьма кажется светом.

Название: Нареченная
Автор:  Laora
Фандом: Dishonored
Персонажи: Корво Аттано/Джессамина Колдуин, намек на Корво Аттано/леди Бойл
Категория: гет
Рейтинг: PG
Жанр: повседневность
Размер: драббл, 252 слова
Саммари: Если он и поведет кого под венец, это будет не Джессамина, а одна из леди Бойл.

Слова Джессамины тяжелее толщ воды Ренхевена, глубже, чем океан; слова Джессамины невесомее налетевшего бриза, который позволяет расправить крылья.
Нет никого ближе Джессамины — и никого дальше, она — смысл, о котором не следует знать посторонним, ради которого стоит жить.
Его и Джессамину объединяет немало секретов, и только Эмили — связывающая ниточка, которую нет нужды скрывать. В конце концов, Корво обязан приглядывать за Эмили как лорд-защитник.
Возможно, когда Эмили взойдет на престол, им с Джессаминой больше не придется таиться. Связывающие их нити окрепнут, перестанут быть невидимыми, и никто более не станет считать его прихотью императрицы или угрозой, и перестанут улыбаться плохо знакомые леди — Вейверли Бойл, Лидия Бойл, Эсма Бойл, что им до его смысла?
Кратковременная связь похожа на оскорбление, на добровольный отказ от собственной ценности; он не может понять, как это — отказаться от верности.
Вейверли Бойл смеется, а потом, вскоре, плачет; Лидия Бойл молчит и не доверяет, мастерски играя на клавесине; Эсма Бойл охотно подставляется чужим рукам и скрывает потом следы чужих зубов на собственной коже.
Корво не задумывается, откуда знает об этом и почему иногда собственные глаза кажутся ему черными, если смотреть в зеркало.
Тем участком сознания, который он предпочитает игнорировать, когда дело доходит до Джессамины; тем самым, которым чувствует, как наносить и отражать удары, а когда следует скрыться, — этой частью себя Корво знает: ни один из их с Джессаминой секретов не будет раскрыт, даже когда ее не станет.
Если он и поведет кого под венец, это будет не Джессамина, а одна из леди Бойл — та, для кого он сам станет смыслом, вечным женихом.
Смертью.

Название: Гувернантка
Автор:  Laora
Фандом: Dishonored
Персонажи: Каллиста Карноу, Эмили Колдуин; Корво Аттано/

спойлер

Джефф Карноу
Категория: джен; намеки на гет и слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: повседневность, хоррор
Размер: драббл, 637 слов
Примечание: постканон
Саммари: Ей хочется схватить Эмили и увезти ее так далеко, как только можно, туда, где нет Корво Аттано и его сумасшествия.

Сегодня императрица Эмили злится.
Каллиста находит ее в укромном уголке; это раннее утро, и Эмили, покачивая ногой, читает книгу.
Делает вид, что читает. За год, который Каллиста состоит при императрице гувернанткой, она научилась распознавать настроения Эмили.
— Плохие сны, госпожа? — Каллиста учтиво кивает, приветствуя воспитанницу; при ее появлении Эмили поднимает глаза.
Императрица удивлена. Это приятное удивление, и Каллиста приподнимает брови: странно, очень странно. Что необычного в том, чтобы встретить во дворце собственную гувернантку?
Должно быть, немой вопрос отражается у Каллисты на лице, а Эмили доверяет ей достаточно после пережитого вместе, потому что императрица отвечает:
— Я думала, ты с ним.
— С кем? — Не стоило спрашивать, это нарушение этикета. Следует вернуться к снам Эмили; синяки под глазами — верный признак того, что императрица мало спала, а значит, она не сможет сосредоточиться на предстоящих уроках. Нужно узнать, в чем дело. В последнее время такое происходит все чаще; наверняка есть травы, улучшающие сон. Если поговорить с императрицей...
Можно, конечно, поговорить и с лордом-защитником, но этого Каллиста делать не станет.
Она не доверяет Корво Аттано еще со времен «Песьей ямы» и отказывается считать его джентльменом.
После убийства императрицы Джессамины, матери Эмили, он был в глазах Каллисты не более чем псом, лишенным чести; он спас дядю Каллисты, капитана Джеффа Карноу, он спас леди Эмили и возвел ее на престол, но между этими поступками и после совершил достаточно зла.
Императрица Эмили не видит в нем зла. Каллиста хотела бы смотреть на Корво Аттано ее глазами, но не может.
— С Корво, — Эмили хмурится. — Говорят, он часто бывает у Карноу.
Это слухи, которые истинная леди обсуждать не станет; Каллиста строго смотрит на императрицу.
Против воли вспоминается паб «Песья яма», где Корво Аттано вошел к Каллисте, когда она принимала ванну, и предложил отблагодарить его за спасение капитана Карноу.
Каллиста ответила отказом; позже Корво получил свою благодарность иначе.
— Говорят... он остается у вас на ночь.
Это уже не слухи, это правда... о которой мало кто знает — Корво Аттано умеет скрываться, когда хочет, даже о нем с императрицей Джессаминой не говорили в свое время.
О том, где теперь проводит ночи Корво, знают только трое.
Уже — четверо.
Кто мог рассказать леди Эмили?
— После того, как Корво спас меня из «Золотой Кошки», мне снился человек с черными глазами, — продолжает Эмили. — Я снова вижу его во сне. Но теперь я точно знаю, кто это, — она понижает голос. — Этот человек — Корво.
И леди Эмили тоже; Каллиста сжимает зубы. Ей хочется схватить Эмили и увезти ее так далеко, как только можно, туда, где нет Корво Аттано и его сумасшествия.
Защитить Эмили — так, как не смогла защитить капитана Карноу.
По ночам Каллиста запирается у себя в комнате и пользуется берушами, чтобы не слышать разговоров своего дяди и Корво Аттано.
Хотя говорят они редко — после того, как Корво пришел в первый раз. После того, как сказал, что знает о давней связи дяди с тивианским солдатом, и потребовал благодарности.
Каллиста делает вид, будто не замечает Корво — как и положено истинной леди.
Однажды дядя, напившись, рассказал Каллисте, что у Корво черные глаза.
Во время этого рассказа у него дрожали руки; он говорил шепотом, оглядываясь через плечо, пока Каллиста, перепуганная, но старавшаяся не показать страха, не уложила его спать.
Дядя не мог рассказать императрице — и Каллиста, конечно, не рассказывала тоже.
— Вам следует пить травяные настои, чтобы лучше спать. Я позабочусь об этом, — говорит Каллиста, и Эмили отзывается с неожиданной благодарностью:
— Да, конечно. Спасибо, Каллиста.
Некоторые аристократы считают Корво Аттано отцом императрицы Эмили; некоторые полагают его серконским бретером из простонародья. Есть и те, кто говорит о нем как о защитнике невинных.
Кем бы ни был Корво для остальных, в глазах Каллисты он остается не псом без чести даже — так она думала раньше.
Смертью.
Корво знает, как она его видит — поэтому и настоял, чтобы именно Каллиста была гувернанткой императрицы Эмили.
Ведь, пускай Корво Аттано может защитить Эмили от любой угрозы, есть тот, от кого он спасти ее не в силах.
От себя самого.

