Снежный эксперимент. Пролог. Двое в пещере, не считая собаки

[Bethesda-Fanfic-Club]

Название: Снежный эксперимент. Пролог. Двое в пещере, не считая собаки
Автор:  Аюри
Категория: Skyrim
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: Брелина Марион, ОМП, Довакин, Мико, в следующих частях и многие другие
Жанр: drama, romance, angst, darkfic, adventure... Может, ещё что-то, как пойдёт.
Аннотация: Любовь Брелины Марион, данмерки из Коллегии Винтерхолда, к рискованным экспериментам с магией изменения известна всем. Путешествуя по миру в компании Довакина, Брелина узнала много нового и загорелась идеей провести одно исследование, которое до сих пор не приходило в голову никому. Эксперимент в определённой степени удался... или удалось нечто большее... Как Брелина сможет со всем этим справиться? Начнём с того, что отныне она вынуждена жить в заброшенной пещере...
От автора: Раньше я была только читательницей множества фанфиков по разным фэндомам. Писать пробовала, но... Это первый раз, когда заготовки и разрозненные отрывки сложились у меня в единый текст до такой степени, что его можно попробовать показать людям. Ляпы, странности, неточности по миру, нераскрытости, неграмотности - всё конструктивное, пожалуйста, в комментарии. Очень жду отзывов. От них зависит моё настроение и, соответственно, скорость написания продолжения. А оно планируется. И, поскольку это мой первый публичный опыт фикописательства, мне важно знать, что у меня получается, а что нет.
Что язык рваный и бедный, знаю. Работаю над этим.
Примечание. До написания этого фика я не прочитала ни единого фика по TES. Просто играла, играла, и вдруг решила написать это. Поэтому все попытки уличить меня в плагиате или заимствовании каких-либо идей обречены сгинуть в Обливионе. Но вы не стесняйтесь, уличайте. Я постараюсь исправиться и впредь не буду. Или буду, но аккуратно.
Статус: в работе

Пролог. Двое в пещере, не считая собаки

Брелина Марион повернула ключ в замочной скважине и распахнула дверь в пещеру.
– Привет, Мико. – Она потрепала лохматую голову пса. Пёс постоянно служил ей напоминанием о Довакине. Довакин подобрал Мико в какой-то хижине, где верный пёс охранял мёртвого хозяина. Подобрал, позвал с собой, подарил тепло, дружбу, надежду, чувство собственной важности и нужности… И оставил на произвол судьбы, как только ему пришло в голову, что пёс ему больше не нужен. Их судьбы – Мико и Брелины – были похожи. Возможно, потому-то Брелина и приютила пса. А может, ради того, чтобы время не притупило боль и тоску по Довакину. Глядя, как пёс пристально всматривается в чащу леса, Брелина чувствовала себя таким же верным псом, терпеливо ждущим хозяина, сколько бы он ни отсутствовал. Это и огорчало и забавляло её. Без раздумий покинув семью и уехав из Морровинда, чтобы поступить в Коллегию магов Винтерхолда, Брелина Марион считала себя очень решительной, независимой девушкой… Пока там же, в Коллегии, не встретила его, Довакина. Воспоминание о той встрече смущало её каждый раз, как только возникало. О, сколько раз она кляла себя за тот неудачный эксперимент с магией изменения, из-за которого над новичком, которым был тогда Довакин, смеялась вся Коллегия! Впрочем, сам Довакин, казалось, совсем не обиделся. И, кто знает, может, как раз этот случай и повлиял на то, что он выбрал Брелину в компаньоны и довольно долго бродил с ней по Скайриму? В конце концов, он, пусть и человек, сам был талантливым магом. Все ждали, что компаньоном он выберет воина. Но он отчего-то выбрал Брелину – мага и, к тому же, данмерку… Ей всегда было трудно понимать его, несмотря на то, что впоследствии они довольно хорошо сблизились. Сегодня он раздаёт нищим щедрую милостыню и жертвует огромную сумму денег на храм, завтра чуть ли не бесплатно отправляется уничтожать целую шайку бандитов, а послезавтра крадёт из кармана бедной женщины одну золотую монету или хладнокровно выполняет одно из заданий Тёмного братства. Многое в Довакине не нравилось Брелине, она часто не понимала его, но он был яркой и притягательной личностью. Какой, вероятно, и должен быть первый за много веков Драконорождённый. В любом случае, заставить себя его забыть она не могла. Особенно ранило её воспоминание о том, как однажды он надел на шею амулет Мары – как всем известно, символизирующий желание владельца вступить в брак – и спросил её, нравится ли она ему. Брелина, чувствуя, как внутри неё всё замерло в сладком оцепенении, ответила: «Да», а он рассмеялся, снял амулет и сказал, что пошутил.