@темы: Drabble, Missing scene, Het, Slash, Фанфик закончен, Darkfic, Dishonored, Gen, PG, PG-13, Фанфикшен

---

[Егыфка]

Название: О дивный старый мир
Автор:  Егыфка
Категория: The Elder Scrolls, после событий Skyrim
Рейтинг: G
Персонажи и пейринги: авторские, Ураг гро-Шуб, Хермеус Мора, Сангвин
Жанр: Gen
Аннотация: В мире Древних Свитков есть наука, и она развивается! Но не может ли стремление к истине завести в пучину невежства?..
От автора: если обнаружите ошибки/неточности/очепятки - напишите, пожалуйста. Исправлю.
Статус: закончен.


Норберт ворвался в свои покои в Коллегии Винтерхолда, тяжело дыша и разбрызгивая мокрый снег с плаща. Бережно положил на тумбочку тонкую книгу в коричневом переплёте. Дрожащими от холода и волнения руками зажёг свечу, чуть не опрокинув её на пол. Скинул с себя грязную, отсыревшую одежду и завернулся в робу мага-ученика как в плед.
Опустился на кровать, перевёл дыхание. Ничего вокруг не изменилось: всё так же пылились в углу мешки с ветхим тряпьём, так же скрипела дверца шкафа, если её нечаянно задеть, так же Армани, учитель Восстановления, бывшая жрица Мары, оставила на письменном столе Норберта пару кусков сыра и графин с вином - на случай, если бестолковый ученик снова забудет поесть. Головы моржей на стене, оставшиеся от предыдущих владельцев, всё так же пялились тупыми злобными глазкам в противоположную стену.
И всё-таки день был знаменательный.
Норберт взял с тумбочки книгу и осторожно, еле дыша провёл по корешку. "Напутствие матери клана Анисси". Искатель приключений, которого Норберт попросил раздобыть "Напутствие", так бурно и выразительно описывал трудности, с которыми ему пришлось столкнуться: и суровые ветра, и коварных троллей, и смертельные заклинания магов-отступников, и недостаток пищи - что Норберту пришлось выложить сотню золотых, лишь бы громила наконец отвязался. Но деньги были мелочью по сравнению со знаниями.
"Напутствие" оказались одной из легенд о сотворении мира - в научных изысканиях не следовало бы полагаться на такое, но порой древние сказки могут дать ключ к истине.
- Так-так-так, - пробормотал Норберт, перелистывая страницы. - Всё это - аллегории... Следует не забывать об иносказательности преданий старины, - он достал из тумбочки кипу бумаг и отыскал среди неё обшарпанный дневник, покрытый пылью всех областей Скайрима и Хай Рока и даже пятнами крови; схватил со стола перо и чернильницу. - Пишем: "Каджиты: силы природы созидались в три этапа (помёта) : аэдра и Магнус - первый, большая часть даэдра - второй, а Азура, "Нирни" и "Лорхадж" - третий. Замечание: характерно отделяют Азуру, см. данмеры". Всё та же условная схема, плохо, плохо... О, это интересно! - он снова схватился за перо. - "Лунная сеть, или Решётка: защита от "гнева Анурра", изначальной гармонии. Возможно, связано с излучением звёзд, см. "Опасные искусства" Кариуса Аллектуса". Так-так-так, - Норберт перелистнул страницу, бегло дочитал до конца, - ну, совпадение с верованиями босмеров неудивительно, как и указание на их вражду: всё-таки Эльсвейр и Валенвуд - соседние регионы. Очень, очень любопытно.
Норберт потёр лоб тыльной стороной ладони, нахмурился и перечитал ещё раз. И ещё раз, медленно, водя пальцем по буквам, проговаривая каждое слово. Откинулся на кровать и зажмурился. Он пролежал так минут десять, а то и все двадцать.
- Это же гениально, - прошептал он, вытряхивая из тумбочки все записи. - Обливион их побери, кошаки знали о Нирне больше, чем маги эльфов!
Сколько записок, вырезок, свитков, конвертов, книг, талмудов! Одни из Арканеума, за другими пришлось гоняться по книжным лавкам всего Тамриэля, за третьи приходилось платить кровью в руинах фортов и древних подземельях. Взгляд скользил по запавшим в душу названиям.
"Опасные искусства" - на первый взгляд, обычный трактат о магических артефактах и связи магии со светом небес, но на деле глубокое научное исследование, которое доказывает, что звёзды несут с собой вредное излучение, поэтому мастера-волшебники порой сходят с ума, зацикливаются на власти или не могут сдерживать себя в руках. Спорные выводы, но неоспоримые факты.
"Оправдание поклонника даэдра" - снова двойное дно: под восхвалениями Восьмерым скрывается отрицание понятия об Обливионе как о пустоте. Считается, что Обливион - это среда между планетами и звёздами, но автор статьи ловко и изящно разбивает эту теорию в пух и прах.
"Дыры и боги" - написано безумным магом Айкусом Сегонием (по слухам, племянником небезызвестного Септимия); сквозь бред сумасшедшего трудно продраться, но он не пытался ничего скрывать, а прямо и смело отрицал теорию о том, что "звёзды - это наша связь с планом Этериуса, источника всех магических сил". Ряд исследований, проведённых Айкусом, доказывал, что понятие о звёздах как о дырах в пустоте Обливиона совершенно не удовлетворяет результатам наблюдений. Так, например, дыры на ткани не могут двигаться отдельно самого куска материи, а движения некоторых звёзд на небосклоне независимы от зодиакального цикла, и речь вовсе не о легендарных Блуждающих звёздах.
А вот та самая, скандальная и запрещённая, редкая и спорная, безмерно дорогая сердцу Норберта работа - перевод статьи неизвестного двемерского учёного под названием "Альтернативная астрономия". Какими словами только не обзывали руководители Коллегии переводчика! Безумец, еретик, идиот, невежа - и это только печатные прозвища; статью запретили к прочтению - такого не было даже с трактатами некромантов во времена Гильдии магов и Ганнибала Травена. Норберт был тогда всего лишь учеником, и не сильно одарённым, хотя и старательным, но по велению случая в руки ему попал этот перевод. Работа двемеров - такая удача, ведь из их технологий почти ничего не сохранилось. К тому же незадолго до этого Норберт раздобыл чертёж Обсерватории, зародивший в душе нерадивого ученика страсть к изучению звёзд, а тут - целый трактат!
Статья действительно была шоком для всего образованного сообщества. В ней описывалась не Нирн-центрическая, а Магнус-центрическая модель движения планет. То есть утверждалось, что Солнце, или Магнус, не таинственный портал в не менее таинственный Этериус, а сгусток огня и света, материальный объект, вокруг которого вращается большинство планет. Более того, он описывал, что Магнус - такая же звезда, как и другие, и вовсе не самая большая и мощная. Все теории и положения были подтверждены многочисленными экспериментами, формулами и расчётами; сомнение вызывали лишь некоторые из выводов.
Но как могли учёные мужи, всю жизнь носившие в своём разуме чёткую модель Обливион-Мундус-Этериус, отказаться от неё! Как могли допустить хоть на мгновение, что они неправы! Отказаться от своих представлений о магии и богах, а возможно, признать, что нет никаких богов, и всё это лишь видения непросвещённого разума! Как могли на такое пойти верные служители Восьмерых и даэдрапоклонники!
У Норберта хватило ума и скромности не вставать грудью на защиту несправедливо обиженного путём пререканий с Коллегией, а подождать, когда страсти утихнут, и попросить разрешения на самостоятельные исследования. Совет был готов дать отказ, но дряхлый библиотекарь Ураг, который - один из немногих - пережил возвращение драконов, Гражданскую войну и нашествие Талмора, убедил архимага в том, что нельзя прекращать изучения астрономии из-за того, что один глупец написал плохую статью, и Норберту разрешили пользоваться материалами Коллегии и даже выделили комнату. С тех прошло четыре долгих и трудных года, Ураг стал верным помощником Норберта в погоне за истиной - старый орк знал гораздо больше книг, чем хранилось в Арканеуме, и мог подсказать, где их найти, - часть положений "Альтернативной астрономии" были опровергнуты, но во многих трудах магов и учёных всех эпох по всему Тамриэлю обнаруживались те же утверждения, те же формулы, константы - картина постепенно обретала целостность. Норберт знал, что современники из-за своей косности и чрезмерной религиозности не допустят, чтобы все эти записи были опубликованы, но потомки, как считал молодой астроном, обязательно оценят его упорный труд.
Норберт поцеловал заглавие "Альтернативной астрономии" и усмехнулся, подумав, что двемеры, должно быть, тоже не слишком радушно приняли эту статью - ведь именно подземные эльфы создали Обсерваторию - механизм, иллюстрирующий движение планет по Нирн-центрической теории. Возможно, из-за того, что безымянный дварф пытался спрятать записи получше, они и дожили до Четвёртой эры.
Норберт подтянул к себе "Опасные искусства" и "Напутствие матери клана Анисси".
- Гнев Анурра... - пробормотал он, - ну конечно же! Ведь Ану - или Анурр, какой мурлыкающий у каджитов язык, - есть воплощение гармонии, хозяин Этериуса, то есть связан со звёздами. Получается, "гнев Анурра" - это и есть излучение звёзд, о котором пишет Кариус Аллектус! Тогда, если верить легенде, существует некая Решётка, частью которой являются Массер и Секунда, которая защищает наш мир от этого излучения! Но свет от источника распространяется во все стороны, и планеты, как куски камня... - он потёр лоб ладонью и смачно зевнул. - Всё, хватит. Утро вечера мудренее.
Норберт аккуратно сложил все свитки, книги и дневники в тумбочку, прибавив к ним "Напутствие", расстелил постель, завернулся в мягкое одеяло и погрузился в сон...

...Величественная Башня Белого Золота сияет в полуденных лучах, крохотные люди бегают по улицам Имперского города, озеро Румаре бликует, игриво раскачивая плывущий по нему галеон. "Я покажу тебе больше", - шепчет странный голос - и ты взлетаешь вверх, над облаками; видишь бушующий вулкан Морровинда и пустыни Эльсвейра, леса Валенвуда и горы Севера; ты слышишь гневные вопли, рвущиеся из-под земли. "Это Лорхан, - шепчет тебе тот же голос, не мужской и не женский, - его навеки заперли внутри Нирна, и Сердце его гневается, видя, что творится вверху". Красная Гора извергает поток лавы.
Но вот отдаляется вся планета, и ты смотришь на голубой шарик, сиротливо кружащийся в пустоте. "О, пустота - это слишком грубо, - продолжает голос, - не существует абсолютного вакуума". И ты чувствуешь полёт звёздной пыли, движения космических газовых облаков; вот замечаешь ещё два шарика, кружащихся вокруг Нирна - это Луны, Секунда и Массер. Но ты летишь дальше и дальше - газы становятся разреженней, пыль мельчает, и из мрака выступают огромные планеты - планы Восьми. "Ну что ты, - смеётся голос, будто хлюпает вода в сапогах, - ваши боги живут вовсе не на пустынных камнях Решётки. Они рядом с вами, внизу".
Но ты летишь дальше и дальше - вся картина открывается тебе: планеты и Луны отражают свет, газы и пыль поглощают его; а воздух Нирна под жёлтыми лучами Магнуса окрашивается в голубой. "Это и есть Решётка, - подсказывают тебе, - нескоро смертные и их машины смогут покинуть её. Но тебе я покажу больше".
Что-то переворачивает тебя в воздухе, и тебя ослепляет свет миллионов звёзд. Ты стремительно приближаешься к ним, одновременно очарованный их сиянием и страшащийся смерти от их лучей - и вот словно падает с плеч ноша, и вокруг тебя только танцующие по строго определённым правилам шары света. Это магическое царство, Этериус. Здесь нет ничего живого, только планеты, огромные по сравнению с Нирном, но крохотные для звёзд, кружатся в танце вместе с ними. "Это Магне-Ге, чистые дети Ану, не жертвовавшие собой ради Нирна и не завидовавшие ему. Они горды, как почти все Эт'Ада, и светят только для самих себя, но их лучи влияют и на вас, смертных. Ты думаешь, что вокруг них пустота - но на самом деле весь Этериус состоит из света. Приглядись". И ты видишь, ощущаешь кончиками пальцев тончайшие струны, пронзающие насквозь всё пространство, тонко звенящие, и этот звон прекраснее, чем все лиры родной планеты.
"А теперь, - продолжает голос, - я покажу тебе другую сторону мира, где нет Магне-Ге. Смотри: розовое кольцо вокруг Решётки - Лунная Тень, царство Азуры. Это граница между царствами Принцев Даэдра и звёзд: каждый вечер Магнус опускается к своей любовнице, Королеве Сумерек, и лучи его смешиваются с её дыханием, окрашивая воздух Нирна в розовый цвет. Всю ночь Солнце путешествует по Лунной Тени, а на утро снова возвращается в Этериус". И ты видишь, как движется Солнце, и летишь ниже. "А это, - голос становится тихим и величественным, - самое прекрасное и восхитительное проявления Хаоса - Обливион!" Перед твоими глазами проносятся шторма и бури, пепельные пустоши и раскалённая лава, женщины-пауки и женщины-летучие мыши, странные ящеры и живые воплощения стихий - атронахи. Где-то вверху розовым светится царство Заката и Рассвета, а внизу еле-еле курится зеленоватый дым чумы.
"А теперь посмотри на весь чудесный мир!"
Обливион. Мундус. Этериус. Царство Хаоса сливается с царством Порядка, и оба бушуют, движутся; а посередине - крошечное газо-пылевое облако, в самом сердце которого - Жизнь.
Твои глаза вновь застилает пелена...