Мико ткнулся холодным носом в руку хозяйки, выведя её из задумчивости, приглушённо гавкнул и направился в темноту пещеры. Остановился, повиливая хвостом, дожидаясь, пока хозяйка закроет за собой дверь, и побежал впереди неё по узкому, извилистому проходу, освещаемому лишь светящимися грибами. Одни боги знали, сколько сил и труда стоило Брелине приучить грибы к климату этой пещеры. И всё равно они отказывались размножаться, – упорно увядали. Примерно раз в месяц ей приходилось наведываться в пещеры под двемерскими развалинами, где грибы росли в изобилии. Сплошная морока – осторожно срезать их, стараясь сохранить грибницу, плотно упаковать, завернув в льняную ткань, и спрятать в наплечный мешок так, чтобы ни единый луч света не проник внутрь, когда Брелина окажется на поверхности. Ещё год назад Брелине и в голову не пришло бы, что она будет заниматься чем-то подобным. Но Брелина бы не смогла жить в кромешной тьме, а пользоваться факелами или свечами в пещере было нельзя: слабый свет грибов был пока единственным светом, который могли выносить его глаза… те самые синие глаза, ради существования которых она вытерпела столько унижений и позора.

Знакомый коридор повернул ещё раз, и Брелина оказалась в просторном помещении. Каменные стены здесь были сухи и лишены растительности, за что Брелина в своё время, готовясь к эксперименту, и выбрала эту пещеру. Когда-то Довакин, как это было у него заведено, пронёсшись вихрем, очистил её от разбойничьей шайки, и Брелине не стоило особого труда привести её в жилой вид. От разбойников осталась нехитрая деревянная мебель: стол, пара стульев, скамья, стеллаж, на котором Брелина разместила свои книги, две кровати, шкаф, сундук, комод, ещё кое-что... Не слишком шикарно, но для жизни вполне пригодно.

Он, как и следовало ожидать, стоя спиной к входу, возился с алхимической лабораторией. Алхимия была одним из немногих занятий, которые хоть сколько-то волновали его. К тому же, перетирание ингредиентов в ступке и переливание жидкостей из бутылки в бутылку, похоже, успокаивало его. Поэтому Брелина не препятствовала этим его занятиям, хотя его упорство в освоении новых рецептов иногда больше было похоже на одержимость.

Он не повернулся на звук шагов Брелины. Её это нисколько не удивило. Она отлично знала: он ощутил её присутствие ещё тогда, когда она поднималась по склону к входу в пещеру. Услышал даже раньше, чем Мико.

Брелина поставила свой наплечный мешок на скамью, присела, вытянула усталые ноги и стала наблюдать за ним. Его белые волосы, в распущенном состоянии длиной до плеч, сейчас были собраны на затылке и подвязаны лентой, которую она купила ему в «Сияющих одеждах», когда в последний раз была в Солитьюде. По крайней мере, он хоть немного начал проявлять внимание к собственному удобству. Первое время он вообще пытался вырывать непривычные, мешающие волосы…

Точными, выверенными движениями он нашёл на столе плошку с каким-то ингредиентом, вывалил беловатую массу в готовящееся зелье и замер, потягивая носом воздух. Брелину передёрнуло. Она не способна была понять, как можно наслаждаться резким запахом жира тролля. Зато её до сих пор удивляло, с какой ювелирной точностью он ухитрялся с первого раза на глаз отмерять нужное количество любых порошков. В алхимии он определённо был лучше Брелины.