Хермеус Мора почесал щупальцем левый верхний глаз и покосился правым нижним на Сангвина.
- Ты уверен, что это безопасно - доверять смертному такие знания?
Они стояли перед большой линзой в Очагах Наслаждения, с помощью которой Принц Пивнушек наблюдал за своими последователями, и любовались на волшебный сон.
- Сто процентов, - успокоил Хермеуса Сангвин. - Я тысячу раз так делал, хвастаюсь теперь.
- Не ты один видениями балуешься, - сощурился Мора центральным глазом.
- Да брось ты! Разве что Азурочка любит данмерам сны посылать, они к таким вещам привычные. А этот балбес... Да он даже в тебя не верит, не то что в твои наваждения! До того, что ты ему наплёл, людям с эльфами ещё пилить и пилить! Миллиона учёных не хватит.
- Если они и дальше будут думать, что вращаются вокруг Магнуса - точно не хватит, - с ехидцей ответил Хермеус. - А если докажут, что богов не существует...
- А все свидетельства о путешествиях между мирами - бред необразованных дикарей... - поддакнул Сангвин.
- А Кризис Обливиона - байки, потому что не сохранилось никаких артефактов тех времён...
Принцы даэдра расхохотались.
- Один мой человек, кстати, такую наливку из зубов дейдротов делал, - мечтательно вздохнул Сангвин, - прямо хоть выклянчить у Молаг Бала портал в его план и следующего приключенца послать за зубами. Из останков Врат Обливиона, я так понимаю, крестьяне плугов себе понаделали?
- Не сразу, конечно, - Хермеус качнулся вперёд-назад, что означало кивок, - но у имперцев и бретонцев ничего без дела не останется. И всё-таки я сомневаюсь насчёт этого парня из Коллегии, он же умный, зараза, только заблудился малость...
- Смотри, - ухмыльнулся Сангвин, - он открывает глаза.

Норберт проснулся рано, до зари. Потянулся, зевнул и сел в постели, закутавшись в одеяло. В комнате было тепло и уютно. Как мало надо для счастья тому, кто до этого две недели ночевал то в седле, то продуваемом всеми ветрами Виндхельме!
В дверях стояла Армани, улыбаясь, как старая добрая бабушка Норберта, хоть и была значительно моложе. Или, возможно, заклинания Восстановления оказывали такой положительный эффект.
- Норби, ты вернулся! - она радовалась всем членам Коллегии как собственным детям. - Что снилось, дорогой?
Норберт нахмурился, припоминая сегодняшнее сновидение, вздрогнул и рьяно замотал головой.
- Ерунда всякая, - ответил он. - Думаю, безумцы позавидовали бы моей фантазии.
- Потому ты слишком много работаешь, - с укором покачала головой Армани, - лучше бы кушал вовремя. Одевайся быстрее и спускайся ко мне, а не то либо пирог остынет, либо ученики его слопают.
- Хорошо, - улыбнулся Норберт, - только к Урагу в Арканеум забегу.
"Он будет рад узнать о моём продвижении, - подумал астроном, - надо поспрашивать его про Луны, вдруг знает хорошую книгу".
В ясном голубом небе ярко светило Солнце. Где-то далеко внизу хохотали боги.

@темы: TES V, Фанфик закончен, Gen, Фанфикшен

---

[Oxxra]

Название: Первый день в школе
Автор: Oxxra
Бета: Rina_Nettle
Размер: драббл, 437 слов
Персонажи: 101 и черти
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: R
Примечание: какой канон, такая и повседневность.
Статус: закончен



В десять лет ему подарили ружье, и он убивал радиоактивных монстров. А в девятнадцать – в первый раз убил человека и в первый раз пошел в школу по разбитой на асфальтовые островки дороге с прерывистой желтой линией в центре.
Вокруг был мертвый лес обнажившихся скелетами каркасов зданий. Новая синяя форма заляпана кровью. Вместо цветов – пистолет на пули калибра десять миллиметров.
Так это – мир за пределами убежища?!
Черт побери, ему нравится. Понятно, почему отец убежал сюда. На развилке у высоченной штуки с водой он поворачивает налево и спускается вниз к развалинам чего-то монументального….
Черт побери, раньше он не видел таких домов… которые строятся вверх, а не вниз. Целых три уровня… Должен быть и четвертый, кажется, но он разрушен, и бетонные балки скалятся в сизое от радиации небо тонкими клыками прутьев армирования.
«Начальная школа Спрингвейла»
Ему девятнадцать, и он в первый раз заходит в школу. В вестибюле с ног сбивает волна удушающей вони сгнившей плоти. Перед глазами – ржавые прутья: клетка. С костями внутри.
Урок первый. Анатомия. Какому виду принадлежат эти кости?
Округлая черепная коробка… Ба, у папы в кабинете такой же стоял, только гораздо более чистый и белый. Человеческие кости со следами зубов.
Кап.
Что за?!
Театр теней. По очертаниям на фоне люминесцентной лампы легко угадать: на крючьях мясной тушей подвешено тело. Отсыревшая и растрескавшаяся, местами сошедшая лохмотьями, а местами покрытая темными пятнами штукатурка на потолке похожа на кожу смертельно больного.
Справа на стене он может увидеть другие аппликации учеников: опять цепи, опять тела, опять – безголовые. Это – своеобразная подпись? Тогда он тоже придумает что-нибудь в таком же духе…
Урок второй – гимнастика. Достаточно ли он ловок, чтобы тихо прокрасться за спину грязной девочке с хвостиками, по виду – местной?
О, да. Время бейсбола! Надо отметить, что если самого бейсбола в их подземелье как такового не было, то бейсбольные биты водились в избытке. Один удар по затылку.
Ба, да они в кухне!
Значит, время домоводства. Время свежевать и разделывать туши.
Он не очень умел в этом, если по правде. Нож то и дело соскальзывает и увязает в белесой подкожной клетчатке. Подготовленные куски филея следует обжарить на огне…
Хм… забыл посолить.
Урок четвертый, зоология: твари идут на запах пищи. По одной, на его счастье.
Он прячется за дверью и бьет их обмотанной в кусок тряпки битой. Вырезает лучшие куски.
Изнеженный мальчик из убежища моет руки перед едой – смывает кровь и жир перед угощением сырым мясом.
Опять анатомия и немного… О, да, отношения полов! Девчонка, молода и хороша, кровь на ней – все равно, что малиновое варенье на именинном рулете. Том самом рулете, который так и не получил Бутч.
Только главный экзамен – не в том, чтобы справиться с испытаниями из школы. Ничего не должен узнать Джеймс.

@темы: Fallout 3, Drabble, Фанфик закончен, R, Фанфикшен

---

Безвестная дорога

[Just The Doctor]

Название: Безвестная дорога
Автор:  ketrincrystal
Фандом: The Elder Scrolls 5 Skyrim
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: свои персонажи
Жанр: drama, adventure
Размер: миди
Аннотация: Некоторые дороги мы выбираем, а некоторые сами ложатся под ноги. Как знать, куда приведет следующая, в логово зверя или к великому сокровищу, к радости или большой печали?
От автора: Эта история была написана на замечательный мультифандомный флешмоб от  feyra.
Как должны звучать имена: алтоОринэ, вАдар, джиорИнн, чейгАйя.
Статус: закончен

Она смотрит на меня так, словно видит и не видит одновременно. Смотрит долго и без единого слова. Прямой безучастный взгляд, сложенные на груди руки, и только сжатые губы дают мне знак: Тоори сейчас зла.

- Здравствуй. - говорю ей: ну должно же это изваяние передо мной когда-нибудь растаять? 

Она отворачивается, наклоняет голову над какой-то вещью на столе, и я вижу, как проступают через кожу очертания шейных позвонков, как окрашивается рыжим и пепельным от света очага изящная спина, прикрытая только двумя кожаными плетеными ремнями - через шею и на пояснице. 

- Так и будешь молчать? - спрашиваю ее, проходя вглубь дома и скидывая на пол походный мешок. Затем подхожу к ней, приобнимаю за плечи, но Тоори резким движением сбрасывает мои руки и отходит к кипящему над очагом котлу. 

- Что такое? – молчание. – Послушай, я устал и не хочу сейчас гадать, почему ты злишься. Просто скажи, что хочется, и покончим с этим. 

- Двенадцать дней! - Алтооринэ оборачивается, и я встречаю гнев в ее карих глазах. - Двенадцать дней я не слышала о тебе ни весточки. Ты обещал вернуться через три дня. Где ты, дэйдра тебя подери, был?

- Меня задержала стража Рифтена. - зажмуриваюсь и потираю переносицу: десятидневное пребывание в тюрьме вымотало неизвестностью, и сейчас меньше всего хочется расписывать ситуацию в подробностях, коих и так известно недостаточно. Алтооринэ вздыхает и прикрывает глаза на мгновение, а затем продолжает: 

- Что ты сделал? - ее голос звучит низко и, казалось бы, спокойно, но по дыханию видно с трудом скрываемую ярость. Амазонка. Вот только после той передряги хотелось, чтобы меня сегодня встретили по-другому.

- Ничего такого, что бы выходило за рамки договора с заказчиком. - тяжело опускаюсь на лавку: путь домой был непрост.

- Тогда почему?.. - цедит она сквозь зубы.

- Не знаю. Я должен был стрясти деньги с одного рифтенца, но нашел его пьяным в дым и без единого септима в кармане. Выволок его из таверны, попытался отрезвить, дотащил до его дома, дабы он нашел там что-то для уплаты долга... Ну и в итоге забрал серебряное ожерелье, его единственную, видимо, ценность. Очень скоро этого болвана нашли мертвым, а я не успел и двухсот шагов отъехать от города, как меня остановили и начали обыскивать. Нашли ожерелье, жена должника опознала его, и меня упрятали за решетку.

- Ты... перестарался с этим рифтенцем?

- Нет, я ведь дал зарок не убивать, ты же знаешь... Клянусь богами, я только тряхнул его за грудки да пару раз съездил по лицу. От такого не умирают.

- Тебя видели выходящим из его дома? - ее голос вдруг взвинчивается от внезапной тревожной догадки.

- Видели. Но я отправился сразу к воротам, а он еще полез в какую-то подворотню и там ему перерезали горло.

- И никто не мог свидетельствовать, что ты к тому времени был за городом? Стража, например? Она же вездесуща! - брови Алтооринэ от возмущения взлетели вверх.

- Мне сказали, что один из жителей видел, как я его убивал. О чем тут могла быть речь, если меня без суда у ярла, без малейших разбирательств...

- Что-то здесь нечисто. Свидетеля подкупили. Или запугали. Это подстава. - заключает она и прикрывает лицо рукой.

- Если и так, то кому это выгодно?

- Это я у тебя должна спросить.

Я не могу сдержаться, чтоб не фыркнуть. Алтооринэ прищуривается, о чем-то задумавшись, и меряет шагами комнату, затем останавливается у очага, вздохнув.

- Нажил врагов. - говорит Тоори, обращаясь к потолку, и вся мощь ее негодования звенит столкнувшимся с преградой отзвуком сильного голоса. - Поздравляю. Давно следовало этого ожидать. - ледяным тоном произносит она, оказавшись уже возле меня и бросая тарелку с едой на стол так, что каша в ней на миг подпрыгивает. 

- А что я должен делать? - подрываюсь я с места и гляжу на Тоори в упор. 

- Ты знаешь, что. - она складывает руки на груди и застывает с непроницаемо холодным взглядом, снова становясь похожей на статую.

- Я не могу! Меня пристукнут за саму попытку уйти от дел! Главарь сейчас тревожится за банду, и никого не отпустит...

- А кто-то в той же банде очень хочет тебя выжить. Кому же ты так насолил, а, Вадар?

- Если бы я знал...

- Нужно было не доводить до этого. Бросить всё намного раньше. Я ведь говорила. 

- Я вошел в банду за четыре года до встречи с тобой. Год бы ничего не изменил. 

- Год отделяет нас от того времени, когда твоё занятие не приносило тебе проблем.

- Я их решу.

- Не решишь. - короткий отрицательный кивок, упрямо сжатые в одну линию губы.

- Я найду "крысу", подсидевшую меня.

- Прежде, чем она доберется до тебя? - ироничный смешок. - Спасибо, но ты мне нужен живым.

- Думаешь, все настолько плохо?

- Думаю.

От осознания, что товарищи отвернулись от меня, пропали разом последние силы. Я снова сажусь и прячу лицо в ладони, а потом вдруг чувствую, как тонкие пальчики касаются моей головы. Оттаяла... Я медленно обхватываю тонкий стан моей дикарки и притягиваю ее к себе, уткнувшись лбом ей в живот. Тоори почти по-матерински гладит меня по волосам. Такая домашняя, такая моя. Как долго я тебя не видел и пару раз даже всерьёз думал, что не увижу больше...

- Давай уедем. – слышится чуть усталый голос, из которого уже пропали стальные нотки.

- Найдут.

- Пусть только попробуют. Предел опасен для чужаков, и если будет нужно, я соберу всех, кого знаю, чтобы дать отпор твоей банде. Мы поедем завтра же, с утра.

- Алтооринэ...

- Хватит нам перебиваться здесь в неизвестности. Собирай вещи. - нежные руки и теплое тело вмиг исчезло, растаяв в прохладе дома. Открыв глаза несколько мгновений спустя, я вижу, что Тоори освобождает мой наплечный мешок от вещей, которые мне удалось вернуть себе после темницы Рифтена. Затем тонкие, но сильные руки хватают всё, что может понадобиться в дороге, и скрывают в тряпичном мешке. Вместе с каждым новым их движением я ощущаю, как исчезает из дома уют. Мой дом, тесная деревянная хибара, с таким трудом доставшаяся мне, должна быть оставлена. Тоори ничего не стоит поменять обстановку - ее народ вольный и много путешествующий, они могут спать хоть и под открытым небом. Я уже почти думаю об отступлении, но тут ловлю непреклонный взгляд карих глаз. Она всё решила, и сейчас она права.

Вздохнув, принимаюсь за успевшую остыть еду. Алтооринэ садится рядом, кладет на стол непонятно откуда взявшийся колчан и долго осматривает стрелы.

Человек, сидевший на ступенях у неприглядного низенького домика, вытряс из трубки на землю дымящийся табак, притоптал его ногой, оперся на неровную палицу и встал. Лохмотья, нарочно вывалянные в грязи, позволили ему войти в город под видом бродяги и прикрыли массивные тренированные плечи, капюшон, надвинутый до самого носа, спрятал настоящее лицо, а вечерние сумерки скрыли от посторонних глаз "отдых" у дома, который, конечно же, был выбран не случайно. Человек усмехнулся в густую курчавую бороду, сгорбился и побрел к городским воротам. Он услышал достаточно.

***

Небо за окном уже сереет и звезды потускнели, а я не могу сомкнуть глаз, как и час, и четыре часа назад. Темное, захлестывающее чувство гнездится тяжестью в груди. Кто меня подставил, кому это было нужно? Хочется прийти в убежище и вытрясти эту правду из банды, чего бы то ни стоило. А что, если рассказать об этом всем главарю? Я верно исполнял его приказы пять лет, имею право на его поддержку. Но... если всё провалится, и виноватый не расколется? Джиоринн перетрясет всех, а я буду выглядеть совершеннейшим идиотом. И тогда... Я точно окажусь в опале, а "крыса" заляжет на дно до какого-то времени. Или станет действовать руками других, и ему нетрудно будет склонить парней на свою сторону после такого... Что мне делать? Боги, что же мне делать?