Потянувшись за каким-то ингредиентом, он повернулся к ней в профиль, и Брелина удручённо вздохнула.
– Ты опять не пользуешься глазами, Фаимарис.
– Да. Прости.
Он медленно положил веточку морозной мириам обратно на стол и повернулся к Брелине. Его белёсые ресницы дрогнули, веки медленно, будто нехотя, приподнялись. Таинственный свет грибов на стенах делал его глаза зеленовато-прозрачными, как воды пещерного озера, хотя Брелина как никто хорошо знала, что естественный цвет этих глаз – льдисто-голубой. Фаимарис глянул на неё из-под светлой, неровно подстриженной чёлки, будто делая одолжение. И, как обычно, его взгляд сразу расфокусировался и уплыл куда-то в сторону.
– Не нужно зрение, чтобы знать: Брелина пришла. В сумке у неё двести шестьдесят восемь септимов. Она натёрла мозоль на левой пятке. В волосах у неё цветок лилового горноцвета. Я знаю и так. Не нужно видеть.

Брелина опять вздохнула. Всё-таки характер у него ужасный. Иногда ей приходилось объяснять ему что-то вполне очевидное десяток раз. Она была уверена, что он всё понимает, но почему-то делает вид, что не понял. А может быть, он и вправду не понимал… Что она могла знать о его образе мыслей?
– Ты отлично знаешь, зачем нужно зрение. И ты опять говоришь обо мне в третьем лице, как будто меня нет здесь.
– Да. Прости. – Он отвернулся и вернулся к своему занятию.
Брелина недовольно закатила глаза. Это его вечное: «Да, прости» раздражало её. Она никак не могла понять, согласен ли он с её замечаниями, или просто отделывается дежурной фразой. Впрочем, на этот раз он всё же оставил глаза открытыми. Но движения его рук замедлились. Теперь он подолгу задерживал каждый ингредиент в руках, вертел его, нюхал и разглядывал так, словно впервые столкнулся с ним.

Брелина поднялась на ноги, подошла к столу и положила руку на плечо Фаимариса.
– Ты устал. Самое время поужинать.
– Не устал. Трудно работать, когда я вижу. Видеть – лишнее.
– Фай, пожалуйста. – Сказала она как можно мягче, и слегка сжала его плечо.
Он опустил ступку, в которой что-то перетирал, на стол, и обернулся. «Наверное, сейчас снова потребует не искажать его имя», – подумала Брелина. Ей нравилось называть его так, но он всякий раз возражал. Отношение к собственному имени, наряду с алхимией, было одной из тех самых немногих вещей, занимавших его. Поэтому Брелина продолжала называть его сокращённым именем – просто чтобы расшевелить. Но в этот раз он почему-то не возразил. Просто отошёл от стола, опустил голову и затих, неподвижно стоя посреди комнаты.

– Сегодня звёздная ночь. – Сказала Брелина. – Я знаю, ты любишь звёзды. Если ты пока не хочешь есть, можем пойти погулять. Хочешь?
– Нет. Фаимарис может выйти, когда захочет. – Ответил он холодно.
– Конечно, Фаимарис. – Брелина постаралась вложить в свои слова как можно больше спокойствия, почувствовав необычную напряжённость в его тоне. – Если ты хочешь, всегда можешь пойти один. Сам знаешь, ключ в бочке рядом с входной дверью. И не говори, пожалуйста, о себе в третьем лице. «Я могу выйти», – вот так правильно.
Фаимарис поднял на неё взгляд, потом резко повернулся и медленно направился к выходу. Брелина, недоумевая, последовала за ним. Он не имел обыкновения так легко менять принятое решение. Мико, увидев, что хозяева собрались на выход, лениво потянулся у очага, встал и отряхнулся. Неожиданно Фаимарис схватил с оружейной стойки, стоявшей у стены, железный меч, резко развернулся, и кончик меча оказался у горла Брелины прежде, чем она успела отреагировать. Мико припал на передние лапы и глухо зарычал.
– Убью тебя, как только захочу. – Глаза Фаимариса снова были закрыты, но Брелина знала, что это не помешает ему отреагировать на любое её движение. Еле заметного движения воздуха будет для него достаточно.
– Конечно.
– Ты не успеешь применить своё заклинание паралича, которое приготовила.
– Да. – Брелина знала, что это правда. Она старалась отвечать коротко, чтобы не выдать голосом своего страха. Хотя понимала, – это не поможет. Его слух мог различать тончайшие оттенки интонации.
– Твой голос дрожит. Ты боишься Фаимариса… То есть меня. Почему не держишь в клетке? Почему держишь оружие на этой стойке?
Брелина осторожно заметила:
– Нормальные меры и люди способны жить рядом, не убивая друг друга. Даже если теоретически могут это сделать. Даже если у них в руках оружие.
– Фаимарис… я… – Он всё ещё путался в личных местоимениях. – Я не нормальный мер и, тем более, не человек.
Брелина молча пожала плечами. Кончик меча у её горла дрогнул.
– Что ты сейчас сделала? – Напряжённо спросил Фаимарис.
– Если бы ты пользовался глазами, то увидел бы, что я пожала плечами, выражая этим, что не знаю ответа на твои слова.
Фаимарис открыл глаза и медленно опустил меч. Его плечи поникли. Брелина шагнула к нему. Мико тоже подошёл, жалобно заскулил и уселся рядом, переводя взгляд с него на неё. Фаимарис позволил Брелине разжать его тонкие, холодные пальцы и забрать меч. Она поместила оружие на стойку и обернулась. Фаимарис стоял на том же месте, опустив голову, но Брелина видела, что его глаза всё ещё открыты.
– Всё хорошо, Фай. – Брелина улыбнулась, стараясь, чтобы улыбка выглядела не слишком принуждённой, и успокаивающе коснулась его руки. Страх волной отступил, и она только теперь поняла, как же сильно испугалась. «Сожри тебя даэдра, Фай, как ты меня напугал!» – подумала Брелина и тряхнула головой, прогоняя накатившую было злость. Такие моменты были неизбежны. Они были раньше, будут и позже. Когда она начинала этот эксперимент, она знала всё это, и всё же пошла на риск. Теперь обратной дороги не было.
– Всё хорошо. – Повторила она. – Я совсем не сержусь на тебя. Я всё понимаю.
Он поднял на неё взгляд. Она не понимает и никогда не поймёт, – вот что читалось в его взгляде. Брелина улыбнулась ему ещё раз. Её удивляло и немного забавляло, что он уже второй раз не отреагировал на «Фая».
– Пойдём? – Она мотнула головой в сторону выхода. Он не ответил. Но снял с оружейной стойки повязку из толстой ткани и завязал на затылке, прикрывая ей свои глаза. Брелина взяла его за руку и потянула к выходу. Он попытался высвободиться.
– Я же не споткнусь.
Брелина усмехнулась и сжала его руку ещё крепче.
– Я знаю.

Снаружи дул довольно сильный ветер, сметая в черноту ночи снежную пыль со скал. Где-то там, наверху, спал дракон, – иногда было видно, как он парит над горами. Ему не было дела до пары крохотных фигурок, вышедших из пещеры. Он ждал Довакина.
Они вышли на «крыльцо», как называла про себя Брелина каменную площадку перед пещерой. Фаимарис высвободил свою руку из руки Брелины, стянул повязку с глаз и распустил волосы. Ветер тут же растрепал непослушные белые пряди. По щекам Фаимариса побежали голубоватые отблески, словно вся его бледная кожа была покрыта тонкой корочкой льда – следствие врождённой защиты от холода. Брелина откинула капюшон, тоже развязала два пучка, в которые обычно собирала свои чёрные волосы, и подставила лицо холодному ветру. Несмотря на ветер, небо было почти чистым, ярко сияли звёзды. Фаимарис рядом вдруг пошатнулся. Брелина поддержала его под локоть. Он тяжело, шумно дышал, вдыхая свежий воздух полной грудью и прикрыв глаза. Потом пошатнулся снова и начал заваливаться на Брелину. Она подхватила его и прижала к себе. Он уткнулся лицом ей в плечо, похоже, в полуобморочном состоянии, и замер. Брелина осторожно провела рукой по его мягким, тонким волосам, коснувшись заострённого уха.
– Всё ещё слишком много… – Пробормотал он в складки одеяния на её плече.
– Много чего? – Переспросила она.
– Всего. Воздуха. Неба. И звёзды слишком яркие.
Брелина погладила его по спине.
– Я в порядке. – Сказал он, отстраняясь. – Только всё в голове кружится.
Потом они сидели рядом и смотрели на тёмный покрытый снегом лес, на звёзды, на проносящиеся по чёрному небу перистые облака. Рядом лежал Мико, изредка зевая. Фаимарис первым нарушил молчание.
– Я бы хотел узнать, какие они – города людей и эльфов.
– Мы с тобой читали книги. – Нехотя сказала Брелина. Эту тему ей обсуждать не хотелось.
– Ты читала. Я слушал. Когда я смогу читать? – Он взглянул на неё. Она пожала плечами.
– Не знаю. Когда научишься видеть лучше. Ты всё время забываешь пользоваться зрением.