Стук в дверь разрезает тишину, и я вздрагиваю. Кого это там принесло в такой ранний час? Натягиваю первую подвернувшуюся одежду и в темноте пробираюсь к двери.

Кто-то очень низенький, то ли карлик, то ли ребенок. Пока я вглядываюсь в его лицо, гость начинает говорить:

- Привет, Вадар.

Я узнаю этот тонкий, мальчишеский голосок.

- Чейгайя, ты? Чего шастаешь в такое время? Заходи.

- Джиоринн ждет тебя.

- В такую рань? Да я сейчас своего коня от чужого не отличу. Это не может подождать утра?

- Он сказал привести тебя на рассвете. Пошли.

Меня почему-то прошибает холодный пот.

- У него для меня задание?

- Наверное. - Чейгайя пожимает плечами.

- Погоди, я... - вздыхаю и обвожу взглядом дом, лихорадочно соображая. - Мне нужно собраться. - говорю я ему и закрываю дверь.

В голове бьется мысль: а что, если пристукнуть гонца, а самим отправиться в путь сейчас же? Конечно, жалко Чейгайю, мальчонка совсем, но что делать... Пока банда одумается и решит меня искать, мы с Алтооринэ будем уже за версту...

"На рассвете". Сколько осталось до того, как меня хватятся? Час? Полтора? Невелико преимущество. Схватят, пустив по следу парней на имперских лошадях. Мы погибли. Боги!

Спокойно, спокойно... Такое уже было, ни к чему волноваться. Пару раз Джиоринн вызывал посреди ночи, а иногда и не позволял пойти домой, когда нужно было точно рассчитать время и быть в полном сборе для серьезного дела. За десять дней могла нарисоваться любая крупная добыча... Да. Выполним этот контракт, а затем - пара дней свободы, достаточно, чтоб беспрепятственно скрыться. Куда лучше, чем час...

Так. Зажечь свечи. Одеть броню, снарядиться оружием под завязку. Написать записку Тоори. Сколько же времени займет этот контракт?

Мальчишка-посыльный скучает под березой, дёргая травинки в ожидании. Окликаю его - подбегает тут же.

- Слушай, Че... Что там в убежище, шумно сейчас? Большое дело?

- Много людей, много разговоров. Это значит большое дело, да?

- Да, парень. Подрастешь - и всё выучишь. Иди подожди пока, я скоро.

Лист пергамента с блестящими в свете свечи чернильными росчерками покоится на столе. Алтооринэ мирно посапывает на кровати. Последний взгляд на нее - и я задуваю огонек. Я готов и во всеоружии. Я буду смотреть в оба и найду паршивую овцу. "Боги, помогите мне" - мысленно заклинаю и ступаю в предрассветную серость.

***

Утро встречает ее смелым солнечным лучом, заглянувшим в окно и примостившимся у изголовья. Алтооринэ сонно морщит нос и отмахивается от него, отворачиваясь, но луч переползает на белоснежную подушку и неумолимо отсвечивает уже оттуда. В конце концов Тоори сдаётся и садится на кровати, потягиваясь. Она выскальзывает из-под стеганого одеяла и становится в полный рост, тонкая, поджарая и абсолютно нагая. Мягко ступает по соломенному коврику, протягивает руки к умывальной чаше, и вдруг замирает.

Что-то не так.

Вадар.

Сон слетает с нее мгновенно. Вадара дома нет, хотя они уговорились, едва рассветет, бежать. Тоори быстро оглядывает дом - нет, она не обманулась, кроме нее здесь никого. "Может, он отправился на рынок?" - думает она, спешно одевается и быстрым шагом направляется в торговый район. Но, как выясняется, там Вадара никто не видел. Стражники у ворот кивают на казармы, где отдыхает ночная смена, и Алтооринэ спрашивает уже там, провожаемая заинтересованными взглядами.

- Он ушел на рассвете.

- Сам?

- С каким-то мальчуганом лет двенадцати.

- Куда он мог направиться?

- Без понятия.

- Он был при оружии?

- Вооруженный до зубов и в отлично подогнанной броне.

Алтооринэ рывком разворачивается и направляется к выходу из казарм. Нехорошая догадка настолько занимает ее мысли, что она забывает поблагодарить стражу, и только у двери бросает "спасибо".

Мальчик-посыльный становится ключом к разгадке. "Чейгайя. Вызвали. Забрали" - гулко звучит в голове, когда Алтооринэ возвращается в дом. Письмо на столе, написанное знакомым почерком, хочется сжечь после первых же строк: "Меня вызывают. Отказываться слишком рискованно". Победив комок раздражения и отчаянья, вставший поперек горла, Тоори продолжает читать: "Некогда объяснять, просто поверь, что так будет лучше. Это даст нам время. Я вернусь вечером третьего дня, и на четвертый мы уедем. Все будет хорошо, обещаю".

Дело кажется безнадежным. Тоори зла на Вадара, на его шайку наемников, на то, что боги не остановили его. Она не может просто сидеть и ждать. В который раз, да и при нынешних обстоятельствах... Это слишком.

Дорога унесет ее злость, оставит за ее спиной Вадара, этот дом, этот город, всё. Алтооринэ вернется в Предел, и гори всё огнем. Она устала тревожиться за того, кто не внимает ее просьбам.

***

На исходе третьего дня Алтооринэ лихорадит. За любой скалой ей чудятся наемники, а каменные башни исчезнувших эльфов, разбросанные по Пределу, кажутся вражескими укреплениями. Она злится на саму себя и пытается забыться в охоте до самой темени.

После ночи, полной кошмаров про Вадара, она просит старых богов пощадить ее душу, но в груди остается жгучий ком: боги мучают Алтооринэ ее клятвой. Как бы ни различались верования Изгоев и нордов, общее в них одно: любовные узы не разорвать, брачной клятвы не отменить. Алтооринэ скучает, скучает так сильно, как никогда. Ей хочется вернуться, но страх обнаружить пустой дом сковывает по рукам и ногам.

В окружении каменных статуй в священной пещере она стоит на коленях, виновато склонив голову. Алтооринэ просит у богов совета, вороша кости в ритуальном мешке. Вдох, учащенно бьющееся сердце - и в руке зажата кость. В тусклом свете свечей Алтооринэ всё-таки различает: кость из крыла ястреба. Сердце делает кульбит: это значит "дорога". Боги велят ей вернуться.

Скрип двери разносится в абсолютно пустом доме. Алтооринэ обходит его вокруг. Вон та кружка, оставленная ею, стоит на том же месте. Каша в котле покрылась плесенью. Камень каминной полки холоден.

Кошмар стал явью.

Она бежит к городской конюшне со всех ног, с разбегу вскакивает на лошадь и устремляется к убежищу. Ей хочется верить, что Вадар там, хотя горло уже душат слезы.

***

- Где он??? - разносится под сводами просторной пещеры в воцарившейся с ее приходом тишине. Дикарка различает некоторые лица, виденные ей в городе, и хочется вцепиться первыми именно в них. Она стоит в центре убежища с кинжалами наизготовку, в боевой стойке, оглядываясь по сторонам и тяжело дыша.