Несмотря на то, что Фаимарис получил зрение уже почти год назад… Или всего год назад? Брелине казалось, прошла уже вечность с тех пор, как она начала вести отшельническую жизнь в пещере. Как бы то ни было, пользоваться зрением у него пока получалось плохо. Он не мог фокусировать взгляд на одном предмете дольше, чем на несколько секунд. У Брелины было ощущение, что его мозг в смятении от нового органа чувств. Его глаза постоянно будто пожирали всё, что могли видеть, и были не в состоянии остановиться на чём-то одном. Брелина не знала, чем помочь. Больше всего она хотела посоветоваться насчёт этого с кем-нибудь из опытных магов. Лучше всего – со стариком Колсельмо из Маркарта. Если он её примет после того, как они расстались в тот раз… не совсем друзьями, мягко говоря. Впрочем, поскольку Фаимарис едва не падал в обморок каждый раз, выйдя под открытое небо, привезти его хоть в Маркарт, хоть в Коллегию пока было несбыточной мечтой, а раскрыть своё тайное убежище кому-то Брелина и подавно не могла себе позволить. Оставалось уповать на время и упражнения. Однако ситуацию усугубляло то, что при жизни в условиях пещеры глаза Фаимарису только мешали. Брелине постоянно приходилось напоминать ему о необходимости пользоваться зрением. Он быстро уставал смотреть, и бессознательно закрывал глаза, даже не замечая этого. Ему так было легче. Брелина вспомнила, как он сегодня точно назвал сумму в её кошельке. У неё не укладывалось в голове, как он мог узнать точное количество монет: по звуку? По запаху? Если остальные его чувства были настолько сильны, её не удивляло, что он подсознательно избегает пользоваться мешающим зрением. Единственное, для чего он смотрел с охотой, было наблюдение за звёздами и тёмным лесом. Его глаза были слишком ещё слабы даже для света звёзд, так что о долгих прогулках или, тем более, появлении снаружи днём, не могло быть и речи. Но Брелина старалась вытаскивать его из пещеры как можно чаще. Она знала, как ему тяжело. Не только смотреть, просто жить. И обрекла его на такую жизнь именно она, с её страстью к магии изменения и неуёмным любопытством. И, конечно, Крик Довакина. Но Довакин не знал, что она собирается делать, он просто выполнил её просьбу. В просьбах он отказывать не умел, это знали все, кто хоть раз встречался с ним. И она, Брелина, тоже, как и все, использовала Довакина в своих целях… Кто знает, быть может, это послужило одной из причин, по которым он однажды просто сказал: «Нам пора расстаться», – и ушёл по заснеженной дороге в ревущий буран.

Брелина посмотрела на Фаимариса. Он сидел, обхватив руками колени, и, как завороженный, смотрел на высокие тёмные ели, облепленные снегом. На горы. На видневшиеся на горизонте двемерские руины. Фаимарис был одет совсем легко – в одеяние эксперта школы восстановления, которое одно время носил Довакин, потом позабыл продать, да так и оставил у Брелины. Брелина знала, что ему не холодно, но никак не могла избавиться от подсознательного желания накинуть ему на плечи одеяло или ещё что-нибудь тёплое. Когда, в какой момент он перестал быть просто объектом эксперимента? А ведь вначале она даже не задумывалась о том, как он будет жить после того, что она с ним сделала. Стоил ли этот эксперимент – о да, безусловно, эксперимент, который принесёт ей великую славу, если увенчается успехом! – стоил ли он того, чтобы обречь живое разумное существо на столь жестокие страдания? Эта мысль грызла её беспрестанно. Но когда они вот так вот, как сейчас, выходили на природу, подставляя лица свободному ветру, она видела, что Фаимарис начинает находить в жизни смысл. Иногда ей даже казалось, что он улыбается. Не губами, не глазами, но как-то внутренне, что ли. И ей становилось немного легче.
– Когда я смогу пройтись по настоящему городу? Днём, среди людей, меров, аргониан и каджитов… – Задумчиво проговорил Фаимарис.
Вместо ответа Брелина накрыла его руку своей ладонью.
– Мы справимся. Я всегда за тобой… Фай.
Фаимарис повернул голову и сердито посмотрел на неё.
– Я просил не называть меня так.
Она улыбнулась, – он снова стал похож на самого себя.