- Ты местом не ошиблась, девочка? - со смешком говорит кто-то, появившийся в дверном проёме своеобразной комнаты. Тонкий метательный нож тут же вонзается в дверной косяк рядом с ним, а затем слышится звон доставаемых из ножен мечей. «Да ты ошалела, стерва?» - говорит рыжебородый наемник, размахивая мечом перед собой. Алтооринэ быстро окружают семь вооруженных бандитов. Вид у них угрожающий, но пока что никто не атакует, то ли ожидая приказа, то ли опасаясь ловкой дикарки.

- Где Вадар? - снова говорит Алтооринэ, зыркая то на скрытого тенями человека, вертящего в руках ее метательный ножик, то на каждого из бандитов.

- А ты ещё кто такая? - человек выходит из тени и одним едва заметным движением возвращает ножик ей, попав по руке. Тоори на мгновение сгибается, лелея раненую руку, но затем вытаскивает железное "перо" из тела и затыкает за пояс.

- Многие здесь знают, кто я, и ты тоже знаешь... Джиоринн.

- Если кто и приходит ко мне, не состоя в банде, то не угрожает мне. Одно мое движение, и тебя изрубят на куски, дитя гор. Как опрометчиво с твоей стороны бросаться в меня этой мелочью, и тебе повезло, что ты такая... забавная, иначе сейчас бы мои ребята уже сдирали с тебя твою прелестную кожу.

- Где он? - ее ноздри раздуваются в ярости. На смуглом лице Джиоринна со шрамом через всю левую сторону, жестком и скуластом, сейчас царит усмешка.

- Мертв. - говорит главарь обыденным тоном. У Алтооринэ перехватывает дыхание и на мгновение темнеет в глазах. Невероятным усилием она заставляет себя не опустить руки с кинжалами, ее единственное оборонительное средство в этом шипящем гадюшнике.

- Как и когда? - голос Тоори предательски дрожит.

- Пять дней назад. Я его убил.

Дикарка метнулась было в сторону Джиоринна, но тут же встретилась с наставленными на нее мечами.

- Почему? – выкрикивает она.

- За предательство, милая моя.

- Он никого не предавал!

- Слышали, парни? Баба оправдывает своего мужика!

Раскатистый хохот прошел по пещере.

- Он невиновен!

- Что она там вякает? Молчать всем! – всеобщий смех тут же умолк.

- Его подставили! – Алтооринэ делает еще одну бесполезную попытку исправить чудовищную ошибку, не веря, что всё это происходит наяву.

Джиоринн закатил глаза и вздохнул:

- Ну вот, разговор заходит в скучное русло. Прикончить ее, что ли?

В пещере повисает тишина. Алтооринэ видит численное преимущество бандитов и ей приходится отступить, пока главарь еще в нерешительности насчет нее. Один кинжал она бросает на землю и отшвыривает вперед носком ботинка.

- Ну и что это такое?

- Я не буду нападать. Мне нужно только одно… - Алтооринэ едва собирается с силами, чтобы закончить: - Повидать его могилу.

- Еще чего удумала.

- Это ничего тебе не будет стоить. Просто скажи, где она.

- Хочешь собрать его кости – заплати его долг.

- Какой еще долг? – Тоори на миг задыхается от возмущения.

- Тысяча септимов, украденных у меня Вадаром для вашего побега.

- Он не брал этих денег.

От смеха главаря у нее по спине пробегают мурашки.

- Неужели ты думаешь, что я ожидал другого? Что его баба не будет его покрывать, а скажет всё так, как есть?

- Я не знаю, кто оболгал его, но он не вор.

- Мне плевать, что ты себе там возомнила. Долг теперь за тобой, птичка. Заплатишь – узнаешь, где зарыты потроха твоего мужика, и уберешься отсюда целой. Не заплатишь – что ж, я наслажусь зрелищем, как ты будешь выть со сталью под ребрами. – глаза Джиоринна превращаются в щелочки. Тоори смотрит в пол. Тяжесть навалилась сейчас на ее плечи. Наконец она вскидывает голову в решительности:

- У входа в пещеру стоит лошадь. Ей пять лет. Быстрая и выносливая. Ее оценили бы в полторы тысячи. Забирай.

- Э нет, дорогая, так не пойдет. Зачем мне твоя рухлядь? Мне нужно золото.

Алтооринэ выплевывает несколько проклятий на старом языке, и через несколько мгновений глухо отвечает:

- Будет тебе золото.

- Даю тебе три дня. А потом отправляю по следу своих ребят.

- Я успею.

Алтооринэ выходит из пещеры на негнущихся ногах. Садится на лошадь, гонит ее, куда глаза глядят, и только под завывание ветра в ушах даёт волю слезам.

***

Спустя два дня она возвращается к пещере. Седло оттягивает увесистая ноша, а Тоори не чувствует ничего, кроме пустоты и холодной решимости. На её лице – узорчатая раскраска, руки всё еще пахнут ароматной смесью, которую поджигают, чтобы видеть видения. Она молилась богам вчера.

Алтооринэ спрыгивает с лошади, отвязывает три мешка и несет их к знакомой пещере. Один ставит у входа, второй – в извилистом коридоре, ведущем вглубь убежища, под прикрытием камней. Третий, самый большой, забирает с собой в самую середину логова.

- Надо же, на день раньше. Думал, не справишься. – Джиоринн сидит, усмехаясь, положив ноги на стол, и обгладывает мясную кость. – Ну что, принесла деньги?

- Как и договаривались. – сухо отвечает Алтооринэ и ставит на пол мешок.

- Атил, принеси. – кивает главарь одному из своих подручных. Крепкий молодой парень тут же подбегает и хватает мешок.

- Пересчитай. При мне. – говорит Тоори и останавливает его, схватив за руку. Наемник оглядывается на Джиоринна, тот одобрительно кивает. Дикарка успевает выхватить у него мешок и осторожно поставить на пол. Парень становится на колени, развязывает узел. Трёт подбородок, задумавшись о чем-то, вдруг подрывается и идет к стене. Ведро. Ну конечно, надо же куда-то перекладывать золотишко.

Тоори ходит по убежищу, держась ближе к выходу и на всякий случай держа наготове кинжалы. Спустя некоторое время наемник встает, удовлетворенно заявляет «Всё!», и смотрит на главаря. Джиоринн зыркает на обратившуюся во внимание Алтооринэ.

- Хорошо. Раз уж тебе так хорошо удается зарабатывать деньги, может, останешься?

- Да я скорее съем собственный язык, чем стану работать на тебя.

- Жаль.

- Где похоронен Вадар? – твердо спрашивает она.

Джиоринн разводит руками и отвечает:

- Нигде. Разве стоит тратить время и силы на предателей? Его сбросили со скалы, и, кажется, тело упало в реку. Можешь выловить его, если хочешь.

Тоори прикрывает глаза, и чуть улыбается. Устало и зло, но никто этого не замечает. Нос тут же начинает щипать, но она держится.

- Огненные воды будут твоим посмертным обиталищем, Джиоринн. – бросает она и идет к выходу, ощущая спиной взгляды наёмников. Каждый ее шаг, кажется, грохочет по всей пещере – а может, это ее сердце, колотящееся в груди, слышно всем закоулкам этого гиблого места? "Еще немного, еще чуть-чуть" – мысленно просит она, и вот уже оказывается за поворотом коридора.

Стрела привычным движением выскальзывает из колчана, но Алтооринэ достаёт ее осторожно, дабы не выдать себя. Обернутый просмоленной тканью наконечник вспыхивает от прикосновения к факелу, висящему тут же. Пора.

Она задерживает дыхание. Тонкая и напряженная, как натянутая струна. "Сейчас". Шаг в сторону, чей-то восклик "Что за?.. ", свист отпущенной тетивы.

Огонь с шипением расползается по мешку из-под денег, в который был вшит набитый порохом потайной карман. Это Алтооринэ распознаёт уже на слух, изо всех ног убегая прочь из пещеры. Мгновение растягивается до бесконечности, но громкий хлопок за спиной наконец придаёт времени истинный ход. Ее выбрасывает вперед, затем еще и еще с двумя последовательными хлопками. Мешанина из камней, зелени и неба перед глазами, боль в пальцах, локтях и коленях, пытающихся уцепиться за что-нибудь, затем следует удар – и всё заволакивает тьма.

Небо качается перед глазами, но всё же видно. Перекат по земле сопровождается такой болью, что приходится сцепить зубы. Колени дрожат, и встать с земли с одной только левой рукой становится сложно, но всё же Алтооринэ это удается. Правая рука безвольно повисает вдоль тела. По спине струится теплое и липкое.

И тут приходит осознание, что паденье не сорвало с пояса крупную железную флягу. На ней виднеются вмятины, но она цела. Тоори отстегивает ремешок, вытаскивает зубами крышку и жадно пьёт целительное зелье. Всё, до последней капли.

Земля перестает раскачиваться, царапины на руках затянуты, и затылок не болит так сильно. Руке зелье, увы, не помогло – фляжка всё-таки невелика, и на такое ранение ее не хватило. Алтооринэ отмечает черный силуэт лошади, виднеющийся далеко внизу – неправильный, искореженный, в расползающейся луже крови.

Дорожка. Знакомая и ненавистная дорожка. Тоори идет вверх и вглядывается в искры, улетающие в небо. Там должно быть весело. И вот ей открывается самый прекрасный вид: разбросанные по всей площадке горящие обломки и сплошь застланный огнем вход в убежище. Жар, идущий из горла пещеры, едва ли позволяет оказаться ближе, чем на десяток метров.

Треск обваливающихся камней выбрасывает вперед столп пыли. Этот шум перекрывает громкий, истерический хохот дикарки. Спустя несколько мгновений она перестаёт смеяться, утирает слёзы и вздыхает.

"Это кострище твоей памяти, Вадар". – говорит Алтооринэ вслух, разворачивается и уходит прочь.

Боги были, как всегда, мудры. Нужно было вернуться именно для этого.

Алтооринэ идёт к городу, где жил Вадар. И теперь ей легко.

@темы: Drama, TES V, Фанфик закончен, Adventure, PG-13, Фанфикшен

---

Save or Kill Fallout writing game

[falloutmadness]

Размещаем с разрешения администрации сообщества.

Корпорация Волт-Тек рада представить вам свою новую разработку, самое лучшее РАЗВЛЕЧЕНИЕ этого горячего лета:



Данная игра была придумана нашими учеными специально для снижения критического уровня СКУКИ в Убежищах*. Поздравляем, именно вашему Убежищу повезло! Вы станете ПЕРВЫМИ, кто испытает эту замечательную игру. Вы уже взволнованы? Умираете от нетерпения? Не сдерживайте себя, откройте эти прекрасные буклеты и прочитайте

правила:

правила:

Составляется список из 10 персонажей; у каждого из них по умолчанию на старте 10 баллов.

Первый игрок копирует список в свой комментарий к записи, ставит к одному из наших героев пометку kill (и уменьшает количество его баллов на 2), к другому - save (и увеличивает количество его баллов на 2) и подкрепляет свой ход драбблом-зарисовкой (или скетчем, или картинкой), в которой задействованы эти персонажи.

Затем следующий участник копирует результат предыдущего игрока с уже изменившимся количеством баллов и вносит свои изменения по тому же принципу. И так далее по очереди.
АПД. Ходить подряд нельзя. Давайте другим игрокам шанс спасти персонажа.

Те персонажи, у которых количество баллов дойдет до 0, попадают на Кладбище Гудспрингс и их больше выбирать нельзя. Те, кто набирает 20 баллов, уходят из списка в президентский люкс Лаки 38. Вместо отправленного на Кладбище Гудспринс или в президентский люкс Лаки 38 добавляем нового персонажа.

Ознакомились? Отлично! Я вижу, вам уже не терпится начать.

Спасибо, что выбираете Волт-Тек.

@темы: Реклама

---

TESO фик-фест. Список заявок

[Muggy]

Невыполненные заявки:

1. Норд и эльфийка из cinematic-трейлеров к ТЕСО. Ситуация после событий трейлера Arrival. Романс очень желателен (в виде love-hate). Рейтинг - любой
2. Маннимарко, Абнур Тарн. "Никто не хочет быть вторым". Без слэша. Рейтинг от G до R
3. Маннимарко, Галерион. Дружеское соперничество за звание самого крутого мага Тамриэля. Без слэша, рейтинг G или PG-13, Н+
4. Компаньоны, Кадвелл. Вместо Вестидж Свитки показывают Пророку Кадвелла, и он обращается за помощью к нему. "Ты же герой, верно? Импровизируй!" Н+, рейтинг G или PG-13
5. Кадвелл, остальные - на усмотрение автора. Обоснуй возможностей Кадвелла. Рейтинг от G до R.
6. Айренн и Разум-Дар, первое знакомство. "О, это долгая история. Там было много вина, пьяная учительница и красное вельветовое платье, кхм..." Рейтинг любой, Н+
7. Сильвенар и Зеленая Леди (которые по квесту на Кенарти Руст) - что угодно, кроме драмы
8. Вестидж. Рейтинг до R включительно; психология / философия, Н+. Первая смерть и воскрешение Вестиджа после побега из Гавани. Осознание в полной мере, что смерть ему больше не грозит как таковая, и одновременно - что отсутствие души - не просто шутка Молаг Бала
9. Вестидж. Рейтинг до R включительно; психология / философия, Н+. Вестидж в момент "активации" силы Акатоша и далее по квесту. Что хочется увидеть - осознание того, что для зарядки амулета потребовалось принести в жертву одного из Компаньонов и одновременное Ощущение Себя Богом
10. Вестидж, Альмалексия (Трибунал), магистресса Вокс (из сюжетки Пакта). Рейтинг до R включительно; ангст, возм. АУ. Обоснуй выбору Вестиджа. Как вариант - союз с Вокс и раздалбывание Трибунала к кошачьей матери... правда, тогда стоит подумать о том, что политически случится с данмерами и Пактом, и стоит ли цель средств.
11. Вестидж, разнообразные дэйдра Рейтинг до R включительно, Н+. Вестидж (после побега из Гавани) заключает сделку с одним из Принцев Дэйдра. Цена за сделку собвершенно обыкновенная - душа. После завершения довольный дэйдра пытается забрать душу довольного Вестиджа, и внезапно понимает, что где-то был развод...

@темы: Фик-фест, TES Online, Список заявок